Макс Кратер - Последний еврей Багдада

• Название: Последний еврей Багдада
• Автор: Макс Кратер
• Жанр: Исторические приключения

Торговый дом семейства Эгиби — первое и крупнейшее в истории человечества частное финансовое учреждение. Его штаб-квартира размещалась в Вавилоне, а филиалы — во всех уголках бескрайней Персидской империи. Должниками Эгиби были сатрапы и цари. С ними предпочитали дружить и их опасались. О богатстве, накопленном ими, ходили легенды. Летом 331 года до нашей эры Александр Великий готовился к решающей схватке с Дарием III за господство над миром. Греческие шпионы наводнили Месопотамию. К этому времени относится последнее упоминание о Торговом доме. Он перестал существовать. Сокровища бесследно исчезли. На протяжении столетий невероятные события того времени были покрыты мраком. Завесу тайны удалось приоткрыть совсем недавно. А началось все 9 апреля 2003 года. В этот день первые американские танки вошли в Багдад. В городе на короткий период установилось безвластие, и толпа мародеров ворвалась в крупнейший на Ближнем Востоке музей…

---

— Моя верная спутница средиземноморской породы. Я ей жизнью обязан, — прозвучал из коридора голос хозяина.

— Неужели? — с неподдельным интересом переспросила Элиз, — так расскажите.

— В один из дней в июне 41-го она сбежала из дома. Представьте, переползла через невысокий порожек и скрылась. Я бросился искать ее. Это был день Фархуда[61].

Элиз вопросительно посмотрела на Дэвида.

— Последний еврейский погром в Багдаде, — пояснил репортер, — тогда погибли сотни человек.

— И вся моя семья, — произнес Дорон Дарвиш, входя вслед за журналистами, — наш дом стоял на берегу, и она часто порывалась сбежать в родную стихию. Тогда ей это почти удалось. Я — тринадцатилетний мальчик был так занят поисками в камышах, что не слышал и не замечал ничего вокруг. А когда нашел ее, в дом уже ворвались погромщики. Один из них взял мою трехлетнюю сестру за ноги и с размаху ударил головой о стену. Больше суток мы с черепахой просидели в воде. Я прижимал ее к груди. Мать и других сестер они убили здесь, а отца забрали с собой. Через неделю его тело выбросили на улицу недалеко от правительственной резиденции. Убийцы даже не стали прятать его, так как были уверены в собственной безнаказанности.

Повисла тяжелая пауза.

— Но вы не уехали, — уточнила Элиз.

— Почти все мои соплеменники — большая была община — покинули и город, и страну, а я остался здесь. В этой земле лежат близкие мне люди. Заперся в своем доме, как в панцире. Ушел в учебу, лишь изредка выползая наружу. Стал как черепаха. Знаете, они очень быстро привыкают к неволе и перестают бояться нового для себя окружения. А еще чувствуют прикосновения к панцирю. Их главная защита наделена осязанием. Также и у меня. Я нахожусь в этих стенах, но чувствую все, что происходит снаружи.

— Вы ведь слышали о разграблении музея, — произнес Дэвид.

— Безусловно. Мне тяжело было об этом узнать. Я прочитал и вашу статью. Чем могу помочь?

— Вы делали опись экспонатов Национального музея для международного каталога, — начал Дэвид, — в числе прочего была золотая табличка с нанесенными на нее символами греческого алфавита предположительно третьего-четвертого веков до нашей эры.

— Все верно. Я помню ее отлично — интереснейший артефакт эпохи раннего эллинизма.

— Табличку похитили.

— Этого не может быть. Вы видели ее собственными глазами?

— Нет, — ответил репортер, — но я видел человека, который выносил ее. Она была обернута в кусок ткани.

— Вы ошиблись. Табличка была внесена в список особо ценных вещей, подлежащих вывозу в хранилища Центрального банка, и сейчас должна находиться там — в сейфах, под охраной американцев. Я сам видел этот документ. Власти обращались ко мне за консультациями при его составлении. Больше года назад на случай войны был разработан специальный план того, как следует поступать с теми или иными музейными экспонатами.

— И, тем не менее, наши сведения верны, — сказал Дэвид, — есть записи с видеокамер возле хранилища, есть масса других свидетельств. Кто-то, вероятно, вычеркнул табличку из списка.

— Уже после его утверждения это мог сделать только один человек — министр по культуре и информации Аман Зубари. Только он обладал такими полномочиями. Но не могу представить, зачем ему это понадобилось.

— А можете подробнее рассказать нам, что представляла собой табличка, — попросила Элиз.

— Это уникальный в своем роде образец делового документа эпохи завоевания Персидской державы Александром Македонским. Если он украден, то значит, мы лишились возможности когда-нибудь прочитать его. Вы ведь, наверное, знаете — он зашифрован. Будет очень жаль, если грабители переплавят его. Для них ведь, вероятно, это всего лишь кусок драгоценного металла.

— Вряд ли ее расплавят, — высказал предположение репортер, — судя по всему, за табличкой намеренно охотились.

— И кто же?

От возмущения ноздри старика-библиотекаря широко раздулись. Он присел за стол и попытался справиться с прерывистым, свистящим дыханием.

— Некий бельгиец, работавший здесь в миссии ООН. Его зовут Рудольф Кельц. Мы полагаем, что он мог быть организатором нападения на музей.

— К моему глубочайшему сожалению, с годами ничего не меняется. Охотники за древними сокровищами всегда рвутся в регионы, охваченные войной. Жаль, что теперь они орудуют и у нас. Повторю свой вопрос: чем я могу помочь?

— Вы держали табличку в руках, вы работали с ней, — вновь вступила в разговор Элиз, — вы говорите, что отлично ее запомнили. Расскажите все, что знаете о ней. Что это за предмет? Возможно тогда мы поймем, зачем его похитили.

— Я держал ее в руках не более пяти минут, ровно столько, сколько потребовалось, чтобы измерить и взвесить экспонат. Мне даже не позволили сделать фотографии. Все из-за всегдашней нашей параноидальной подозрительности. Вы знаете, что при Саддаме за незаконные археологические раскопки полагалась смерть?

— Мы выяснили, что человек, стоявший за ограблением, долгое время совершал поездки в окрестности Вавилона.

— Судя по тому, что вы сообщили, он обладал дипломатическим иммунитетом. Кто вообще этот Кельц?

— Бывший военный, получивший неплохое образование по истории античности, — пожал плечами Дэвид, — мы мало о нем знаем, но, судя по всему, он крайне изворотливый и беспощадный человек.

Старик задумался, словно решая, следует ли посвящать людей, которых он впервые в жизни видел, во все известные ему детали дела. Наконец он решился.

— Все верно. При раскопках Вавилона табличка и была найдена. Вы ведь знаете эту историю?

Репортеры как синхронные пловцы склонили головы в кивке и тут же, не поднимая их, вынуждены были разом пожать плечами, так как старик-библиотекарь задал совершенно неожиданный вопрос:

— И знаете, по чьему приказу табличку сделали?

— А это известно? — хором спросили Элиз и Дэвид, которые, казалось, стали похожи на двух роботов, силой одного лишь гипнотического взгляда профессора получивших программу: "слушать и удивляться, слушать и удивляться".

— Как писал Аристотель, кстати, учитель Александра Великого, известное известно немногим. Похитителю — не знаю, а мне — известно. И я поделюсь этим знанием с вами. Табличку отлили в 331 году до нашей эры. Только в двух словах этой истории не поведаешь.

Дорон Дарвиш поднялся из-за стола и, как заправский лектор, неторопливо зашагал, опираясь на трость, из одного конца кабинета в другой. Черепаха при этом следила за хозяином восхищенным взглядом.

— Если не возражаете, мы будем записывать.

Дэвид и Элиз, как студенты на лекции, раскрыли блокноты и приготовились делать пометки.

— Конечно. Но сначала я задам вопрос: как много знаете вы о завоевательных походах Александра? В школьных учебниках разных стран нам рассказывают либо о великом полководце, чей военный гений позволил покорить весь мир, либо о великом злодее, чья не знавшая границ жестокость позволила подчинить все народы. Будучи детьми, мы легко верим в это. Но так ли это было на самом деле? Был ли царь Македонии великим полководцем и злодеем? Вполне возможно. Но, ни того, ни другого для разрушения такой империи, как Персидская недостаточно. Были у Дария и талантливые военачальники, и не ведающие жалости администраторы. А кем был Александр? И вдруг — кучка воинов переправилась через Гелеспонт, разгромила передовые отряды Дария, захватила всю Малую Азию, Сирию, Ливан, Палестину, Египет, а затем и Вавилонию! Возможно ли такое?

Дорон Дарвиш говорил, постепенно повышая голос, и последние его слова прогремели под сводами кабинета как раскаты грома, а сам он навис прямо над журналистами и замер в театральной позе: терпеливый учитель ожидает ответа от нерадивых учеников. Ученики безмолвствовали.

— Нет, нет и еще раз нет! — быстро заговорил, почти затараторил профессор. — Во все времена государства выигрывают войны не благодаря гению и жестокости полководцев, а благодаря ресурсам, которые есть в их распоряжении. Деньги! Вот главное, что нужно для победы на полях сражений. Так было всегда. Нам и нашим современникам трудно даже вообразить, сколь грандиозными богатствами обладал покоритель вселенной и его приближенные в конце своего завоевательного похода. Но чем они располагали в его начале?

— Отправляясь в поход, Александр сначала залез в долги, а затем, чтобы окончательно отрезать себе путь назад, раздал друзьям все земли в Македонии, — несмело произнесла Элиз, — об этом говорится у Плутарха.

— Не только земли, милое создание, — улыбнулся профессор и начал по памяти цитировать:

 "несмотря на то, что при выступлении Александр располагал столь немногим и был так стеснен в средствах, царь прежде, чем взойти на корабль, разузнал об имущественном положении своих друзей и одного наделил поместьем, другого — деревней, третьего — доходами с какого-нибудь поселения или гавани. Когда, наконец, почти все царское достояние было распределено и роздано, Пердикка[62] спросил его: "Что же, царь, оставляешь ты себе?" "Надежды!" — ответил Александр. "В таком случае, — сказал Пердикка, — и мы, выступающие вместе с тобой, хотим иметь в них долю" [63].