Жан Мари Констан - Повседневная жизнь французов во времена Религиозных войн

• Название: Повседневная жизнь французов во времена Религиозных войн
• Автор: Жан Мари Констан
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: История
• Год: 2005
• ISBN: 5-235-02832-3

Книга Жана Мари Констана посвящена одному из самых драматических периодов в истории Франции — Религиозным войнам, длившимся почти сорок лет и унесшим тысячи человеческих жизней. Противостояние католиков и гугенотов в этой стране явилось частью общеевропейского процесса, начавшегося в XVI веке и известного под названием Реформации. Анализируя исторические документы, привлекая мемуарную литературу и архивные изыскания современных исследователей, автор показывает, что межконфессиональная рознь, проявления религиозного фанатизма одинаково отвратительны как со стороны господствующей, так и со стороны гонимой религии. Несомненный интерес представляет авторский анализ выборной системы, существовавшей во Франции в те далекие времена.

---

Жители этого прихода не требовали изменить выборную систему, не совали нос в большую политику, они всего лишь «[просили] смиренно (…) его величество господина короля проявить великодушие к своим подданным» и платить солдатам, чтобы те перестали жить за счет «кошелька бедных земледельцев». Они готовы были пускать солдат на постой, но только при условии получения за это платы. И, разумеется, они считали, что солдат лучше размещать на постой в городах, иначе они совершенно разорят деревни. Среди требований прихожан — просьбы оградить их от произвола судебных приставов, сделать более дешевыми похороны, защитить от принудительного сбора десятины, силой отбираемой местными священниками и дворянами, а также просьба ограничить власть города и городских властей.

Три деревни: Блери, Сен-Симфорьен и Левенвиль, объединившиеся для составления наказов, дополнили свои наказы настоящим проектом военной реформы: они предлагали заменить солдат на «людей благородных и хорошо владеющих оружием», которых станут избирать в каждом приходе. Составители именовали себя «бедными людьми, виноградарями и пахарями, кои перебиваются кое-как, а что до земледельцев и арендаторов, так те многим задолжали и во многом нуждаются».

Крестьянские наказы второй половины XVI века выражают вполне определенные требования. И нам предстоит рассмотреть, в какой степени эти наказы отражают культурный уровень сельских жителей.

Культурный уровень наказов

Когда жители жалуются на злоупотребления или все злоупотребления разоблачают, стиль наказов становится острым и желчным, из чего следует, что жадобам и критике уделялось особое внимание. Тем более что неразбериха, в которую немалую лепту внесли гражданские войны, облегчала задачу составителей наказов, предоставляя им немало поводов для критических высказываний, что, разумеется, не исключает некоторых преувеличений. Поэтому, изучая тексты наказов, следует не принимать на веру все, что в них написано, а истолковывать.

На первом этапе мы берем общее количество наказов, анализируем их содержание, а затем классифицируем по темам, вычленяя темы, более всего волновавшие сельское население. В основном его беспокоили вопросы, связанные с церковью и духовенством: почти 20% наказов поднимают эту тему, опережая вопросы, связанные с налогами и отправлением правосудия, которые являются темой 15% наказов. Бесчинства солдат являются темой 10% наказов, затем следуют бесчинства, чинимые дворянами (8%), и экономические вопросы (7%). Отмена сеньориальных и феодальных прав, требования свободы, активно выдвигавшиеся сельскими жителями в 1789 году, в XVI веке поднимаются в 2—3% наказов; эти же темы в бальяже Шартр в конце XVIII века затрагиваются уже в 12—13% наказов. Накануне революции тема свободы является одной из главных и по частоте обращения уступает только налоговой политике, ставшей основной мишенью для критики в 37% наказов. Эволюция настроений деревни, произошедшая за два века, вполне поддается количественному анализу.

В нашей работе мы попытались оценить культурный уровень наказов, выстроив для этого шкалу из Шести параметров. Первый параметр — это порядок изложения содержания документа. Наказы составились по определенной схеме: в начале рассматривались вопросы, связанные с церковью и духовенством, ибо, с юридической точки зрения, духовенство представляло первое сословие королевства, затем вопросы, связанные с дворянами, и, наконец, с третьим сословием, а значит, с судебной системой, финансами и торговлей. Данный порядок изложения был соблюден в двадцати девяти наказах из пятидесяти, иначе говоря, в 58% наказов. Вторым параметром является количество наказов. В каждом списке их содержится около полутора десятков, однако есть и другие цифры. Третий параметр — это темы, затронутые в наказах. В среднем на каждый список их приходится по семь, однако есть и такие, где затронутых тем в два раза больше, а есть, напротив, наказы, затрагивающие всего две темы. Четвертый параметр, именуемый мною «плотностью речи», позволяет судить об искусстве рассуждать на заданную тему. Пятый параметр отражает богатство словарного состава документа, а шестой оценивает правильность и красоту языка, которым написан наказ.

Для каждого из вышеперечисленных параметров был вычислен средний уровень. За единицу принимался список наказов, который по данному параметру имел уровень выше среднего, нулевой показатель присваивался списку, по данному параметру отстававшему от всех остальных наказов. Таким образом, были определены четыре «культурных уровня», распределившиеся следующим образом:

1) самый высокий уровень 36% наказов

2) средний уровень 32%

3) низкий уровень 27%

4) крайне низкий уровень 10%

Полученные данные говорят о том, что в 1576 году две трети прихожан могли найти человека, способного правильно составить наказ.

Наказы первой группы имеют высокий «культурный уровень». Их составителями выступают должностные лица, нотариусы и горожане (61%), а также викарии (11%), то есть люди, не являющиеся непосредственно земледельцами. Крестьян среди составителей всего 16%.

Во второй группе большинство наказов составлено непосредственно земледельцами (62%), хотя именно в этой группе достаточно велико число наказов, составители которых неизвестны (31%). Процент легистов среди составителей наказов в этой группе крайне мал (всего 7%).

В третьей группе наказов, отличающихся слабым уровнем обработанности текстов, социальные и профессиональные различия составителей в сущности значения не имеют, так как образовательный уровень их неизмеримо ниже: земледельцы составляют 45%, легисты и викарии 36%.

В последней группе наказов, где обработанность текстов практически равна нулю, составители, 80% которых являлись крестьянами, а 20% — викариями, испытывали большие трудности при формулировании требований.

Полученные цифры говорят о том, что по умению составлять политические тексты сельская элита приближается к должностным лицам, причастным к отправлению правосудия, и церковникам из маленьких городков и селений. В отличие от шателенств и бальяжей Труа и Орлеана, в деревнях и поселках, окружавших Шартр, 44% составителей наказов происходили из семей мелких землевладельцев, из среды легистов было всего 18%. Викарии, взявшиеся за перо, чтобы написать наказ от имени своих прихожан, составляли 10%, однако их образовательный уровень был неодинаков, ибо двое из них написали поистине замечательные тексты.

Таким образом, можно сделать вывод, что уровень наказа не детерминирован профессиональной принадлежностью его составителя. Однако среди лидеров, способных взять в свои руки судьбы жителей прихода, в первую очередь следует назвать легистов.

Легисты пользовались доверием у почтенных отцов семейств, возглавлявших «очаги». Однако отцы семейств не спешили являться на сходки, организуемые в основном после мессы, посещать которую теоретически должны были все жители прихода. Сходки обычно происходили под портиком церкви или на расположенном рядом с церковью кладбище. Например, в деревне Бевиль-ле-Конт при избрании выборщиков присутствовали восемьдесят пять человек, в то время как «очагов»[11] было почти в два раза больше.

Взгляды людей на представительство в те времена значительно отличались от взглядов, присущих гражданам западных демократий в XX веке. Основной концепцией того времени была концепция saniorpars, «наиболее здравой части» общества, а не major pars, «большинства» общества. Считалось, что общину должны представлять лучшие ее люди. Собрания, состоявшиеся в Дюнуа, свидетельствуют о том, что с XV по XVIII век «наиболее здравая часть» общины редко составляла более десяти-пятнадцати человек.

Попытавшись определить профессиональную и социальную принадлежность «наиболее здравой части жителей», я пришел к выводу, что принадлежность эта во многом зависит от размеров агломерации. В поселке Тури, где в XVII веке проживало около тысячи человек, в число «наиболее здравых жителей» входили 7% глав «очагов», а также легисты и купцы, принадлежавшие к состоятельным и давно (не менее ста лет назад) обосновавшимся в этом краю семьям. Люди очень богатые или слишком быстро разбогатевшие были отстранены от выборов точно так же, как и самые бедные. В более мелких приходах спектр людей, составлявших «наиболее здравую часть жителей», увеличивался. Так как в мелких общинах ни ле-гистов, ни купцов в достаточном количестве не было, среди выборщиков можно было увидеть и земледельцев, и ремесленников, и даже неквалифицированных сельскохозяйственных рабочих.

Теперь нам остается понять, какие политические функции исполняла община в XVI веке. Составленный в 1576 году протокол выборов в одной из деревень бальяжа Шартр позволяет нам хотя бы отчасти разобраться в этом вопросе.