Владимир Мезенцев - Бардин

• Название: Бардин
• Автор: Владимир Мезенцев
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1970

Книга рассказывает о жизни и деятельности академика Ивана Павловича Бардина. В книге представлены иллюстрации.

---

Между тем постоянная погоня за коксом и рудой отнимала время, столь необходимое для руководства сложнейшим производством.

Мысль, что сделано еще далеко не все, что завод может дать значительно больше металла, не покидала Бардина ни на минуту. В этом его убеждало, например, воздуходувное хозяйство. Оно здесь было значительно лучше, чем в Енакиеве, и давало все основания подумать об увеличении объема домен.

Серьезную реконструкцию начали с шестой доменной печи в 1926 году. Перестроенная перед самым концом империалистической войны, она имела открытую шахту по немецкому образцу. Иван Павлович решил, что домну надо сломать, сделать ее с закрытой шахтой и наклонным подъемником с затвором. Все это должно значительно сократить число рабочих.

Печь начали ломать. А по заводу пополз слушок: «Бардин-то как хозяйничает. Домну ломает! Не жалеет государственные денежки». Были и такие, что во всеуслышание говорили: «Это диверсия! Надо разобраться с этим Бардиным». И хотя весь ценный огнеупорный кирпич от разрушенной печи был полностью использован на новой, Ивану Павловичу пришлось без конца отвечать на всякого рода нападки и жалобы «доброжелателей», объясняться в различных инстанциях, убеждать, доказывать.

В начале мая 1929 года новая домна дала металл. Это был большой успех для того времени. Страна была уже в лесах строек первой пятилетки, металл ей был нужен как воздух. К тому же наклонный подъемник, электрическая лебедка, некоторая автоматика — все это делало реконструированную печь одной из лучших в стране. Общее мнение о деятельности главного инженера резко изменилось в его пользу.

К сожалению, вскоре домна стала работать хуже и хуже. Бардин ходил мрачный, с неотвязной мыслью: «Почему печь так работает, в чем дело?» Наконец он решил сам обследовать домну. В своих воспоминаниях Иван Павлович пишет об этом очень скупо, одной строкой в скобках: «Пришлось слазить под колошник, не разбирая колошникового прибора, а лишь при открытых люках». Это был подвиг — пролезть под колошник горячей, работающей печи-домны. На это мог решиться только очень смелый человек, крепко влюбленный в свое дело, болеющий за него душой.

Обследование показало, что нужно сделать.

Печь наконец-то, через восемь месяцев после официального пуска, заработала нормально, вместо 280 тонн чугуна стала выдавать 400. По тому времени это была очень высокая производительность.

Но неуемному главному инженеру все было мало. Перед его взором стояли виденные когда-то американские заводы. «Неужели мы не можем делать так же? А может быть, и лучше?» И он отдавал этой идее все свое время, все помыслы.

За шестой печью последовала третья. Здесь переделок было не меньше. Потом пришла очередь мартеновских печей. Емкость двух из них Бардин решил увеличить с 70 до 105–110 тонн с разливкой стали на два ковша. Чтобы нагляднее представить себе всю сложность этой, столь обычной в наши дни, операции, надо обратиться к взглядам крупнейших авторитетов металлургии того времени. Многие из них, даже такой очень уважаемый Бардиным специалист, как профессор Грум-Гржимайло, один из наставников Ивана Павловича, считали, что ни в коем случае нельзя увеличивать емкость мартенов и вести разливку на два ковша. Для увеличения производства металла они предлагали идти по пути ускорения процесса плавки.

Немало препятствий пришлось преодолеть Бардину, чтобы доказать: взгляд этот ошибочен, он ограничивает возможности сталеварения. Нужно идти двумя путями: и увеличивать садку и интенсифицировать процесс. Некоторым особенно упрямым оппонентам Бардину пришлось это доказывать довольно долго, даже после Великой Отечественной войны, когда он был уже признанным авторитетом в организации металлургии.

Реконструкция двух мартенов дала отличные результаты: каждый из них начал давать свыше двух миллионов пудов стали в год вместо прежних миллиона двухсот тысяч пудов. Опыт этот Бардин сразу же использовал при проектировании уже 150-тонных печей для нового сталелитейного цеха.

Усилия коллектива завода имени Дзержинского не пропали даром: к 1928 году завод полностью — по всем цехам и разделам — достиг довоенного уровня. И в этом была заслуга его беспокойного технического руководителя Ивана Павловича Бардина.

Параллельно с реконструкцией металлургического производства была пущена и другая его часть — вагонный завод, который до революции принадлежал все той же Русско-бельгийской компании.

Казалось бы, есть основания успокоиться и начать, наконец, работать спокойно, без перестроек. Но в голове главного инженера уже бродили новые проекты дальнейшего расширения завода. Иван Павлович отправился в различные инстанции — доказывать, хлопотать. Завод имеет все основания для расширения, утверждал он, рядом огромная сырьевая база, Кривой Рог, рабочей силы достаточно. К тому же расположен завод на большой реке — Днепре, что для металлургического предприятия очень важно.

С доводами согласились. Однако наиболее трудной задачей оказалось найти свободную площадь для строительства. Завод, как уже говорилось, строился без всякого плана, без учета его развития.

В первую очередь надо было подыскать свободную площадку для строительства коксового цеха. Предложения тут были самые разные, но Иван Павлович решил: коксовый цех должен быть подальше; он требует немало места.

За территорией вагонного завода, вплотную примыкавшего к металлургическому, была площадка, заливаемая Днепром, — плавни. Бардин сам тщательно обследовал их и решил, что они вполне пригодны для строительства. Сюда намыли из реки песок и приступили к сооружению коксовых печей.

Одновременно под руководством главного инженера шла дальнейшая реконструкция металлургического производства.

Так Иван Павлович постепенно приобретал богатейший опыт технического проектирования и строительства в сложных условиях самых разнообразных металлургических производств.

В то же время на заводе имени Дзержинского создавали фасонно-литейную мастерскую — для обеспечения вагонного цеха собственным стальным литьем, сооружали здание для новых газомоторов, приобретенных в Германии, велись другие работы.

Не обходилось без неприятностей. Но техническая смелость Бардина, его выдержка и умение отлично организовать работу спасали дело. Вот, например, что произошло со зданием для газомоторов. Его строили «по-своему», оригинально. Разместили на довольно близком расстоянии от бессемеровского цеха, а грунт в котловане под фундамент сняли до самых твердых пород. При сооружении фундамента применяли слабый раствор цемента, а вместо гравия и дробленого гранита использовали по предложению Бардина гранулированный мартеновский шлак. Перед этим провели несколько опытов, чтобы убедиться, полноценный ли заменитель шлак.

«И вот в одно прекрасное утро, — вспоминает Бардин, — когда фундаменты колонн под здание уже были выведены достаточно высоко и мы приступили к кладке стен и кирпичных колонн в верхней части здания, — пришел ко мне начальник технического отдела Казарновский. «Иван Павлович, беда стряслась! На некоторых из фундаментов появились трещины! Что будем делать? — сказал он и добавил: — В чем дело — понять трудно». «Ну что же, — не без тревоги в голосе произнес я. — Надо действовать. Только сначала давайте выясним, в чем же все-таки дело». С этими словами мы немедленно отправились к месту происшествия.

При исследовании появившихся трещин обнаружили в них… негашеную известь. На минуту это повергло нас в уныние, так как совершенно очевидно было, что все наши фундаменты в один прекрасный день могли полететь…

Не говоря пока никому ни слова, мы принялись за исследование причин, приведших к этому. Оказалось, что в части шлака имелась известь в свободном состоянии, которая была погашена уже при закладке ее в бетон. Делать было нечего. Надо было ждать, что произойдет дальше, или сразу же ломать все фундаменты. А это, само собой разумеется, угрожало большими потерями времени и, кроме того, большим скандалом.

Решили все-таки ждать, полагая, что не весь шлак такой и что здесь имеет место случайность. Дальнейшее наблюдение за поведением фундаментов подтвердило наши предположения, и, к счастью, все ограничилось ложной тревогой. Не скрою, мы с Григорием Ефимовичем Казарновским испугались не на шутку.

В общем здание газомоторов с архитектурной и инженерной стороны получилось очень хорошим».

Были у главного инженера неожиданные заботы и совершенно другого плана, так сказать, эксплуатационные. Однажды ранним утром в его квартире раздался телефонный звонок: «Беда-то какая, Иван Павлович, случилась! Весь завод остановился, нет воды!»

Не веря услышанному, Бардин хотел расспросить подробнее, что случилось, но трубка была уже повешена. Его ждали на заводе, ждали решений главного инженера, его помощи. Ведь если так, то положение было очень тяжелое. Надо ли объяснять, что значит полное отсутствие воды на металлургическом заводе, где печи просто не могут работать без холодильных устройств.