Алан Милн - Влюбленные в Лондоне. Хлоя Марр (сборник)

• Название: Влюбленные в Лондоне. Хлоя Марр (сборник)
• Автор: Алан Милн
• Жанр: Классическая проза
• Год: 2014
• ISBN: 978-5-17-083394-8

Два ранних романа Алана А. Милна, писателя, чья «взрослая» проза была невероятно популярна при жизни автора, но незаслуженно забыта впоследствии и обрела «вторую жизнь» лишь в наши дни.

Изысканный, чисто английский юмор в лучших традициях П. Г. Вудхауса, увлекательные сюжеты и яркие, колоритные персонажи – именно за это произведения Милна любят читатели любого возраста.

Веселые приключения молодого британца Тедди и его новой знакомой, американки Амелии, на улицах Лондона «золотых 20-х».

Остроумная и изящная история Хлои Марр – женщины-загадки, которую обожали все и которую по-настоящему не знал никто, – рассказанная влюбленными в нее мужчинами.

Эти прекрасные произведения захочется читать и перечитывать!

---

Я немного нервничал, когда Амелия приехала вместе со мной. Недавно мне пришлось уволить одного из управляющих, и мысль об этом не оставляла меня. К тому же газон нуждался в стрижке. (Садовник подвернул ногу и не мог управляться с косилкой.)

– Надеюсь, вам здесь понравится, – робко сказал я. – Боюсь, что сейчас здесь все не в лучшем виде. Вот если бы осенью, когда желтеют листья, или весной, когда распускаются почки, или зимой, когда лежит снег. А сейчас и в самом деле не самое подходящее время…

– Я обязательно вернусь сюда осенью.

– Боюсь, что и осень не самый удачный сезон, – поспешно добавил я. – Вот весной, когда распускаются листья, или летом, когда все в цвету, или…

– По-моему, здесь очень мило, – заявила Амелия. – И давно это поместье принадлежит вашей семье?

– Всего несколько недель. По воскресеньям оно открыто для посещений, как вы успели заметить. Вон тот человек без галстука, к примеру, не гость. О, не подумайте ничего плохого!

– Полагаю, вам необходим садовник, чтобы за всем этим ухаживать? – с сомнением в голосе произнесла Амелия.

– Да, он приходит каждое утро, занимается прополкой. Лужайки не стрижены, так как он повредил ногу. То есть я хочу сказать, у пони голова разболелась. С садовниками одна сплошная головная боль.

У отца Амелии там, в Америке, есть садовник, которым он очень гордится. (То есть он гордится самим фактом наличия садовника, а не именно этой персоной в его качестве.)

Отец Амелии задушевно болтает с ним и про гиментифиллумы, и про удобрения, и про миссис Симкинс, и про тлю. Садовник в долгу не остается и рассуждает о пагубном влиянии морского воздуха на хвойные растения. Он знавал лучшие времена и иногда вставляет в свою речь французские словечки.

Как я уже сказал, отец Амелии чрезвычайно им гордится – гораздо больше, чем Амелией или ее братом. По-моему, папа Вильям придет в полный восторг, если его садовник ухитрится правильно посадить тюльпан (непреднамеренно, конечно), но хладнокровно воспримет известие о свадьбе его дочери с самым настоящим герцогом.

– Отец его так балует, – вздохнула Амелия.

– Я всегда невозмутим при общении с подчиненными, – сказал я. – По крайней мере был. До вчерашнего дня.

– А что случилось?

– Я убил жену садовника.

– Насмерть?

– Не шутите так. Это очень грустная история. Не то чтобы я ее убил, но…

Дело было так.

За день до описываемых событий я сочинил рассказ. Один из персонажей, садовник по фамилии Сирли, не часто, но все же появлялся на страницах: например, открывал калитку главному герою, который вернулся с войны. К садовникам всегда обращаются «мистер». Таким образом, он был мистер Сирли.

Я отправил рукопись машинистке. Отпечатанные листы принесли вечером, и мне пришлось много чего исправлять. Одно предложение бросилось в глаза. «Ой, как я рада вас видеть, милсдарь, – сказала миссис Сирли». (Обратите внимание на «милсдарь». Считается, что это придает местный колорит.) Миссис Сирли! Ни на секунду не задумавшись, я взял карандаш, перечеркнул «миссис» и поставил аккуратную галочку на полях. Только впоследствии я осознал всю тяжесть своего поступка. Я убил жену садовника!

– Представляете, всего лишь час эта достойная женщина жила и любила. Она произнесла такую занятную, но теперь уже историческую фразу, назвав моего героя «милсдарь». Возможно, она сделала еще несколько интересных замечаний. Какая благородная была у нее жизнь… А мистер Сирли? Был женат час, а теперь снова холостяк. Или вдовец? Нет, все-таки холостяк. Бедняга. А я убийца!

– Не вешайте нос, Тедди.

– Подумайте о перспективах для миссис Сирли! Какой потенциал добра был заложен в ней! Увы… Знаете, Амелия, миссис Сирли – один из моих самых тонко вырисованных персонажей. Я горжусь ею.

Я беспокоюсь не только из-за садовников. У меня есть управляющий, который должен кормить уток. А он об этом помнит? Нет! Карпов в пруду надо охранять. А что мы имеем? Вон сколько мальчишек удят рыбу по берегам. Вдобавок есть еще воробьи… Как устраивать охоту в поместье, если некому заботиться о воробьях?

– Трудна жизнь землевладельца. Иногда я мечтаю обеднеть и влачить жалкое существование на скудные три тысячи в год.

– И я, – призналась Амелия. – Мне тягостно быть наследницей большого состояния. Я хочу, чтобы меня любили ради меня самой.

Прекрасно! Желание будет исполнено. Ее сто фунтов в год останутся исключительно за ней…

– До свидания, сэр Чарлз, – сказала Амелия, вставая. – У вас здесь просто замечательно.

– До свидания, миледи.

– Знаете, я думаю, что папочка захотел бы купить ваше поместье. Я скажу, чтобы он сам пришел все уладить. Сколько бы вы хотели?

– Но, миледи!

– Всего миллион? Папа наверняка заплатит больше, чтобы сделать мне приятное. И наверняка… Ой, наш автобус. Кричите, Тедди, кричите! Машите шляпой! У вас найдется двухпенсовик? А то у меня нет.

Глава XIX «Лордс»[50] и леди

– Я играла в крикет один раз, – призналась Амелия.

– В Амэ-эрике? – поинтересовался я.

– Да, было забавно.

– Но я полагал, что в Бо-о-стоне только в бейсбол играют, – возразил я.

– Ах нет же. Там еще пьют воду со льдом и едят кукурузные хлопья. А-а, и выходят замуж за настоящих герцогов. Там еще целая куча всего, что вам предстоит узнать.

– Очень хорошо, узнаю. И напишу книгу об Америке. Но о герцогах упоминать не стану – слишком мало шансов остается у других.

Фраза Амелии про крикет последовала за моим предложением на часок заглянуть в «Лордс». «Заглянуть» в «Лордс» звучит гораздо лучше, чем «пойти». Прямо-таки чувствуешь себя членом Мэрилебонского крикетного клуба, хотя в действительности таковым не являешься.

Мы кликнули кеб. Сесть в него было минутным делом. (Если вам покажется, что это слишком быстро, то следует вспомнить, что Амелия родом из Америки, где все делается стремительно.) Вскоре мы оказались на стадионе.

Отбивала команда Кента. Если бы я писал роман, то не осмелился бы сказать, что отбивала команда Кента, дабы не обнаруживать происхождение героя. Я бы тогда сказал, что команда Лоумшира защищала калитку, благодаря тому что капитан даунширской команды проиграл жеребьевку. Обратите внимание на тонкое различие.

Но я не могу вас обманывать. Отбивала действительно команда Кента. Подавал Бозанкет[51]. Впрочем, это мог быть Смит, Джонс или Робинсон. Но нет. Это был даже не Хогбин. Это был именно Бозанкет, и он демонстрировал свою знаменитую крученую подачу. Как видите, я с вами абсолютно честен.

Раз я взялся показывать Амелии Лондон и объяснять все, что мы видим, моя задача и теперь была ясна.

– Это «гугли», – небрежно обронил я.

– Кто?

– Вон там. Это «гугли».

– А, понятно. В Штатах они называются арбитрами. Странно, не правда ли?

– Гугли, – не выдержал я, – это название крученой подачи.

– А, это когда мяч ныряет в землю на полпути и дважды отскакивает?

– Ну, иногда, – признался я.

Амелия в игре разбирается, поэтому больше я не проронил ни слова. Позади нас сидел пожилой джентльмен, который без устали объяснял своей спутнице все до единой мелочи. Мы слушали (то есть не могли не слушать) сначала с интересом, но вскоре утомились. Он не упускал из виду ни малейшей детали.

– Заступ, подача Тротта, – как раз говорил он. – Вот вы знаете, что это значит? Когда мяч попадает отбивающему в ногу… мяч, который… мог бы сбить калитку… и тогда отбивающий выбывает. «Заступ»… это… ну, то есть он заступил ногой… вышел перед калиткой… и таким образом помешал мячу.

Он тяжело дышал, пыхтел и потому говорил с передышками. Немного позже он заметил в павильоне игрока в форменном серебристо-черном блейзере.

– Вот видите… он ушел с площадки… и сразу надевает свитер… чтобы не простудиться. Во время игры им становится жарко… там, у калитки… и у них есть эти свитера. Некоторые красные… другие синие… или еще какого-нибудь другого цвета. При отбивании мяча… на них специальные щитки… для защиты от удара. Ведь мяч летит очень быстро… и может нанести серьезную травму. Такой спорт… великая вещь… для юных англичан. Знаете… есть поговорка… что Ватерлоо…

– Покорнейше прошу милорда спикера поставить на голосование вопрос о прекращении комментария, – сказала мне Амелия. – Громкое одобрение и утвердительные выкрики на министерских скамьях и на скамьях оппозиции. Я рада, – продолжила она, – что вы не всегда все объясняете.

– Да, это мило с моей стороны, – признался я, – и не следует это списывать на невежество. И разрешите мне, как горячему поклоннику команды Кента, сказать «ты зол, но люди злей», – добавил я, видя, как вывели из игры моего любимого отбивающего.

– Хороший был мяч.

– Да он и ребенку под силу, – посетовал я. – А этот старикан позади нас мог и проглотить его ненароком – и не заметить. Но куда там, мячик мимо пролетел невозвратимо; я за ним – его уж нет…[52]