Сергей Глезеров - Удельная. Очерки истории

• Название: Удельная. Очерки истории
• Автор: Сергей Глезеров
• Жанр: История
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-227-03389-5

Удельная – район необычный и притягательный и истории здесь не меньше, чем в центральной части города, на Невском проспекте, или Дворцовой набережной... Эта книга для старожилов, которые смогут с ее помощью окунуться в мир своего детства. Она и для тех, кто живет в Удельной уже много лет, но не знаком с богатой историей этого исторического места. И для тех, кто приехал сюда совсем недавно или ненадолго. Каждый найдет на этих страницах что-то интересное для себя и почувствует душу этих мест.

---

«Новый скаковой ипподром, без преувеличения, великолепен, – вторил обозреватель „Петербургской газеты”. – Петербуржцы не привыкли к таким роскошным зданиям в области спорта. Старинный ипподром в Царском Селе, которым они были вполне удовлетворены, кажется теперь мизерным сараем».

Вообще же, комментарий обозревателя «Петербургской газеты» отличался глобальными параллелями. «От Коломяжского ипподрома ожидают больших последствий, почти что новой „коломяжской эры“, – с пафосом отмечал журналист. – Известно влияние путей сообщения на цивилизацию, а Коломяги, по своему узловому положению среди петербургских окраин и пригородов, напоминают древнюю Элладу. Края Коломяг „изрезаны морями”, конножелезными линиями, железной дорогой, и поэтому есть полное основание надеяться, что Коломяги станут колыбелью скаковой культуры».

Скаковой сезон на Коломяжском ипподроме открылся на следующий день после торжественного освящения – 12 июля 1892 года. «Публики собралась масса, так что прекрасные обширные трибуны едва всех помещали, – описывал тот день репортер „Петербургского листка”. – К сожалению, грунт скакового круга оказался плохой, и скачки не отличались резвостью...»

Беговая жизнь была насыщена всевозможными событиями. Так, ежегодно около 22 июля на Удельном (Коломяжском) ипподроме разыгрывался «Приз Государыни Императрицы» – крупнейший приз Царскосельского скакового общества на дистанцию 2 версты 376 саженей 4 фута. В 1906 году, к примеру, этот приз выиграл конь Гаммураби, с полным правом считавшийся лучшим скакуном России.

Возле разменной кассы Удельного (Коломяжского) ипподрома. Фото из ЦГАКФФД СПб.

В том же году он выиграл и другие престижные призы – «Всероссийский Дерби» и «Весенний приз» в Москве, а также призы «Большой Продиус Петербурга», «В честь Е.И.В. Вел. кн. Дмитрия Константиновича» и «Подписной». Среди других «лауреатов» «Приза Государыни Императрицы» за десять лет, с 1898 года, были скакуны Троманто, Сак-а-Папье, Смайк, Мадам-Ферари, Сирдар, Айриш-лад, Галилей и др.

Церемония открытия скакового сезона неизменно служила одним из «гвоздей» петербургского сезона. Трибуны, как писал современник, пестрели «целыми цветниками шляпок и разноцветных офицерских фуражек».

«Удельный ипподром принарядился и приукрасился, – сообщал журнал „Спорт“ об открытии скакового сезона. – Публика приливает широкой волной, проникает через турникеты и разливается по трибунам и ложам. В трибунах тесная толпа зрителей, а навстречу эффектно глядят два ряда лож с нарядными и хорошенькими женщинами. Красивую картину представляет эта разряженная жизнерадостная толпа, среди которой много дам в цветных туалетах. Кто явился полюбоваться лихой скачкой любимых ездоков-охотников, поглядеть на кровных скакунов, а кто пришел попытать счастья в игре на тотализаторе».

Действительно, именно ставки на тотализаторе особенно привлекали публику на городские ипподромы. Современники неизменно сетовали, что на ипподромах всепоглощающий дух наживы постоянно входил в противоречие с «чистым» спортом. Выражалось это прежде всего в тотализаторе, превращавшем спортивное состязание в азартную игру. «Менее интересной и более дорогой забавы человечество не выдумывало...» – возмущался в «Петербургском листке» В.О. Михневич, говоря о несомненном вреде тотализатора – источника легкой наживы и иллюзорного представления о том, что игрой можно заниматься, как делом...

«Публика в Риме требовала „хлеба и зрелищ“, у нас же она, очевидно, требует „зрелищ и азарта“, – замечал один из спортивных обозревателей того времени. – В угоду азарту страдает дело конного спорта. Разобраться здесь, что важнее, спорт или азарт – трудно, но я все же склонен думать, что тотализатор».

Сколько ни сетовали любители конного спорта на громадный вред тотализатора, превращающий скачки в подобие азартной игры в казино, но нет – когда речь шла об интересах скаковых и рысистых обществ, то деньги были превыше всего. А потому, несмотря на протесты публики, тотализатор продолжал процветать.

На Коломяжском ипподроме. 9 июня 1913 г. Фото из ЦГАКФФД СПб.

«На скачках – царство тотализатора! – восклицал в июле 1900 года обозреватель „Петербургского листка“. – Коломяжский ипподром – это не скачки, а какое-то то-толечебное заведение для приема тотализаторских ванн и душей. Тотализаторы растут как грибы. Куда ни взглянуть – везде тотализатор, куда ни повернуться – непременно окажешься у будочки ординарной, двойной или тройной. Спереди – тотализатор. Сзади – тотализатор. В середине здания – тотализатор. В проходах – тотализаторы. В первом этаже – тотализатор, и во втором этаже тоже. Взобрались на крышу. Ба! И на крыше тотализатор!!! Единственное место, где еще нет тотализаторов – это в водосточных трубах и в щелях на полу!»

Еще один тотализатор действовал за пределами ипподрома, точнее, за его забором. Огромная толпа сквозь щели с затаенным дыханием следила за скачками. «Здесь азарт чувствуется еще сильнее, чем на трибунах, – замечал современник. – Это и понятно: на лошадей заборная публика ставит последние деньги, заработанные тяжелым недельным трудом. Здесь свои букмекеры, свои ставки. Собирают по мелочам, но в результате выигрывают лишь немногие, ловкие дельцы, а все остальные проигрываются до последней копейки. Многие являются с закуской и выпивкой, и тут же на земле, во время перерыва в скачках, устраиваются пикники».

Столпотворение публики на ипподроме газетчики метко окрестили «скаковым митингом». «Скачки – пульс летнего Петербурга, – писала „Петербургская газета“ в начале июня 1913 года. – Кто причисляет себя ко „Всему Петербургу“ и веселящемуся мирку, тот непременно бывает и на скачках. На ипподроме все дышит протестом против летнего затишья, которого, в сущности, и нет». Одним словом, публика устремлялась на Коломяжский ипподром, чтобы еще раз попасть в «объятия тотализатора» и облегчить свои карманы.

В рамках этого очерка мы не будем подробно говорить о еще одной широко известной странице Удельного (Коломяжского) ипподрома – авиационной. Напомним только, что именно он оказался местом рождения русской авиации. С 1908 года, когда в Петербурге возник Императорский всероссийский аэроклуб, Коломяжский ипподром использовался для испытания летательных аппаратов. Именно здесь 1 (14) ноября 1909 года состоялся показательный полет моноплана «Блерио». Как отмечает краевед А.М. Жданов, первым человеком, который поднялся на самолете в петербургское небо, был француз Альбер Гюйо (Albert Guyot).

К тому времени он был опытным автогонщиком, имел небольшую автомастерскую с гаражом, в 1907 году участвовал в автомобильных гонках на приз кайзера Вильгельма, после чего получил приглашение стать пилотом автомобильной фирмы «Делаж».

Однако затем Гюйо увлекли успехи зарождающейся авиации: он освоил искусство полетов на аэропланах, хотя официального диплома у него никогда не было.

Когда в 1909 году всероссийский аэроклуб для популяризации авиации среди населения пригласил иностранных пилотов для участия в показательных выступлениях, первым откликнулся французский летчик Жорж Леганье на самолете «Вуазен»: он совершил полеты в Москве (15 и 19 сентября) и Гатчине (7 и 11 октября). Затем, во второй половине октября 1909 года, в Петербург прибыл Альбер Гюйо. Для выполнения полетов выбрали Коломяжский ипподром, отвечавший, как поясняет А.М. Жданов, всем необходимым требованиям: ровная площадка, трибуны для зрителей и высокий забор, чтобы безбилетники не смогли увидеть удивительное зрелище.

Француз А. Гюйо – первый человек, поднявшийся на самолете в петербургское небо. Произошло это 1 (14) ноября 1909 г. на Удельном (Коломяжском) ипподроме

1 ноября на Коломяжском ипподроме на аэроплане «Блерио-IX» Гюйо совершил два полета на высоте 12– 15 метров общей продолжительностью 8 минут, а затем под восторженные крики многотысячной толпы выполнил еще один круг над ипподромом. На следующий день петербургские газеты вышли под заголовками «Небывалое зрелище – человек в воздухе». 3 ноября состоялся второй (он же – последний) полет Гюйо на ипподроме.

Кинематографисты проявили завидную оперативность, и спустя всего неделю на экраны вышел фильм «Полет знаменитого авиатора Гюйо на аэроплане „Блерио“ 1 ноября 1909 г. на Коломяжском шоссе» (съемки А.Д. Далматова).

Полет француза А. Гюйо на Удельном (Коломяжском) ипподроме. Ноябрь 1909 г.

А тем временем отважный авиатор уже был в Москве, где при сильном морозе совершил полет на Ходынском поле. Публика так тепло принимала французского летчика, что даже два года спустя в письмах своему другу Кеннеди Гюйо с удовольствием вспоминал визит в Россию.