Мишель Ламарш Маррезе - Бабье царство: Дворянки и владение имуществом в России (1700—1861)

• Название: Бабье царство: Дворянки и владение имуществом в России (1700—1861)
• Автор: Мишель Ламарш Маррезе
• Издательство: Новое литературное обозрение
• Жанр: История
• Год: 2009
• ISBN: 978-5-86793-675-4

Книга Мишель Ламарш Маррезе (США) посвящена парадоксу юридического положения дворянок в императорской России. С одной стороны, в тогдашнем обществе замужняя женщина не могла ни работать, ни путешествовать без разрешения мужа, а развод был для нее почти недосягаем. С другой стороны, как показывает автор, опираясь на детальный анализ множества имущественных сделок и тяжб, дворянки обладали широкими правами владения и распоряжения имуществом и прекрасно умели пользоваться ими на практике. Если в Западной Европе замужние дамы благородного звания не могли распоряжаться своим имуществом вплоть до второй половины XIX в., то в России они получили право отчуждать собственность и управлять ею уже в 1753 г. Расширение этого права в течение последующего столетия рассматривается автором в перспективе эволюции самого института частной собственности. Монография убедительно опровергает существующее андроцентричное представление о дворянском обществе дореформенной России.

---

В конце XVII в. женщины высшего общества в России во многом разделяли неравенство перед законом со своими европейскими сестрами. Российские законодательные своды предоставляли женщинам удивительно широкую независимость в юридических делах, но проводили четкое различие между отношением мужчин и женщин к собственности. Так, допетровское имущественное право характеризовалось неравным наследованием для сыновей и дочерей, ограничением женщин в пользовании земельными владениями и, как ни странно, вообще не касалось некоторых важнейших аспектов женского наследования. Однако с реформами Петра Великого для русских дворянок началась эпоха глубоких культурных и правовых перемен. Причем если влияние культурных преобразований поначалу ограничивалось лишь высшими кругами общества и медленно распространялось за пределами Москвы и Санкт-Петербурга, то правовые нововведения вскоре затронули жизнь всех дворянок, независимо от их знатности и богатства. Прежде всего нужно отметить, что XVIII век был свидетелем последовательного расширения женских имущественных прав. Это касалось и власти замужних женщин над их имениями, и доступа женщин к родовым владениям. Новшества в женском наследственном праве не так бросались в глаза, как прогресс в области контроля женщин над имуществом. Зато законодательная разработка наследственных прав дворянок служила показателем развития законодательства в более широком смысле: в поисках ответов на запросы со стороны дворянок суды выявляли существенные неясности в их правах собственности и совершенствовали законы с учетом женских интересов.

Цель этой главы состоит в том, чтобы проследить, как регламентировались наследственные права дворянок в XVIII в. Я покажу, что в течение этого столетия дворянки достигли в области наследования лишь одного, но важного успеха: наследство, полагавшееся им как дворянским дочерям, превратилось из доли на содержание («прожитка»), предназначенной главным образом для покрытия расходов на военную службу их мужей, в установленную законом часть родительских земель («указную часть»). Аналогичный сдвиг произошел и в области вдовьих наследственных прав. В обоих случаях это изменение не являлось лишь терминологическим, но свидетельствовало о преобразовании как сути, так и формы женских наследственных прав.

Дворянки и наследственное право допетровской эпохи

Доступ дворянских женщин к земельной собственности в допетровское время зависел в основном от их брачного статуса и от наличия или отсутствия братьев. Уже в XII в. Русская Правда позволяла при отсутствии сыновей наследовать родительское недвижимое имущество дочерям и полностью исключала женское наследование земель при здравствующих потомках мужского пола{44}.[10] Дочери часто получали приданое или наследство в форме движимого имущества, необходимого молодой семье для обзаведения хозяйством. Однако в условиях экономики, основанной главным образом на земледелии и крестьянском труде, движимость не обладала статусом и надежностью земельной собственности[11]. Историки России приписывали неравноправие женщин в вопросах наследования их временному положению в семье; выходя замуж, женщина покидала свой род и переходила в семью мужа, унося туда свое имущество{45}.

Несмотря на подобные ограничения женских прав наследования, средневековые русские дворянки упоминаются в ряде источников как владелицы земли и денежных средств{46}. Впрочем, в XVII столетии и без того скромные права женщин на владение землей сузились еще больше и зависели от формы земельного держания[12]. В Соборном уложении 1649 г. названо три вида вотчин — патримониальных наследственных владений: земли, унаследованные от других членов семьи (родовые вотчины), наследственные владения, пожалованные предкам за службу (выслуженные вотчины), и унаследованные благоприобретенные земли (купленные вотчины). Второй формой держания, появившейся в конце XV в., было поместье, или служилое имение, которое жаловалось государем за военную службу{47}.[13] Обе эти формы земельного держания, кроме купленных владений, подлежали действию нормативов, защищавших родовые или семейные интересы в ущерб индивидуальным. Владелец родовой или выслуженной вотчины мог завещать свое владение лишь строго ограниченному кругу наследников, хотя был вправе продать или заложить эту землю по своему желанию[14]. Напротив, получив поместье, человек мог пользоваться этими землями до смерти, но не имел права ни продать их, ни передать по наследству детям. Однако постепенно служилые дворяне стали обращаться с землями, полученными в держание за службу, как с родовой собственностью. Грани между вотчиной и поместьем постепенно стирались, пока Петр Великий не отменил последние правовые различия между двумя формами земельного держания, создав единую категорию недвижимого имущества{48}. Эта мера впоследствии способствовала расширению наследственных прав дворянок.

Соборное уложение предусматривало право на наследование земли для замужних дочерей при отсутствии у них братьев, но лишь в том случае, когда умерший дворянин оставлял после себя родовые имения — вотчины. Таким образом, замужние дочери могли наследовать родовые земли, если не имели здравствующих братьев, но при этом, согласно Уложению, были обязаны делить это наследство со своими тетками — сестрами покойного отца{49}. Зато унаследовать отцовское поместье дочери не могли, даже если у них не было братьев: со служилых земель им полагался лишь так называемый прожиток. Все земли, оставшиеся после того, как дочери получали свою долю, распределялись между мужчинами-родственниками умершего, не имевшими собственных поместий[15]. Если же здравствовали сыновья покойного, то его дочери, как замужние, так и незамужние, полностью отстранялись от наследования вотчин. Их наследство ограничивалось прожитком, или пенсионом{50}, с отцовских поместий. Размеры прожитка устанавливались Уложением, а предназначался он в приданое. Наконец, закон предоставлял еще одну возможность для женского наследования: по усмотрению владельца можно было давать в приданое и беспрепятственно завещать женщинам-родственницам купленные вотчины.

Наследственные права вдовы были сопряжены с теми же сложностями, что и у ее дочерей, и еще сильнее обусловливались ее второстепенной ролью в семье мужа. В средневековой Руси до появления поместий вдовы, имевшие детей, пользовались правом пожизненного пользования имуществом мужа, движимым и недвижимым, пока снова не выходили замуж{51}. Но в XVII в. овдовевшей дворянке полагалась всего лишь четверть движимого имущества мужа и прожиток из его поместных земель, а также возврат приданого. Принадлежа к другому роду, вдова не могла унаследовать ни родовые, ни выслуженные вотчины своего мужа, хотя купленные вотчины свободно переходили от мужа к жене{52}. Но зато вдова пользовалась значительной властью над своей долей поместий мужа: документы говорят о том, что она могла не только завещать прожиточную землю, но и вернуть ее себе и перераспределить, если считала нужным. Так, потеряв мужа в конце XVII в., Мария Юсупова снова вышла замуж и сначала передала свое поместье второму мужу, а потом пасынку, Федору Ушакову. Но буквально накануне ухода в монастырь Юсупова пересмотрела и это решение и, забрав у Ушакова половину поместья, отписала ее своему брату Семену Небольсину{53}.[16] Если человек умирал, не имея служилых земель, то вдова получала прожиток с его родовых вотчин, но ей не разрешалось ни отчуждать эти земли, ни использовать их в качестве приданого во втором браке{54}.[17]

При всей запутанности Соборного уложения его многочисленные статьи, относящиеся к женскому наследованию, опирались на стройную систему посылок. Стоявшая за этими законами логика была явно патерналистской. Имущественное право Московского царства всячески стремилось не отдавать в руки женщин вотчинные земли и налагало ограничения на женские права пользования имуществом[18]. Но при этом государство проявляло очевидную заботу о материальном благополучии вдов и незамужних дочерей своих служилых людей. В итоге проблема женского наследования в рамках различных форм земельного держания занимала центральное место в Уложении 1649 г.

В его статьях, посвященных правам вдов, тщательно рассматривались все возможные случаи наследования, причем проводилось различие между женщинами, которые произвели на свет потомство, и теми, у кого детей не было. Однако ни в Уложении, ни в более поздних законах XVII в. не были разработаны с той же подробностью наследственные права дочерей[19]. В Уложении были тщательно изложены правила касательно дочерей, чьи отцы умерли: незамужние дворянские дочери пользовались ограниченными правами на отцовские поместья, в то время как родовое недвижимое имущество в отсутствие мужского потомства дочери могли наследовать независимо от их семейного положения. Однако по поводу приданого здесь не говорилось буквально ни слова. В сущности, статьи Уложения касались приданого только в связи с проблемой содержания незамужних дочерей: прожиток молодой женщины из поместий ее отца предназначался в качестве приданого, которое она в будущем приносила мужу и которое тот записывал на себя.