Мишель Ламарш Маррезе - Бабье царство: Дворянки и владение имуществом в России (1700—1861)

• Название: Бабье царство: Дворянки и владение имуществом в России (1700—1861)
• Автор: Мишель Ламарш Маррезе
• Издательство: Новое литературное обозрение
• Жанр: История
• Год: 2009
• ISBN: 978-5-86793-675-4

Книга Мишель Ламарш Маррезе (США) посвящена парадоксу юридического положения дворянок в императорской России. С одной стороны, в тогдашнем обществе замужняя женщина не могла ни работать, ни путешествовать без разрешения мужа, а развод был для нее почти недосягаем. С другой стороны, как показывает автор, опираясь на детальный анализ множества имущественных сделок и тяжб, дворянки обладали широкими правами владения и распоряжения имуществом и прекрасно умели пользоваться ими на практике. Если в Западной Европе замужние дамы благородного звания не могли распоряжаться своим имуществом вплоть до второй половины XIX в., то в России они получили право отчуждать собственность и управлять ею уже в 1753 г. Расширение этого права в течение последующего столетия рассматривается автором в перспективе эволюции самого института частной собственности. Монография убедительно опровергает существующее андроцентричное представление о дворянском обществе дореформенной России.

---

Три десятилетия спустя источники богатства для обоих полов стали разнообразнее. Мужчины по-прежнему сильно зависели от имущества, переходившего по наследству от отцов, но при этом половина земли, которую они продавали, происходила уже из других источников. И для мужчин, и для женщин самым существенным новшеством в экономическом поведении стала продажа купленных имений: в обследованных нами уездах 14% проданных женщинами имений были купленными. Купленные имения составляли также 19% продаж, совершенных мужчинами, а число проданных ими наследственных имений сократилось до 54%. Не менее интересно появление женщин в роли исходных владелиц недвижимого имущества: в 9% земельных продаж мужчины заявили, что продают материнское наследство. Женщины же по-прежнему все еще рассчитывали главным образом получить долю на содержание из владений мужа. На эти земли приходится поразительная цифра в 23% всех женских продаж. В то же время землям, полученным дворянками от отцов и других родственников, стали придавать больший вес, чем прежде: по всем уездам всего лишь 6% земли, проданной дворянками, было получено в приданое, а мужчины вообще полностью прекратили продавать приданое своих жен — это было неоспоримое следствие укрепления и расширения контроля женщин над имуществом.

Тенденции, наметившиеся к середине XVIII в. в сфере приобретения богатства мужчинами и женщинами, усилились в последующие десятилетия. Особенно интересны для дальнейшего рассмотрения две из них: во-первых, по мере роста активности женщин на рынке недвижимости возрастал вес их имущества в наследстве их детей. Во-вторых, дворяне обоих полов все чаще стремились продавать купленное имущество, а не наследственные земли. Кроме того, женщины стали меньше опираться на имущество мужей при выходе на рынок, и как мужчины, так и женщины продавали теперь меньше поместий, перешедших к ним от отцов. По мере того как становились разнообразнее возможности для приобретения дворянами собственности, покупка земли женщинами все меньше отличалась от аналогичной деятельности мужчин.

С конца XVIII в. и до кануна отмены крепостного права дворяне обоих полов получали доступ к собственности на нескольких этапах жизненного пути. Важнее всего, конечно, было наследование семейных владений, но, кроме того, дворяне и дворянки выступали наследниками целого множества родственников, как мужчин, так и женщин. Инвестиции в землю выросли настолько, что продажи купленных земель достигли 45% у женщин и 33% у мужчин[131]. Русские дворянки, которые не были намного консервативнее мужчин, реагировали на изменения экономического климата, продавая земли и по-иному размещая свой капитал. Иногда женщины расставались с имениями, чтобы расплатиться с кредиторами, но цифры показывают, что они также продавали имения с целью округлить свои земельные владения или купить более доходную землю, когда она появится на рынке. В этом отношении землевладелицы в России расходились с американками, владевшими недвижимостью на Юге до Гражданской войны. Последние, приобретя недвижимость, редко с ней расставались. По словам одной исследовательницы, «лозунгом женщин как группы была осторожность. Они покупали землю, но, как показывают документы сделок, старались не выпускать ее из рук»{318}.[132] У русских же помещиц не заметно никакого перевеса в сторону продажи или покупки земли.

Дополнительным источником богатства для дворян были императорские пожалования земель с крестьянами в знак расположения или в награду за службу. Историк С.С. Шашков считал, что при императрицах женщины часто получали земли с крестьянами, «благодаря которым они могли жить совершенно независимою жизнию»{319}. Екатерина II жаловала имения и другое имущество княгине Дашковой в награду за ее преданную службу{320}. Мужчины, занимавшие престол после Екатерины, тоже дарили женщинам имения. Император Павел в 1798 г. подарил 2 тыс. десятин земли с необозначенным количеством крестьян Матрене Сердюковой в возмещение жертв, понесенных ею в войне с Турцией. Речь идет, вероятно, о ее родных, погибших на поле боя{321}. В 1824 г. жена лейтенанта Бруннера получила 3 тыс. десятин, хотя в дарственной не объяснено, за что этот подарок{322}. Но такие примеры были скорее исключением, чем правилом. Дворяне гораздо чаще и в больших масштабах, чем дворянки, пожинали весомые плоды в награду за службу государству. Так, среди 105 человек, получивших пожалования из дворцовых земель с 1700 по 1749 г., было только 12 женщин{323}.

Приданое и женские состояния

Как ни странно, даже в начале XVIII в. приданые деревни представляли собой для дворянок, продававших имения, не столь значительный компонент владений. Давать дочерям приданое старались в денежной форме и в виде движимого имущества, которые они затем обращали в недвижимость. В самом деле, если дворяне получали жалованья и пенсии за многолетнюю государственную службу[133], то у большинства дворянок было только два источника капитала: деньги, полученные в приданое или в наследство, и доход с имений. Историки по традиции утверждают, что землю включали в рядные записи, благодаря чему осуществлялся оборот земель в среде дворянства{324}. Но эта посылка не подкрепляется ни данными купчих записей, ни росписями приданого, сохранившимися в документах Крепостных контор. В целом недвижимую собственность давали своим родственницам в приданое два вида донаторов: бедные дворяне, у которых было мало движимого имущества, так что они ничего не могли наскрести для дочери, кроме части деревни, и, наоборот, богатые семьи, вполне способные дать щедрое приданое в любой форме: землю, движимое имущество, наличные деньги.

Указ о единонаследии вызвал резкое изменение состава приданого. До 1714 г. недвижимое имущество включали в приданое как само собой разумеющееся. Из 35 росписей приданого, зафиксированных в Москве в 1703 и 1714 гг.{325}, 28 документов (80%) включали в себя землю, и только 7 (20%) состояли из одной движимости и дворовых людей{326}. К тому же цена приданых, зарегистрированных в Москве, была весьма существенной: движимость, включенная в приданое в 1703 г., стоила в среднем 542 руб., а в 1714 г. эта средняя цифра выросла до 1240 руб. Зато в росписях приданого, составленных после 1731 г., земля появлялась редко. Несмотря на отчаянные протесты дворян, утверждавших, что они не в состоянии обеспечить дочерей, не деля на части свои имения, к 1731 г. они приспособились к новому положению дел. Из 61 списка приданого, заверенного Юстиц-коллегией в Москве за 1731, 1750, 1760 и 1780 гг., только один включал в себя землю: в 1760 г., выйдя замуж за Николая Бахметьева, Софья Милославская получила от своей вдовой матери поместье в 246 душ крестьян в дальнем Арзамасском уезде, а также движимость на сумму 4500 руб{327}. Но приданое Милославской было исключительным случаем; прочие московские невесты довольствовались движимым имуществом, наличностью, редко кому доставалась дворовая девка{328}.

Если в приданое родственницам не давали земель, то не из жадности и не из-за финансовой несостоятельности. Средняя цена приданого в вышеприведенной выборке за 1731 г. составляла 2800 руб., за 1750-й — уже 5827 руб.[134] Московские росписи приданого говорят не только о том, что донаторы расставались с драгоценностями, одеждой и другими вещами, но и о том, что в большинство приданых входили солидные суммы, специально предназначенные для покупки земли. Типичная рядная запись гласит, что стольник Кошелев дал за дочерью, выходившей замуж в 1731 г., 1800 руб. «на покупку деревни»{329}. В 1750 г. Андрей Сабуров, помимо кровати, одежды, белья на сумму 3277 руб., добавил к приданому дочери 3000 руб. «на покупку вотчин»{330}.

Приемы распределения богатства в провинциальных семьях, среди менее зажиточных дворян, были совершенно другими. Из 58 списков приданого, зарегистрированных в 1751 — 1868 гг. во Владимире, Кашине, Тамбове, Курске и Сызрани, 26 (45%) включали в себя небольшое количество земли, а еще 32 (55%) состояли в разных пропорциях из вещей, денег, дворовых людей{331}. Контраст между придаными, зафиксированными в Москве и в губерниях, подчеркивает разрыв, отделявший тонкий слой богатых аристократических семей от мелкого дворянства. Последнее большей частью не могло предложить дочерям ничего, кроме единственного дворового человека или крохотного клочка земли. В 1753 г. помещик Поярков, не сумев наскрести ничего в приданое дочери, в конце концов дал ей крестьянку с маленьким сыном{332}. В 1776 г. вдова Патрекеева рассудила, что из отцовского имения ее дочь может рассчитывать лишь на одно крепостное семейство и еще двух неженатых парней{333}. Более обеспеченная курская вдова Пузанова смогла снабдить дочь почти всем необходимым: в 1778 г. она зарегистрировала на имя дочери длинный перечень домашней утвари, в том числе кровать с шелковым пологом, десять подушек, двенадцать салфеток и девять скатертей{334}.