Максим Гиллельсон - М. Ю. Лермонтов в воспоминаниях современников

• Название: М. Ю. Лермонтов в воспоминаниях современников
• Автор: Максим Гиллельсон
• Издательство: Художественной литературы
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1989
• ISBN: ISBN 5-280-00501-0

Настоящий сборник — наиболее полный свод воспоминаний о Лермонтове его современников: друзей, сослуживцев, родственников, писателей. Среди них воспоминания Е.А.Сушковой, А.П.Шан-Гирея, И.С.Тургенева, А.И.Герцена и других.

---

о смерти Пушкина был причиной столкновения между

ним и г. де Барантом, сыном французского посланника;

последствием спора была дуэль, и в очень короткое

время — вторая между русским и французом; некото­

рые женщины выболтали, и о поединке узнали до его

совершения; чтобы покончить эту международную

вражду, Лермонтов был вторично сослан на Кавказ.

От времен второго пребывания в этой стране войны

и величественной природы исходят лучшие и самые зре­

лые произведения нашего поэта. Поразительным скач­

ком он вдруг самого себя превосходит, и его дивные

стихи, его великие и глубокие мысли 1840 года как будто

не принадлежат молодому человеку, пробовавшему свои

силы в предшествовавшем году; тут уже находишь

больше правды и добросовестности в отношении к са­

мому себе; он с собою более ознакомился и себя лучше

понимает; маленькое тщеславие исчезает, и если он

сожалеет о свете, то только в смысле воспоминаний

об оставленных там привязанностях.

В начале 1841 года его бабушка, госпожа Арсеньева,

выхлопотала ему разрешение приехать в Петербург

для свидания с нею и получения последнего благослове­

ния; года и слабость понуждали ее спешить возложить

руки на главу любимого детища. Лермонтов прибыл

в Петербург 7 или 8 февраля, и, горькою насмешкою

судьбы, его родственница, госпожа Арсеньева, прожи­

вавшая в отдаленной губернии, не могла с ним съехать­

ся по причине дурного состояния дорог, происшедшего

от преждевременной распутицы.

Именно в это время я познакомилась лично с Лер­

монтовым, и двух дней было довольно, чтобы связать

нас дружбой; одним днем более, чем с вами, любезный

Дюма, а потому не ревнуйте. Принадлежа к одному

и тому же кругу, мы постоянно встречались и утром

362

и вечером; что нас окончательно сблизило, это мой рас­

сказ об известных мне его юношеских проказах; мы

вместе вдоволь над ними посмеялись, и таким образом

вдруг сошлись, как будто были знакомы с самого того

времени. Три месяца, проведенные тогда Лермонтовым

в столице, были, как я полагаю, самые счастливые

и самые блестящие в его жизни. Отлично принятый

в свете, любимый и балованный в кругу близких, он

утром сочинял какие-нибудь прелестные стихи и прихо­

дил к нам читать их вечером. Веселое расположение

духа проснулось в нем опять в этой дружественной об­

становке, он придумывал какую-нибудь шутку или

шалость, и мы проводили целые часы в веселом смехе

благодаря его неисчерпаемой веселости.

Однажды он объявил, что прочитает нам новый

роман под заглавием «Штос» 10, причем он рассчитал,

что ему понадобится, по крайней мере, четыре часа для

его прочтения. Он потребовал, чтобы собрались вечером

рано и чтобы двери были заперты для посторонних. Все

его желания были исполнены, и избранники сошлись

числом около тридцати: наконец Лермонтов входит

с огромной тетрадью под мышкой, принесли лампу,

двери заперли, и затем начинается чтение; спустя чет­

верть часа оно было окончено. Неисправимый шутник

заманил нас первой главой какой-то ужасной истории,

начатой им только накануне; написано было около два­

дцати страниц, а остальное в тетради была белая бумага.

Роман на этом остановился и никогда не был окончен.

Отпуск его приходил к концу, а бабушка не ехала.

Стали просить об отсрочках, в которых сначала было

отказано, а потом они были взяты штурмом благодаря

высокой протекции. Лермонтову очень не хотелось

ехать, у него были всякого рода дурные предчувствия.

Наконец, около конца апреля или начала мая мы со­

брались на прощальный ужин, чтобы пожелать ему

доброго пути 11. Я одна из последних пожала ему руку.

Мы ужинали втроем, за маленьким столом, он и еще

другой друг, который тоже погиб насильственной смер­

тью в последнюю войну. Во время всего ужина и на

прощанье Лермонтов только и говорил об ожидавшей

его скорой смерти. Я заставляла его молчать и стала

смеяться над его, казавшимися пустыми, предчувствия­

ми, но они поневоле на меня влияли и сжимали сердце.

Через два месяца они осуществились, и пистолетный

выстрел во второй раз похитил у России драгоценную

363

жизнь, составлявшую национальную гордость. Но что

было всего ужаснее, в этот раз удар последовал от дру­

жеской руки.

Прибыв на Кавказ, в ожидании экспедиции, Лер­

монтов поехал на воды в Пятигорск. Там он встретился

с одним из своих приятелей, который с давних пор бы­

вал жертвой его шуток и мистификаций. Он принялся

за старое, и в течение нескольких недель Мартынов

был мишенью всех безумных выдумок поэта. Однажды,

увидев на Мартынове кинжал, а может быть, и два, по

черкесской моде, что вовсе не шло к кавалергардскому

мундиру, Лермонтов в присутствии дам подошел к нему

и, смеясь, закричал:

— Ах! Как ты хорош, Мартынов! Ты похож на двух

горцев!

Эта шутка переполнила чашу; последовал вызов,

и на следующее утро два приятеля дрались на дуэли.

Напрасно секунданты пытались примирить противни­

ков; от судьбы было не уйти. Лермонтов не хотел верить,

что он будет драться с Мартыновым.

— Возможно л и , — сказал он секундантам, когда

они передавали ему заряженный п и с т о л е т , — чтобы

я в него целил?

Целил ли он? Или не целил? Но известно только то,

что раздалось два выстрела и что пуля противника

смертельно поразила Лермонтова.

Таким образом окончил жизнь в двадцать восемь

лет, и тою же смертью, поэт, который один мог облег­

чить утрату, понесенную нами со смертью Пушкина.

Странная вещь! Дантес и Мартынов оба служили

в кавалергардском полку.

ФР. БОДЕНШТЕДТ

ИЗ ПОСЛЕСЛОВИЯ К ПЕРЕВОДУ

СТИХОТВОРЕНИЙ ЛЕРМОНТОВА

Немногие поэты сумели, подобно Лермонтову, остать­

ся во всех обстоятельствах жизни верными искусству

и самим себе. Выросший среди общества, где лицемерие

и ложь считаются признаками хорошего тона, Лермон­

тов до последнего вздоха остался чужд всякой лжи

и притворства. Несмотря на то что он много потерпел

от ложных друзей, а тревожная кочевая жизнь не раз

вырывала его из объятий истинной дружбы, он оставал­

ся неизменно верен своим друзьям и в счастии, и в не­

счастии; но зато был непримирим в ненависти. А он

имел право ненавидеть, имел его более, нежели кто-

либо! <...>

Постоянные неудачи в жизни производят совершенно

различное действие на твердые и слабые характеры,

так тяжкий млат, дробя стекло, кует булат 1. Характер

Лермонтова был самого крепкого закала, и чем гроз­

нее падали на него удары судьбы, тем более становился

он твердым. Он не мог противостоять преследовавшей

его судьбе, но в то же время не хотел ей покориться.

Он был слишком слаб, чтобы одолеть ее; но и слишком

горд, чтобы позволить одолеть себя.

Вот причина того пылкого негодования, того бурного

беспокойства во многих стихотворениях его, в которых

отражаются — как в кипящем под грозою море, при

свете м о л н и й , — и небо и земля.

Вот причина также и его раздражительности,

и желчи, которыми он в своей жизни часто отталкивал

от себя лучших друзей и давал повод к дуэлям. Первая

из этих дуэлей привела его к долгому заточению 2, а по-

365

следняя — к преждевременной смерти (умер 15/27 июля

1841).

Не берусь решить, что именно подало повод к этой

последней дуэли; неосторожные ли остроты и шутки

Лермонтова, как говорят некоторые, вызвали ее, или,

как утверждают другие, то, что противник его г. Мар­

тынов принял на свой счет некоторые намеки в романе

«Герой нашего времени» и оскорбился ими, как касав­

шимися притом и его семейства 3. В этом последнем

смысле слышал я эту историю от секунданта Лермонто­

ва, г. Глебова, который и закрыл глаза своему убитому

другу.

Очень вероятно, что Лермонтов, обрисовавший себя

немножко яркими красками в главном герое этого рома­

на, списал с натуры и других действующих лиц, так что

прототипам их не трудно было узнать себя. <...>

Чтобы дать хоть слабое понятие о том впечатлении,

какое производила личность Лермонтова, я хочу рас­

сказать о моих первых встречах с ним, насколько они

сохранились у меня в памяти. К сожалению, мне редко

удавалось вести правильный дневник во время моего