Максим Гиллельсон - М. Ю. Лермонтов в воспоминаниях современников

• Название: М. Ю. Лермонтов в воспоминаниях современников
• Автор: Максим Гиллельсон
• Издательство: Художественной литературы
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1989
• ISBN: ISBN 5-280-00501-0

Настоящий сборник — наиболее полный свод воспоминаний о Лермонтове его современников: друзей, сослуживцев, родственников, писателей. Среди них воспоминания Е.А.Сушковой, А.П.Шан-Гирея, И.С.Тургенева, А.И.Герцена и других.

---

и недурно). Картинки карандашом изображали по боль­

шей части сцены кавказской жизни, стычки линейных

казаков с татарами и т. д. Кой-где между ними были

еще стихи — отрывки из известных уже произведений да

опять шуточные двустишия и четверостишия, относя­

щиеся к каким-то неизвестным лицам и не имеющие

другого значения 4.

Так как, пользуясь правами рецензента, мы наме­

рены передать читателям кое-что из изустных расска­

зов приятеля Л е р м о н т о в а , — то не мешает предвари­

тельно сказать два слова о том, какого рода человек

был сам рассказчик. Он считался храбрым и отличным

кавказским офицером, носил имя, известное в русской

военной истории; и, подобно Лермонтову, страстно

любил кавказский край, хотя брошен был туда не по

своей охоте. Чин у него был небольшой, хотя на лицо

мой знакомый казался очень стар и и з д е р ж а н , — това­

рищи его были в больших чинах, и сам он не отстал бы

от них, если б в разное время не подвергался разжа­

лованию в рядовые (два или три р а з а , — об этом спра­

шивать казалось неловко). Должно признаться, что

знакомец наш, обладая множеством достоинств, храб­

рый как лев, умный и приятный в сношениях, был

все-таки человеком из породы, которая странна и даже

невозможна в наше время, из породы удальцов, воспе­

тых Денисом Давыдовым и памятных, по преданию, во

многих полках легкой кавалерии. Живи он в двенадца­

том году, при широкой дороге для военного разгула

и дисциплине, ослабленной необходимостью, его про­

славляли бы как рубаку и, может быть, за самые шало-

327

сти его не взыскивалось бы со строгостью, но при мире

и тишине дела шли иначе. Молодость его прошла

в постоянных бурях, шалостях и невзгодах, с годами все

это стало реже, но иногда возобновлялось с великой

необузданностью. Но, помимо этих периодических

отклонений от общепринятой стези, Д<орохо>в был

человеком умным, занимательным и вполне достойным

заслужить привязанность такого лица, как Лермонтов.

Во все время пребывания поэта на Кавказе приятели

видались очень часто, делали вместе экспедиции и вместе

веселились на водах. С г о д а м и , — когда подробные

рассказы о последних годах поэта будут возможны

в п е ч а т и , — мы передадим на память несколько осо­

бенных приключений, а также подробности о последних

днях Лермонтова, в настоящее же время, по весьма

понятной причине, мы можем лишь держаться общих

отзывов и общих рассуждений о его характере.

« Л е р м о н т о в , — рассказывал нам его покойный прия­

т е л ь , — принадлежал к людям, которые не только не

нравятся с первого раза, но даже на первое свидание

поселяют против себя довольно сильное предубеждение.

Было много причин, по которым и мне он не полюбился

с первого разу. Сочинений его я не читал, потому что

до стихов, да и вообще до книг не охотник, его холод­

ное обращение казалось мне надменностью, а связи его

с начальствующими лицами и со всеми, что терлось

около штабов, чуть не заставили меня считать его за

столичную выскочку. Да и физиономия его мне не была

по в к у с у , — впоследствии сам Лермонтов иногда смеялся

над нею и говорил, что судьба, будто на смех, послала

ему общую армейскую наружность.На каком-то увесе­

лительном вечере мы чуть с ним не посчитались очень

к р у п н о , — мне показалось, что Лермонтов трезвее всех

нас, ничего не пьет и смотрит на меня насмешливо 5. То,

что он был трезвее м е н я , — совершенная правда, но он

вовсе не глядел на меня косо и пил сколько следует,

только, как впоследствии о к а з а л о с ь , — на его натуру,

совсем не богатырскую, вино почти не производило ни­

какого действия. Этим качеством Лермонтов много гор­

дился, потому что и по годам, и по многому другому

он был порядочным ребенком.

Мало-помалу неприятное впечатление, им на меня

произведенное, стало изглаживаться. Я узнал события

его прежней жизни, узнал, что он по старым связям

имеет много знакомых и даже родных на Кавказе,

328

а так как эти люди знали его еще дитятей, то и естествен­

но, что они оказывались старше его по служебному

положению. Вообще говоря, начальство нашего края

хорошо ведет себя с молодежью, попадающей на Кав­

каз за какую-нибудь историю, и даже снисходительно

обращается с виновными более важными. Лермонтова

берегли по возможности и давали ему все случаи отли­

читься, ему стоило попроситься куда угодно, и его же­

лание и с п о л н я л о с ь , — но ни несправедливости, ни обиды

другим через это не делалось. В одной из экспедиций,

куда пошли мы с ним вместе, случай сблизил нас окон­

чательно: обоих нас татары чуть не изрубили, и только

неожиданная выручка спасла нас. В походе Лермонтов

был совсем другим человеком против того, чем казался

в крепости или на водах, при скуке и безделье».

Итак, по необходимости — все, что могут биографы

сказать о жизни поэта Лермонтова, и все, что можем

сказать мы сами, имевшие случай сходиться с неболь­

шим числом лиц, его хорошо знавших, до сих пор

ограничивается одними общими соображениями. Как

ни хотелось бы и нам поделиться с публикою запасом

сведений о службе Лермонтова на К а в к а з е , — историею

его кончины, рассказанной нам на самом ее театре

с большими п о д р о б н о с т я м и , — мы хорошо знаем, что

для таких подробностей и сведений не пришло время.

Примиримся же с необходимостью и расскажем, по

крайней мере, тот бедный запас фактов, который теперь

может быть рассказан.

Изо всей жизни Лермонтова, взятой с внешней точки

зрения, только начало и конец заключают в себе нечто

благоприятное поэтическому развитию его таланта. Ди­

тятей он живал в деревне с старым домом и запущен­

ным садом, смерть нашла его между величавых гор

Кавказа, посреди обильной, уму и сердцу говорящей

деятельности. Лучше всех анекдотов о детстве Лермон­

това, живее всех рассказов о его ученических годах яв­

ляется его бессмертная элегия, задуманная на бале,

дописанная в невольном уединении и подписанная ты­

сяча восемьсот сороковым годом. Элегия эта — «Первое

я н в а р я » , — по справедливости считающаяся жемчужи­

ной в поэтическом венце Лермонтова. Тут история его

детских дум и радостей, тут сведены в одном фокусе

все лучи, кидавшие свет ранней поэзии на целое детство

истинного поэта.

329

...памятью к недавней старине

Лечу я вольной, вольной птицей;

И вижу я себя ребенком; и кругом

Родные все места: высокий барский дом

И сад с разрушенной теплицей;

Зеленой сетью трав подернут спящий пруд

А за прудом село дымится — и встают

Вдали туманы над полями.

В аллею темную вхожу я; сквозь кусты

Глядит вечерний луч, и желтые листы

Шумят под робкими шагами.

И странная тоска теснит уж грудь мою:

Я думаю об ней, я плачу и люблю,

Люблю мечты моей созданье

С глазами, полными лазурного огня,

С улыбкой розовой, как молодого дня

За рощей первое сиянье.

Так царства дивного всесильный господин —

Я долгие часы просиживал один,

И память их жива поныне

Под бурей тягостных сомнений и страстей,

Как свежий островок безвредно средь морей

Цветет на влажной их пустыне.

Мы не можем не заметить от себя при этом случае,

что все рассказы о детстве Лермонтова, в разное время

слышанные нами и иногда от людей вовсе не поэтиче­

ских по н а т у р е , — словно почерпнуты из этого стихо­

творения. Во всех ребенок Лермонтов изображается

нам сосредоточенным и мечтательным (мы видим, что

у него даже была воображаемая подруга с голубыми

глазами и розовой улыбкой!), умеющим находить

наслаждение в одиночестве и недовольным, когда что-

нибудь отрывало его от уединенных прогулок. Как все

дети с подобным развитием, Лермонтов долго был не­

складным мальчиком и даже в молодости, выезжая

в свет, имея на всем Кавказе славу льва-писателя, не

мог отделаться от застенчивости, которую только при­

крывал то холодностью, то насмешливой сумрачностью

приемов. К наукам, особенно к наукам точным, мальчик

Лермонтов расположения не имел, да и вообще не по­

давал блестящих надежд в будущем, отчасти потому,

что учился понемногу, как все русские мальчики, отчасти

и по развитию поэтического элемента в ущерб прочим.