Максим Гиллельсон - М. Ю. Лермонтов в воспоминаниях современников

• Название: М. Ю. Лермонтов в воспоминаниях современников
• Автор: Максим Гиллельсон
• Издательство: Художественной литературы
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1989
• ISBN: ISBN 5-280-00501-0

Настоящий сборник — наиболее полный свод воспоминаний о Лермонтове его современников: друзей, сослуживцев, родственников, писателей. Среди них воспоминания Е.А.Сушковой, А.П.Шан-Гирея, И.С.Тургенева, А.И.Герцена и других.

---

ствовали к украшению нашего общества. Так, у нас был

прикомандирован князь Сергей Трубецкой 5, товарищ

по Пажескому корпусу, из Кирасирского орденского

полка, в который попал из кавалергардов за какую-то

шалость, выкинутую целым полком во время стоянки

Кавалергардского полка в Новой деревне. (Говорили

тогда, что кавалергарды устроили на Неве какие-то

великолепные похороны мнимоумершему графу Борху.)

За ним последовал Лермонтов, а вскоре и граф Тизен-

гаузен, служивший прежде также в кавалергардах

и сосланный в армию за историю с Ардалионом Ново­

сильцевым. Сергей Трубецкой, бывший в армии, соблаз­

нил дочь генерала Мусина-Пушкина, фрейлину двора,

был обвенчан с нею по приказанию государя Николая

Павловича в Зимнем дворце, когда он стоял там

во внутреннем карауле, и сделался отцом дочери, ко­

торая впоследствии вышла замуж за графа Морни.

Трубецкой был красавец, и потому вовсе не мудрено,

что в отставке уже и в летах увез г-жу Жадимиров-

скую от живого мужа и был пойман и возвращен

уже с персидской или турецкой границы, куда на­

правлялся. Старший брат его Александр был женат

на дочери известной танцовщицы Талиони и всю

жизнь свою провел в Италии на своей вилле; млад­

ший брат их Андрей женился на моей племяннице

Софии Николаевне Смирновой и живет поныне за

границей. <...>

Лермонтов в то время не имел еще репутации увен­

чанного лаврами поэта, которую приобрел впослед­

ствии и которая сложилась за ним благодаря достоин­

ству его стиха и тем обстоятельствам, которыми жизнь

его была окружена, и мы, не предвидя в нем будущей

славы России, смотрели на него совершенно равно­

душно.

Придя однажды к обеденному времени к Безобразо-

вым, я застал у них офицера нашего полка, мне незна-

267

комого, которого Владимир Безобразов назвал мне

Михаилом Юрьевичем Лермонтовым. Вскоре мы сели

за скромную трапезу нашу, и Лермонтов очень игриво

шутил и понравился нам своим обхождением. После

обеда по обыкновению сели играть в банк, но вместо тех

50-ти или 100 руб., которые обыкновенно закладывались

кем-либо из нас, Лермонтов предложил заложить 1000

и выложил их на стол. Я не играл и куда-то выходил.

Возвратившись же, застал обоих братьев Безобразовых

в большом проигрыше и сильно негодующих на свое

несчастье. Пропустив несколько талий, я удачно подска­

зал Владимиру Безобразову несколько карт и он

с моего прихода стал отыгрываться, как вдруг Лермон­

тов предложил мне самому попытать счастья; мне пока­

залось, что предложение это было сделано с такою

ирониею и досадой, что я в тот же момент решил по­

жертвовать несколькими десятками и даже сотнями

рублей для удовлетворения своего самолюбия перед

зазнавшимся пришельцем, бывшим лейб-гусаром...

Судьбе угодно было на этот раз поддержать меня,

и помню, что на одном короле бубен, не отгибаясь

и поставя кушем полуимпериал, я дал способ Безобра-

зовым отыграться, а на свою долю выиграл 800 с чем-то

рублей; единственный случай, что я остался в выигрыше

во всю мою жизнь, хотя несколько раз в молодости

играл противу тысячных банков.

Впоследствии мы жили с Лермонтовым в двух смеж­

ных больших комнатах, разделенных общею переднею,

и с ним коротко сошлись. В свободное от службы время,

а его было много, Лермонтов очень хорошо писал мас­

ляными красками по воспоминанию разные кавказские

виды, и у меня хранится до сих пор вид его работы

на долину Кубани, с цепью снеговых гор на горизонте,

при заходящем солнце и двумя конными фигурами чер­

кесов, а также голова горца, которую он сделал в один

присест *6.

Кажется мне, что в это время с подстрочного пере­

вода, сделанного Краснокутским, стансов Мицкевича

Лермонтов тогда же облек их в стихотворную форму,

а равно дописывал свои «Мцыри» и «Хаджи Абрека» 7.

Я часто заставал его за работой и живо помню его гры-

* В 1880 году обе картины подарены мною в школу гвардей­

ских юнкеров (Николаевское Кавалерийское училище) в Лермон­

товский музей. ( Примеч. А. И. Арнольди.)

268

зущим перо с досады, что мысли и стих не гладко

ложатся на бумагу.

Как и все мы, грешные, Лермонтов вел жизнь свою,

участвуя во всех наших кутежах и шалостях, и я помню,

как он в дыму табачном, при хлопании пробок, на про­

водах М. И. Цейдлера, отъезжавшего на Кавказ в экс­

педицию, написал известное:

Русский немец белокурый

Едет в дальнюю страну,

Где неверные гяуры

Вновь затеяли войну;

Едет он, томим печалью,

На кровавый пир войны,

Но иной, не бранной, сталью

Мысли юноши полны 8, —

где в словах «не бранной сталью» шутит над бедным

Цейдлером, влюбленным по уши в С. Н. Стааль фон

Гольштейн, жену нашего полковника.

Лермонтов пробыл у нас недолго, кажется, несколько

месяцев, и по просьбе бабки своей Арсеньевой вскоре

переведен был в свой прежний лейб-гусарский полк.

Мы с ним встречались впоследствии, и мне довелось

даже видеться с ним в 1841 году в Пятигорске. <...>

2. ЛЕРМОНТОВ В ПЯТИГОРСКЕ В 1841 г.

Ревматизм, мною схваченный в 1840 году, разы­

грался не на шутку, и я должен был подумать о полном

излечении, а так как сестре и мачехе понадобилось

лечение минеральными водами, то и было решено всем

нам целой семьей ехать туда. В начале мая мы пусти­

лись в путь. <...>

Мы часто останавливались ночевать у станичников

и продовольствовались как провизией, взятой с собой,

так и моей охотой. <...> Подъезжая к Ставрополю, мы

ехали часто с конвоем донских казаков, человек из трех-

четырех состоящих, и я до сих пор не знаю, к чему

это было нужно. В Ставрополе останавливались в из­

рядной гостинице Найтаки, отдохнули, освежились

и через Георгиевск прибыли в Пятигорск в конце

мая. <...>

Встреченные еще в слободке досужими десятскими,

мы скоро нашли себе удобную квартиру в доме комен­

данта Умана, у подошвы Машука, и посвятили целый

вечер хлопотам по размещению 9. Я сбегал на бульвар,

269

на котором играла музыка какого-то пехотного полка,

и встретил там много знакомых гвардейцев, приехавших

для лечения из России и из экспедиции, как-то: Тру­

бецкого, Тирана, ротмистра гусарского полка, Фитин-

гофа, полковника по кавалерии, Глебова, поручика

конной гвардии, Александра Васильчикова, Заливкина,

Монго-Столыпина, Дмитревского, тифлисского поэта,

Льва Пушкина и, наконец, Лермонтова, который при

возникающей уже своей славе рисовался — и сначала

сделал вид, будто меня не узнает, но потом сам первый

бросился ко мне на грудь и нежно меня обнял и об­

лобызал.

На дворе дома, нами занимаемого, во флигеле, посе­

лился Тиран, по фасу к Машуку подле нас жил Лермон­

тов с Столыпиным, а за ними Глебов с Мартыновым.

С галереи нашей открывался великолепный вид: весь

Пятигорск лежал как бы у ног наших, и взором можно

было окинуть огромное пространство, по которому

десятками рукавов бежал Подкумок. По улице, которая

спускалась от нашего дома перпендикулярно к буль­

вару, напротив нас, поместилось семейство Орловой,

жены казачьего генерала, с ее сестрами Идой и Полик-

сеной и m-me Рихтер (все товарки сестры моей по Ека­

терининскому институту), а ниже нас виднелась крыша

дома Верзилиных, глава которого, также казачий гене­

рал, состоял на службе в Варшаве, а семейство его, как

старожилы Пятигорска, имело свою оседлость в этом

захолустье, которое оживлялось только летом при

наплыве страждущего человечества.

Семья Верзилиных состояла из матери, пожилой

женщины, и трех дочерей: Эмилии Александровны, из­

вестной романическою историею своею с Владимиром

Б а р я т и н с к и м , — «le mougik» *, как ее называли, бело-

розовой куклы Надежды, и третьей, совершенно неза­

метной. Все они были от разных браков, так как m-me

Верзилина была два раза замужем, а сам Верзилин был

два раза женат. Я не был знаком с этим домом, но го­

ворю про него так подробно потому, что в нем разыгра­

лась та драма, которая лишила Россию Лермонтова.

В то время Пятигорские минеральные воды усердно

посещались русскими, так как билет на выезд за гра­

ницу оплачивался 500 рублями, а в 1841 году сезон был