Максим Гиллельсон - М. Ю. Лермонтов в воспоминаниях современников

• Название: М. Ю. Лермонтов в воспоминаниях современников
• Автор: Максим Гиллельсон
• Издательство: Художественной литературы
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1989
• ISBN: ISBN 5-280-00501-0

Настоящий сборник — наиболее полный свод воспоминаний о Лермонтове его современников: друзей, сослуживцев, родственников, писателей. Среди них воспоминания Е.А.Сушковой, А.П.Шан-Гирея, И.С.Тургенева, А.И.Герцена и других.

---

бывало, явится кто из отпуска поздно ночью: «Ух, как

холодно!..» — «Очень холодно?» — «Ужасно». Мартынов

в одной рубашке идет на плац, потом, конечно, болен.

Или говорят: «А здоров такой-то! какая у него грудь

с л а в н а я » . — «А разве у меня не хороша?» — «Все ж не

т а к » . — «Да ты попробуй, ты ударь меня по г р у д и » . —

«Вот еще, п о л н о » . — «Нет, попробуй, я прошу тебя,

ну ударь!..» — Его и хватят так, что опять болен на

целый месяц.

Мы поступали не детьми, и случалось иногда явиться

из отпуска с двумя бутылками под шинелью. Службу

мы знали и исполняли, были исправны, а вне службы

не стесняли себя. Все мы были очень дружны, историй

у нас не было никаких. Раз подъезжаем я и Лермонтов

на ординарцы, к в<еликому> к<нязю> Михаилу Пав­

ловичу; спешились, пока до нас очередь дойдет. Стоит

перед нами казак — огромный, толстый; долго смотрел

он на Лермонтова, покачал головою, подумал и сказал:

«Неужто лучше этого урода не нашли кого на орди­

нарцы посылать...» Я и рассказал это в школе — что же?

Лермонтов взбесился на казака, а все-таки не на меня.

Лермонтов имел некрасивую фигуру: маленького

роста, ноги колесом, очень плечист, глаза небольшие,

калмыцкие, но живые, с огнем, выразительные. Ездил

он верхом отлично.

Мы вышли в один полк. Веселое то было время.

Денег много, жизнь копейка, все между собою дружны...

Или, случалось, сидишь без денег; ну после того, как

заведутся каких-нибудь рублей 60 ассигнациями, обед

надо дать — как будто на 60 рублей и в самом деле это

возможно. Вот так-то случилось раз и со мною: «Ну, го­

ворю, Монго, надо кутнуть». Пригласили мы человек 10,

а обед на 12. Собираются у меня: стук, шум... «А я, —

говорит М о н г о , — еще двух п р и г л а с и л » . — «Как же

быть? и я двух позвал». Смотрим, приходят незва-

* свирепый (зверский) человек ( фр.) .

150

ные — «Беда!» Является Лермонтов — всего человек

уж с 20. Видим, голод угрожает всем нам. Монго под­

ходит к Лермонтову: «Вас кто пригласил?»

— Меня?!. (а он буян такой). Мне везде место, где

есть г у с а р ы , — и с громом садится.

— Нет, позвольте: кто вас пригласил?.. — Ему же

самому есть ужасно хочется.

Ну, конечно, всем достало, все были сыты: дамы

и не гнались за обедом, а хотели общества...

Мы любили Лермонтова и дорожили им; мы не по­

нимали, но как-то чувствовали, что он может быть

славою нашей и всей России; а между тем, приходилось

ставить его в очень неприятные положения. Он был

страх самолюбив и знал, что его все признают очень

умным; вот и вообразит, что держит весь полк в руках,

и начинает позволять себе порядочные дерзости, тут

и приходилось его так цукнуть, что или дерись, или

молчи. Ну, он обыкновенно обращал в шутку. А то время

было очень щекотливое: мы любили друг друга, но

жизнь была для нас копейка: раз за обедом подтруни­

вали над одним из наших, что с его ли фигурою ухажи­

вать за дамами, а после обеда — дуэль... 6

Лермонтов был чрезвычайно талантлив, прекрасно

рисовал 7 и очень хорошо пел романсы, т. е. не пел,

а говорил их почти речитативом.

Но со всем тем был дурной человек: никогда ни про

кого не отзовется хорошо; очернить имя какой-нибудь

светской женщины, рассказать про нее небывалую исто­

рию, наговорить дерзостей — ему ничего не стоило.

Не знаю, был ли он зол или просто забавлялся, как

гибнут в омуте его сплетен, но он был умен, и бывало

ночью, когда остановится у меня, говорит, говорит —

свечку зажгу: не черт ли возле меня? Всегда сме­

ялся над убеждениями, призирал тех, кто верит и спо­

собен иметь чувство... Да, вообще это был «прият­

ный» человек!.. Между прочим, на нем рубашку

всегда рвали товарищи, потому что сам он ее не

менял...

Хоть бы его «Молитва» — вот как была сочинена:

мы провожали из полка одного из наших товарищей.

Обед был роскошный. Дело происходило в лагере.

После обеда Лермонтов с двумя товарищами сел в те­

лежку и уехал; их растрясло — а вина не ж а л е л и , —

одному из них сделалось тошно. Лермонтов начал:

151

«В минуту жизни трудную...» Когда с товарищем про­

исходил весь процесс тошноты, то Лермонтов деклами­

ровал:

Есть сила благодатная

В созвучьи слов живых... —

и наконец:

С души как бремя скатится...

Может быть, он прежде сочинил «Молитву», но мы

узнали ее на другой день.

Вообще Лермонтов был странный человек: смеялся

над чувством, презирал женщин, сочинял стихи, вроде:

Поверю совести присяжного дьяка,

Поверю доктору, жиду и лицемеру,

Поверю, наконец, я чести игрока,

Но клятве женской не поверю... 8 —

а дрался за женщину, имя которой было очень уж

не светлое 9. Рассказал про эту дуэль как про величай­

шую тайну, а выбрал в поверенные самых болтунов,

зная это. Точно будто хотел драпироваться в свою таин­

ственность... За эту дуэль он был сослан второй раз

на Кавказ.

Проезжая через Москву, он был в семействе Марты­

нова, где бывал юнкером принят как родной. Мартынов

из школы вышел прямо на Кавказ. Отец его принял

Лермонтова очень хорошо и, при отправлении, просил

передать письмо сыну. У Мартынова была сестра; она

сказала, что в том же конверте и ее письмо. Дор огой

Лермонтов, со скуки, что ли, распечатал письмо это,

прочел и нашел в нем 300 руб. Деньги он спрятал и при

встрече с Мартыновым сказал ему, что письмо он поте­

рял, а так как там были деньги, то он отдает свои.

Между тем стали носиться по городу разные анекдоты

и истории, основанные на проказах m-lle Мартыновой;

брат пишет выговор сестре, что она так ветрено ведет

себя, что даже Кавказ про нее р а с с к а з ы в а е т , — а отца

благодарит за деньги, причем рассказывает прекрасный

поступок Лермонтова. Отец отвечает, что удивляется,

почему Лермонтов мог знать, что в письме деньги, если

этого ему сказано не было и на конверте не написано;

сестра пишет, что она писала ему, правда, всякий вздор,

похожий на тот, про который он говорит, но то письмо

потеряно Лермонтовым.

Мартынов приходит к Лермонтову: «Ты прочел

письмо ко мне?..»

152

— Да.

— Подлец!

Они дрались. Первый стрелял Лермонтов.

— Я свиней не б ь ю . — И выстрелил на воздух.

— А я так бью!...

Теперь слышишь, все Лермонтова жалеют, все его

любят... Хотел бы я, чтоб он вошел сюда хоть сейчас:

всех бы оскорбил, кого-нибудь осмеял бы... Мы давали

прощальный обед нашему любимому начальнику 10. Все

пришли, как следует, в форме, при сабле. Лермонтов

был дежурный и явился, когда все уже сидели за сто­

лом; нимало не стесняясь, снимает саблю и становит

ее в угол. Все переглянулись. Дело дошло до вина.

Лермонтов снимает сюртук и садится за стол в рубашке.

— Поручик Л е р м о н т о в , — заметил старший , — из­

вольте надеть ваш сюртук.

— А если я не надену?..

Слово за слово. «Вы понимаете, что после этого мы

с вами служить не можем в одном полку?!»

— А куда же вы выходите, позвольте вас спро­

сить? — Тут Лермонтова заставили одеться.

Ведь этакий был человек: мы с ним были в хороших

отношениях, у меня он часто ночевал (между прочим,

оттого, что свою квартиру никогда не топил), а раз-

таки на дежурстве дал мне саблею шрам.

И. В. АННЕНКОВ

НЕСКОЛЬКО СЛОВ О СТАРОЙ ШКОЛЕ

ГВАРДЕЙСКИХ ПОДПРАПОРЩИКОВ

И ЮНКЕРОВ. 1831 ГОД

Я поступил в Школу гвардейских подпрапорщиков

и юнкеров юнкером л.-гв. в конный полк в начале

1831 года — в то самое время, когда полки гвардии

только что выступили в польский поход, который,

между прочим, отозвался и на школе. Сначала было

объявлено, что все юнкера пойдут в поход со своими

полками, а когда они изготовились к выступлению,

состоялось другое распоряжение, по коему в поход на­

значены были только юнкера первого класса 1, второму

приказано было остаться в школе, а чтобы пополнить

численность эскадрона, назначено было произвести

экзамены и допустить прием в школу не в урочное

время, то есть не в августе, как всегда было, а в генваре.

Я был в числе тех новичков, которые держали экзамен

и поступили в школу в генваре 1831 года.

Приемный экзамен, который мы держали для по­

ступления в школу, производился в то время не тем

порядком, который соблюдается теперь, то есть экза­