Максим Гиллельсон - М. Ю. Лермонтов в воспоминаниях современников

• Название: М. Ю. Лермонтов в воспоминаниях современников
• Автор: Максим Гиллельсон
• Издательство: Художественной литературы
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1989
• ISBN: ISBN 5-280-00501-0

Настоящий сборник — наиболее полный свод воспоминаний о Лермонтове его современников: друзей, сослуживцев, родственников, писателей. Среди них воспоминания Е.А.Сушковой, А.П.Шан-Гирея, И.С.Тургенева, А.И.Герцена и других.

---

чудный, тишина в воздухе необыкновенная, луна све­

тила как день. Роковая весть быстро разнеслась по го­

роду. Дуэль— неслыханная вещь в Пятигорске! Многие

ходили смотреть на убитого поэта из любопытства;

знакомые же его из участия и желания узнать о при­

чине дуэли спрашивали нас, но мы и сами ничего

не знали тогда верного. Это хождение туда-сюда про­

должалось до полуночи. Все говорили шепотом, точно

боялись, чтобы их слова не раздались в воздухе и не раз­

будили бы поэта, спавшего уже непробудным сном.

На бульваре и музыка два дня не играла.

На другой день, когда собрались все к панихиде,

долго ждали священника, который с большим трудом

согласился хоронить Лермонтова, уступив убедитель­

ным и неотступным просьбам кн. Васильчикова и дру­

гих, но с условием, чтобы не было музыки и никакого

параду. Наконец приехал отец Павел, но, увидев на

дворе оркестр, тотчас повернул назад; музыку мгновен­

но отправили, но зато много усилий употреблено было,

чтобы вернуть отца Павла. Наконец все уладилось, от­

служили панихиду и проводили на кладбище; гроб нес­

ли товарищи; народу было много, и все шли за гробом

в каком-то благоговейном молчании. Это меня пора-

434

жало: ведь не все же его знали и не все его любили! Так

было тихо, что только слышен был шорох сухой травы

под ногами.

Похоронили и положили небольшой камень с над­

писью: Михаил,как временный знак его могилы

(потому что весной 1842 года его увезли; мы были,

когда вынули его гроб, поставили в свинцовый, помоли­

лись и отправили его в путь). Во время панихиды мы

стояли в другой комнате, где лежал его окровавленный

сюртук, и никому тогда не пришло в голову сохранить

его. Несколько лет спустя мне случилось быть в Тарха­

нах и удалось поклониться праху незабвенного поэта;

над могилою его выстроена маленькая часовня, в ней

стоит один большой образ (какого святого, не помню)

и ветка Палестины, —подаренная ему А. Н. Муравьевым,

в ящике под стеклом. Рядом с Михаилом Юрьевичем

похоронена и бабушка его Арсеньева. Тарханы опусте­

ли, и что сталось теперь с часовней!

Когда Мартынова перевели на гауптвахту, которая

была тогда у бульвара, то ему позволено было выходить

вечером в сопровождении солдата подышать чистым

воздухом, и вот мы однажды, гуляя на бульваре, встре­

тили нечаянно Мартынова. Это было уже осенью; его

белая черкеска, черный бархатный бешмет с малиновой

подкладкой произвели на нас неприятное впечатление.

Я не скоро могла заговорить с ним, а сестра Надя по­

ложительно не могла преодолеть своего страха (ей то­

гда было всего шестнадцать лет). Васильчикову и Гле¬

бову заменили гауптвахту домашним арестом, а потом

и совсем всех троих освободили; тогда они бывали у нас

каждый день до окончания следствия и выезда из Пяти­

горска. Старательно мы все избегали произнести имя

Лермонтова, чтобы не возбудить в Мартынове неприят­

ного воспоминания о горестном событии.

Глебов предложил мне карандашик в камышинке,

который Лермонтов постоянно имел при себе, запи­

сывал и рисовал им что приходилось, и я храню его

в память о поэте, творениями которого я всегда вос­

торгалась!

Глебов рассказывал мне, какие мучительные часы

провел он, оставшись один в лесу, сидя на траве под

проливным дождем. Голова убитого поэта покоилась

у него на к о л е н я х , — темно, кони привязанные ржут,

рвутся, бьют копытами о землю, молния и гром бес­

прерывно; необъяснимо страшно стало! И Глебов хо-

435

тел осторожно спустить голову на шинель, но при этом

движении Лермонтов судорожно зевнул. Глебов остался

недвижим, и так пробыл, пока приехали дрожки, на

которых и привезли бедного Лермонтова на его квар­

тиру.

Не знаю, насколько займет читающую публику мое

воспоминание давно минувшего, но я сказала все, что

было в продолжение двухмесячного моего знакомства

с Лермонтовым. Надеюсь, что наконец перестанут

видеть во мне княжну Мери и, главное, опровергнут

несправедливое обвинение за дуэль.

ВОСПОМИНАНИЯ

(В пересказе В. Д. Корганова)

Воображение рисует нам великих людей либо кра­

савцами, либо уродами. Лермонтов не был красив, но

и не так безобразен, каким рисуют его и каков он на

памятнике; скулы там слишком уж велики, нос слиш­

ком неправилен; волосы он носил здесь летом коротко

остриженными, роста был среднего, говорил приятным

грудным голосом, но самым привлекательным в нем

были глаза — большие, прекрасные, выразительные.

Характера он был неровного, капризного: то услужлив

и любезен, то рассеян и невнимателен. Он любил пове­

селиться, потанцевать, посмеяться, позлословить; часто

затевал пикники и кавалькады, причем брал на себя

нелегкую обязанность распорядителя. Бывало, велит

настлать досок над Провалом, призовет полковую му­

зыку, и мы беззаботно танцуем над бездною, точно

в этой комнате 1. Сначала многие из нас, барышень,

боялись ступить на этот помост, но, глядя на Лермон­

това, с увлечением носившегося в мазурке, и мы наби­

рались смелости, потом привыкли, танцевали, и —

ничего... В гроте он бывал, но редко. Фантазия публики

приписывает этому гроту такое значение в жизни поэта,

какого в действительности не было. Некоторые дей­

ствующие лица в «Герое нашего времени» взяты авто­

ром, так сказать, с натуры; по крайней мере, в Груш­

ницком многое напоминает Кулебякина-Немирного: 2

в княжне Мери можно найти сходство с m-lle Кинья-

ковой 3, Вера списана с личности, в которую Лермонтов

был влюблен и которая не жила в Пятигорске 4. Печо­

рин — тип тогдашних молодых людей... В течение по-

436

следнего месяца он бывал у нас ежедневно; здесь, в этой

самой комнате, он охотно проводил вечера в беседе,

играх и танцах. Бывало, сестра заиграет на пианино,

а он подсядет, свесит голову на грудь и сидит так

неподвижно час и два. Никому он не мешает, никто его

и не тревожит.

Зато как разойдется да пустится играть в кошки-

мышки, так удержу нет! Бывало, поймает меня во дворе,

за кучей камней (они и сейчас лежат там) и ведет тор­

жественно сюда... Сестре моей он вписал в альбом

несколько стихотворений... С будущим мужем моим

был в родстве и дружеских отношениях... Не знаю,

правда ли, что Лермонтов прочел письмо к Мартынову,

но только они постоянно пикировались, хотя были

между собою на «ты»: Лермонтов называл его обыкно­

венно «Мартышкой» и иными кличками. Мартынов был

глуповат, но — красавец и любимец барышень, что часто

раздражало поэта. Тут же, у нас, 13 июля они немного

повздорили, потом ушли вместе с Л. С. Пушкиным

и кн. Трубецким. Впоследствии я узнала, что Мартынов,

выйдя на улицу, погрозил ему отучить от затрагивания

в обществе, на что получил в ответ:

— Вместо угроз лучше делать дело... Меня не запу­

гаешь, я не боюсь дуэли.

На следующий день Мартынов, принявший эти

слова за вызов, послал к нему секундантов, которые

приложили немало усилий, чтоб расстроить дуэль, но

старания их были напрасны; пришлось обсудить усло­

вия и наметить место встречи противников. Лермонтов

заявил, что намерен поехать 15 июля в немецкую коло­

нию Каррас, куда он часто ездил верхом один или в об­

ществе приятелей и дам, он предложил противнику

и всем секундантам встретить его на обратном пути,

что произошло около 7 часов вечера на склоне Машука.

Все сошли с коней, секунданты зарядили револьверы,

расставили дуэлянтов и дали знак стрелять. Лермонтов

подошел к барьеру и стоял спокойно, подняв пистолет

вверх, а Мартынов стал долго прицеливаться, чем вы­

звал упрек секундантов, намеривавшихся уже развести

их, но раздался выстрел, и пуля была в груди поэта,

сраженного наповал. В это время мы сидели у окна,

не зная ничего о дуэли. Разразилась гроза, дождь уси­

ливался. Мимо окна проскакал Мартынов, спешивший

явиться к коменданту и доложить о дуэли; один из

секундантов поехал за доктором, другой — за дро-

437

гами... После дуэли Мартынов был арестован, но не на­

долго, помню его спустя недели две разгуливающим

по бульвару в белой черкеске, в черном бархатном

бешмете на красной подкладке: он, видимо, бравировал