Карен Брутенц - Тридцать лет на Cтарой площади

• Название: Тридцать лет на Cтарой площади
• Автор: Карен Брутенц
• Издательство: Международные отношения
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1998
• ISBN: 5-7133-0957-5

Автор – бывший заместитель заведующего Международным отделом ЦК КПСС и советник Президента СССР, современник «сталинских побед», хрущевской «оттепели», брежневской контрреформации, горбачевской перестройки, ельцинской России. Он со знанием дела рассказывает о том, чего добивалась политика СССР в развивающихся странах, о её месте в борьбе двух сверхдержав, её растущей неэффективности по мере дряхления режима и его руководства. Впервые – притом без прикрас – рассказывается о Международном отделе ЦК КПСС, его структуре и функциях, его людях. Читатель узнает, как в реальности принималось решение об афганском походе и как влиятельные силы в администрации США делали все, чтобы «не спугнуть» это решение. Всей своей книгой автор пытается дать ответ на вопрос, почему распался Советский Союз. Книга адресована тем, кто интересуется нашей политикой и нашим недавним прошлым; она рассчитана и на широкого читателя.

---

Особый вопрос – отношения с коммунистическими партиями арабских стран. О них многого не скажешь. Хотя наши контакты, обмен мнениями и другие формы связей (например, учеба активистов в Институте общественных наук при ЦК КПСС, прием по специальным квотам студентов в советские вузы и т. д.) были довольно оживленными, они носили скорее будничный характер и чаще всего не имели большого политического содержания, конечно с точки зрения ближневосточной проблемы. Как и их латиноамериканские коллеги, арабские компартии отличались лояльностью в отношении КПСС, но не имели сильных позиций в своих странах. Исключение составляли в определенные периоды суданская, сирийская и иракская партии.

Суданская, возглавлявшаяся волевым и прагматичным А. Х. Махджубом, обладала в стране серьезным авторитетом – с нею считались все, включая весьма влиятельных «Братьев?мусульман». Но она «подорвалась» на грубой ошибке – авантюре ее руководства – участии в перевороте против генерала Нимейри, приведшем к истреблению партийных кадров (сам Махджуб был казнен) и к откату генерала на антикоммунистические и проамериканские позиции. Иракские коммунисты стали объектом жесточайших репрессий Саддама Хусейна. Его вездесущий мухабарат (разведка) нанес чувствительные удары по партийным структурам, от которых партия в 80?е годы так и не оправилась, сосредоточив свою деятельность преимущественно в Курдистане. Впрочем, курдская прослойка всегда играла большую роль, что нередко вызывало недовольство тех в партии, кто считал, что в ее руководстве недостаточно представлены арабы. Сирийские коммунисты были серьезно ослаблены расколом, приведшим к возникновению двух конкурирующих партий. Еще до этого из партии выделились две группы – Р. Турка и Мурада Юсефа, которые продолжили самостоятельную политическую деятельность. Что касается Ливанской компартии, то она свою относительную слабость стремилась компенсировать активностью в сфере международных связей. В частности, в период обострения обстановки вокруг Ливии она направляла туда некоторых своих членов, прошедших «школу войны» в Ливане, пыталась посредничать между Каддафи и Москвой и т. д.

Слабость компартий не была, конечно, случайной.

На это их обрекала, во?первых, отсталость социально?экономических условий, которым никак не была адекватна официальная партийная идеология. И для большинства коммунистов конечные цели партий оставались более чем туманными.

Во?вторых, коммунисты, партия атеистов, сталкивались с огромным и едва ли преодолимым препятствием – глубокой укорененностью исламских верований и традиций. Попытки некоторых компартий обойти этот барьер (например, алжирской, заявившей о своей решимости идти к своей цели, держа «в одной руке Коран, а в другой – «Капитал» Маркса») большого эффекта не дали.

В?третьих, компартии так и не сумели очиститься от наветов антикоммунистической пропаганды, что они, мол, действуют по указке Москвы. Между тем влияние КПСС, особенно во внутренних вопросах, не следует преувеличивать. Участие коммунистов Судана в попытке свержения Нимейри шло вразрез с линией КПСС на сотрудничество с арабскими националистами. В 80?е годы мы не сумели убедить иракских коммунистов снять лозунги борьбы против «антинародной агрессивной войны», за свержение режима после того, как иранцы вторглись на территорию Ирака: слишком сильна была их ненависть к Саддаму Хусейну. Тогда же Москва оказалась не в состоянии урезонить лидеров сирийских коммунистов и не допустить раскола партии, хотя об этом дважды шла речь на встречах с руководством КПСС. В 60?е годы из Ливанской компартии была изгнана ориентировавшаяся на КПСС группировка Савайи Савайи, а Ж. Хауи, которого Москва не жаловала, стал Генеральным секретарем.

В?четвертых, партии в «прогрессивных» странах пострадали от взятого нами курса на сотрудничество с правящими группировками. Это в значительной мере лишило их политической самостоятельности, возложило на них ответственность за недостатки и пороки режимов, на политику которых они практически не имели ощутимого влияния.

И наконец, в?пятых, в ряде партий у руля оставались люди старой школы. К тому же в сирийской, иракской, иорданской и египетской партиях в руководстве существовали серьезные разногласия политического и особенно личного свойства, что порой приводило даже к расколам. Наверное, не помогало также и то, что некоторые партии, например сирийская и ливанская, находились между собой в откровенно неприязненных отношениях.

Не сбросишь со счетов, что арабским компартиям приходилось работать в особенно трудных условиях, как правило, под постоянным и жестким полицейским прессингом. Пребывание в партии требовало не только стойкости, не только готовности переносить жизненные трудности, но нередко и личного мужества.

В наших отношениях с арабскими коммунистами, наверное, существовал полуосознанный расчет на создание и укрепление какой? то прочной опоры в их странах. Присутствовал и дух товарищества, причастности к общему делу, правда не слишком определенному. Но превалировала скорее рутина, устоявшаяся практика. Должен признаться, что положение в партиях мы знали не слишком хорошо. Их лидеры давали информацию не только ограниченную, но и, естественно, приукрашенную и целенаправленную. Общались мы главным образом с членами руководства, контакты же за рамками этого круга были скудными, и они лидерами не поощрялись.

В этот период получили развитие и связи с некоторыми правящими партиями арабских стран, или, скорее, фигурировавшими в таком качестве. Эти связи осуществлялись, как правило, на основе ежегодных планов межпартийного сотрудничества, которые стимулировали контакты между представителями руководства, среднего звена партий, содействовали увеличению числа арабской молодежи, обучавшейся у нас, и в какой?то степени подпитывали атмосферу симпатий к Советскому Союзу. Вместе с тем связи во многом оставались формальными.

В течение всех лет, о которых идет речь, исключительно важная для советской политики в ближневосточном регионе роль отводилась Сирии. Отношения с ней развивались в общем благополучно с середины 50?х годов. Уже к началу 70?х годов они стали широкомасштабными (причем с 1967 г. установились и межпартийные связи).

В Москве с большой настороженностью восприняли переворот в Дамаске в ноябре 1970 года, приведший к власти Хафеза Асада. Но уже в феврале 1971 года состоялся визит премьера Юзефа Зуэйна, и ему удалось продемонстрировать преемственность сирийской политики. Приехавший с ним Абдалла Аль?Ахмар, заместитель Генерального секретаря партии БААС, горячий сторонник наших межпартийных связей, побывавший почти во всех наших союзных республиках, нанес визит в отдел, беседовал с Пономаревым. Сирийцы запросили даже программы Института общественных наук но всем проблемам, включая марксизм?ленииизм.

В Советский Союз на учебу хлынул поток сирийцев – к 1992 году во всех звеньях обучения, начиная с техникумов и кончая вузами и аспирантурой, было подготовлено более 40 тыс. человек. Многие из них до настоящего времени находятся на ключевых постах в партии и государстве; из восьми членов регионального руководства четверо говорят по?русски. В созданном и оборудованном с нашей помощью Институте политических наук в Дамаске до сих пор идет преподавание различных общественных дисциплин, естественно, на баасистский лад, слушателей знакомят с марксизмом и опытом коммунистов, соединяя это, разумеется, с критикой. Проводится мысль, что баасизм пойдет другим путем, учтя ошибки КПСС.

Большая роль во всем этом принадлежала самому Хафезу Асаду. Сказалось и постепенно вызревшее в сирийских правящих кругах убеждение, что коммунизм и коммунисты не представляют больших опасностей для баасизма. Это, впрочем, не мешало им тщательно контролировать идеологическую сторону контактов и связей.

Тенденция к особым отношениям с Дамаском заметно укрепилась, когда Египет стал поворачиваться к США. А после нашего разрыва с Каиром Сирия превратилась для СССР в союзника номер один в регионе. Когда дело касалось арабского мира, в Москве внимательно прислушивались к сирийской точке зрения, хотя не всегда ее разделяли. Так, мы нередко, может быть, даже понимая, что сирийцы не правы, предпочитали не поддерживать ООП в ее разногласиях с Дамаском.

Тесное сотрудничество с Сирией проявлялось в разностороннем характере наших отношений, в объеме помощи, в достаточно доброжелательной реакции на ее просьбы (пусть даже они не всегда удовлетворялись), в общем настрое советского руководства и, конечно, в военных связях, которые именно в 70?е годы приобрели масштабный характер. Обильными стали поставки оружия, причем передавалась достаточно передовая техника, не направлявшаяся другим арабам. Началось это еще с визита Ю. Зуэйна. Сириец привез военную заявку настолько крупную, что, принимая его, Брежнев заявил: «Знаете, я был болен, лежал, но, когда мне сообщили о ваших заявках, меня аж подбросило, я встал». Зуэйн, не смутившись, ответил: «Что ж, мы теперь знаем на будущее, как поставить вас на ноги».