Чарльз Рууд - Русский предприниматель московский издатель Иван Сытин

• Название: Русский предприниматель московский издатель Иван Сытин
• Автор: Чарльз Рууд
• Издательство: Издательский центр «ТЕРРА»
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1996
• ISBN: 5-300-00370-0

Герой этой книги – Иван Сытин – благодаря упорству, практической сметке и ловкости стал богатым и влиятельным издателем России. Он стал одним из первых предпринимателей, активно насаждавших грамотность в народе.

---

Эти экономические тенденции явно не внушали пайщикам никаких опасений, ибо на своем собрании 23 мая следующего, 1914 года они проголосовали за выпуск 1600 новых акций и тем самым почти удвоили капитал фирмы с 1,8 миллиона до 3,4 миллиона рублей. Раскупили их, как обычно, свои же акционеры. Чуть больше половины, то есть 850 акций, было сразу передано Сытину в обмен на его 15-процентную долю в «Русском слове». Прикупив затем часть оставшихся 750 паев, Сытин довел свою долю в капитале фирмы до 61,3 процента и стал наконец-то единственными безраздельным владельцем контрольного пакета акций[452]. И надо же, чтобы всего через полтора месяца неотвратимый ход войны и революции напрочь перечеркнул его честолюбивые планы по созданию треста – комбината и широкой сети газет.

Продажа Сытиным «Товариществу» своей доли в «Русском слове» за акции фирмы явилась очередным ловким, но вполне законным перемещением капитала, и была поэтому одобрена министерством торговли и промышленности. Когда же Сытин заявил, что свыше 170 тысяч рублей, полученных им в результате сделки, не должны облагаться налогами, так как речь идет всего-навсего о перераспределении его средств, налоговое ведомство возразило, что все поступления Сытина от перемещения в 1914 году его 15-процентной доли следует рассматривать как прибыль, поскольку он непрерывно руководил изданием газеты даже после того, как почти полностью «продал» ее в 1905 году. Это дело в ноябре 1916 года решится в пользу Сытина[453].

Не случилось бы, конечно, ничего страшного, заплати Сытин налоги сполна. Просто ему хотелось израсходовать свои деньги более толково, к примеру, на создание фирмы по производству бумаги.

IV

Еще в 1910 году, желая избавиться от необходимости покупать бумагу за границей, Сытин начал изучать возможности открыть бумажное дело в Карелии. Он нанял специалиста, и тот в течение двух лет, получая по тысяче рублей в месяц, составлял подробный отчет о природных ресурсах на реке Кеми, близ городка с таким же названием, неподалеку от Белого моря. Там был водопад, как выяснилось, мощностью 20 тысяч лошадиных сил, а вокруг стояли нетронутые казенные леса – необходимое сырье для пульпы.

Прикинув, что для начального капитала потребуется 9 миллионов рублей, Сытин отправился за поддержкой в Германию, к промышленнику Гуго Стиннесу, которого пресса окрестила «самым богатым человеком в Германии». Стиннес, хоть и одобрил проект, но участвовать в нем не стал; наверняка здесь сыграли свою роль антигерманские настроения «Русского слова» и ухудшение отношений между Германией и Россией. Дома Сытин столкнулся с таким же равнодушием, и это дало ему повод уже в который раз пенять на нежелание русских развивать столь важное для страны издательское дело.

К 1913 году Сытин поумерил свой аппетит. Так, намереваясь приобрести и расширить небольшую бумажную фабрику Н.В. Печаткина в Петербурге, он объединился с одним из директоров Оренбургского Общества лесной продукции и торговли Е.Ф. Давыдовым и затем организовал акционерное общество с капиталом в 4,5 миллиона рублей. Основными пайщиками новой Российской писчебумажной фабрики стали Сытин, Руманов и Соловьев, а «Товарищество И.Д. Сытина» тотчас подписало с ней десятилетний контракт на поставку бумаги со скидкой. Тем не менее Сытин по-прежнему вынужден был пользоваться услугами заграничных поставщиков, и с началом войны в 1914 году ему пришлось столкнуться с нехваткой бумаги и резким повышением цен. К 1916 году на сытинские издания требовалось 7 тысяч пудов в сутки, из них 30 процентов – на «Русское слово», а между тем все русские фабрики вместе взятые не могли произвести такого количества бумаги[454].

После того как Сытин приобрел на паях с Давыдовым бумажную фабрику, произошел случай, лишний раз подтверждающий, что у деловых людей нечистоплотные приемы были, вероятно, в большом ходу. В данном случае Сытин стал жертвой сговора между Печаткиным, Давыдовым и банкиром Г.Д. Лесиным. Давыдов будто бы передал часть своих лесных угодий Лесину, а затем с помощью Печаткина устроил так, что их бумажная фабрика купила эти угодья по непомерно высоким ценам. Троица положила в карман 643 894 рубля. Когда Сытин обнаружил подвох, он почувствовал себя обманутым и униженным. У него помутилось в глазах, жаловался он в письме к Руманову, точно «я падаю в пропасть», оттого что «дельцы строили дело… у меня за спиной. Они плюнули мне в душу неприлично и скверно», словно считали «ничтожеством». Сытин просил Руманова, свое доверенное лицо, потребовать от каждого из мошенников по 200 тысяч рублей, якобы на благотворительность, однако у нас нет документов, свидетельствующих о развязке этого дела[455].

Тем временем Сытин без тени уныния терпел убытки на издании, которое он организовал вместе с военными. То была знаменитая многотомная «Военная энциклопедия», которую его фирма выпускала с 1911 по 1915 год и которая осталась в истории как самый значительный труд по дореволюционной русской армии. Началось с того, что в 1910 году группа офицеров, так называемые «младотурки», обратилась к Сытину с предложением издать энциклопедию, ибо они считали неизбежной войну между Россией и австро-германскими силами и хотели показать более высокую боеготовность противника, чтобы привлечь внимание к нуждам отечественной армии[456]. Военный министр В.А. Сухомлинов не одобрял намерения молодых «либералов», но, кажется, не мешал им. Зато министр по военно-морским делам адмирал И.К. Григорович, с которым Сытин был в хороших отношениях, оказал поддержку. Еще во время кампании на Балканах Григорович разрешил корреспондентам «Русского слова» без цензуры отправлять в Москву радиограммы с борта русского крейсера в Черном море, а в 1914 году немало способствовал возведению Сытина в ранг почетного гражданина[457].

В.А. Апушкин, один из офицеров, принимавших деятельное участие в этом начинании, снял в Петербурге, неподалеку от Генерального штаба и Адмиралтейства, помещение для редакции. Судя по всему, военные, взявшие отпуск для работы там, получали от Сытина содержание и жалованье. Для ускорения работы Сытин устроил для них рисовальную, наборную и клишеделательную мастерскую. Готовый набор отправлялся для печати в Москву, в книжную типографию Сытина[458]. Редакция успела составить, как и намечалось, 21 том энциклопедии, однако трудности военного времени вынудили «Товарищество И.Д. Сытина» приостановить издание в 1915 году на 18 томе. По иронии судьбы том заканчивался статьей «Порт-Артур» – о первом крупном поражении России в русско-японской войне.

С самого начала энциклопедия требовала больших затрат, плохо распродавалась и приносила убытки, и в конце 1912 года Горький, ревностно следивший за Сытиным, на капиталы которого он рассчитывал, с сожалением отметил, что «Сытин весьма разбрасывается» на «громоздкие» издания»[459]. Всего убытки составят 3 миллиона рублей. Для сравнения скажем, что совокупная прибыль «Товарищества» за 1911, 1912 и 1913 годы – это последние годы, по которым есть данные, – составила немногим более миллиона.

«Военная энциклопедия» привлекла Сытина своей монументальностью, новизной дела и значительностью. Кроме того, она дала ему повод открыть в Петербурге наборный цех как раз в то время, когда он направил усилия своей фирмы на попытку начать печатание столичной газеты. Человек с размахом, Сытин еще в 1910 году предпринял издание энциклопедии, изучал возможность производства бумаги в Кеми и искал покровителей для петербургского варианта «Русского слова». За минувшие с тех пор три года на него обрушилось множество трудностей.

V

Каковы бы ни были результаты сытинских начинаний, его напористое желание совершенствовать свое дело было очевидно для всех окружающих, даже для мальчиков на посылках; один из таких мальчиков, по фамилии Мотыльков, служивший в книжном магазине Сытина в Петербурге, вспоминает, с каким увлечением Сытин отдавался «организующей роли хозяина» и непосредственному, «личному наблюдению за огромным своим делом». Вот почему он, «человек очень подвижный… чаще ночевал в вагоне, чем дома»[460]. Прибывая ранним утром на петербургский вокзал, Сытин обычно сразу шел в свой магазин на углу Невского, занимал кабинет управляющего и посылал Мотылькова за чаем и слоеным тортом. Он вспоминается Мотыльков у сидящим в одиночестве, серьезным, погруженным в дела. «Я ни разу не видел его улыбающимся, не слышал от него ни одной шутки».

По словам Мотылькова, его строгий хозяин «был человек… с выразительным, умным лицом, быстрым проницательным взглядом» и крутым нравом. В его скромном, но безупречном костюме не было «ни малейшего беспорядка». Зная о своей грубоватости, Сытин порой извинялся за резкий тон либо заглаживал неловкость щедростью. Мало того что жалованье Сытин платил побольше, чем другие, продолжает Мотыльков, за ним еще водилось такое: выдаст работникам деньги наличными, но с условием вернуть в течение нескольких месяцев, а пройдет неделя-другая, и он прощает долг. Зато в отношениях с управляющими преобладала как раз не щедрость, а грубоватость. И.Н. Павлов, один из основных сытинских граверов, вспоминает, как тот на Пасху устраивал у себя дома обед для мастеров человек на сто пятьдесят. Каждого гостя хозяин встречал у дверей троекратным, по обычаю, целованием, а потом почти всегда тут же давал нагоняй за промахи в работе. Павлов, к примеру, сам слышал, как Сытин отругал мастера переплетной за то, что у него слишком много отходов. «Куда это годится, туда-сюда?» – возмущался Сытин. Вспоминает Павлов и другой случай, когда Сытин устроил выволочку заведующему рисовальной школой и посоветовал ему забыть о «фраке» члена Правления, потому что он «копеечник» и у него нет «того размаха, который мне требуется». Но при всей крутости сытинского характера, говорит Павлов, его пылкое воображение и стремление вести дело «на уровне передовых европейских предприятий» отодвигали обиды на второй план[461].