Константин Симонов - Мы не увидимся с тобой (Из записок Лопатина)

• Название: Мы не увидимся с тобой (Из записок Лопатина)
• Автор: Константин Симонов
• Жанр: Биографии и Мемуары

---

Симонов Константин Мы не увидимся с тобой (Из записок Лопатина)

Симонов К.М.

"Мы не увидимся с тобой..."

(Из записок Лопатина)

Повесть

Новая повесть Константина Симонова "Мы не увидимся с тобой..." завершает цикл повестей, объединенных общим подзаголовком "Из записок Лопатина". Первые повести этого цикла "Четыре шага" и "Двадцать дней без войны" давно известны читателю. Повесть же "Мы не увидимся с тобой..." лишь в начале 1978 года была впервые опубликована в журнале "Знамя".

Как и ранее созданные К. Симоновым произведения, в том числе его замечательная трилогия "Живые и мертвые", повесть погружает нас в грозные дни Великой Отечественной войны. Действие повести, как и в романе "Последнее лето", развивается весной и летом 1944 года во время памятной Белорусской операции, в итоге которой советские войска вышли к государственной границе, подошли к Висле и Восточной Пруссии.

Но публикуемая повесть не рассказ об этой военной операции, хотя герои ее и участвуют в боях. В центре ее образ писателя Лопатина, фронтового корреспондента газеты "Красная звезда". Рассказ о взаимоотношениях Лопатина на фронте и в тылу с близкими ему людьми, о его журналистской деятельности, его размышления об увиденном и пережитом и составляют основу этого произведения.

"Из записок Лопатина"... Казалось бы, подзаголовок предопределяет дневниковую форму повествования: что увидел и услышал, о чем подумал, то и записал в своей тетради. Как же иначе мог вести фронтовой корреспондент свои записи? Но повесть "Мы не увидимся с тобой..." написана не от имени Лопатина, а от третьего лица. Этот литературный прием позволил К. Симонову, писателю, побывавшему в качестве военного корреспондента чуть ли не на всех фронтах Великой Отечественной войны, с начала и до конца, вложившего в "Записки" много лично познанного, решительно отделить себя от Лопатина. Не следует забывать и того, что майор Лопатин, живущий на пороге своего пятидесятилетия, был намного старше автора повести, которому в годы войны не исполнилось еще и тридцати.

Читатель, знакомый с творчеством К. Симонова, обратил, наверное, внимание на то, что судьбы многих героев его военных романов и повестей не завершены. К примеру говоря, осталось неизвестным, найдется ли Маша, жена Синцова, одного из основных персонажей романа "Живые и мертвые", и как сложатся в конце концов его взаимоотношения с Таней Овчинниковой. Конечно, это не авторский просчет, не пренебрежение естественной читательской любознательностью. В статье "Из чего складывается работа" К. Симонов писал: "Судьбы людей: если я не кончаю последним днем войны - как можно знать судьбы людей на ней? Но судьба войны решена: началась война - какой она будет, как повернется судьба народа и страны? - вот вопрос, который вставал в "Живых и мертвых". На этот вопрос отвечено. Война заканчивается нашей победой над фашизмом. В этом смысле точка. В остальных смыслах многоточие..."

Герои повести "Мы не увидимся с тобой...", как и персонажи заключительных книг романа "Живые и мертвые", не сомневаются в победном исходе Отечественной войны. Наши войска уже вступили на немецкую землю. Конечная победа очевидна, и в этом смысле Лопатину остается лишь размышлять, когда же мы овладеем Берлином. Но, несмотря на это, тревога читателя за судьбы многих героев и после прочтения повести остается. Даже название ее (читатель обратит, наверно, внимание на многоточие), название далеко не однозначное, подчеркивает эту неопределенность. Неопределенность ощущается уже в начале повести в личных взаимоотношениях Лопатина с любимой женщиной. Но еще более она возрастает к концу произведения. Дойдет ли до рейхстага командир полка майор Беликов, полюбивший дочь Лопатина Нину, как сложится дальнейшая судьба командарма Ефимова, самолично приказавшего своим войскам, вопреки установленной догме, отступить на господствующие высоты, дабы занять более удобные для обороны позиции, и уцелеет ли сам Лопатин, отважно отправившийся в самом конце повести через пограничную речку Шешупе на плацдарм в Восточной Пруссии, чтобы завершить сбор материала к недописанной корреспонденции Гурского, - на все эти вопросы читатель не получит ответа.

И тем не менее новая повесть К. Симонова, психологически точно, без риторики выявляющая патриотизм советских людей, по исчерпывающей обрисовке характеров и развитию взаимоотношений героев вполне завершена.

Прочитав повесть, читатель убедится в этом.

В. КАТИНОВ

(c) Издательство "Художественная литература", 1978 г.

"Мы не увидимся с тобой..." (Из записок Лопатина): Повесть

1

Дочь приехала к Лопатину в госпиталь, в Тимирязевку, когда все опасное было уже позади. Да и вообще все самое опасное было там, в армейском госпитале, под Шепетовкой, гае он лежал первые две недели после ранения. А когда его перевезли сюда, в Москву, он уже был вполне жилец на этом свете.

Сюда, в одну из офицерских палат Тимирязевки, дочь привез Гурский. Обычно он вырывался из редакции накоротке через два дня на третий, чаще при всем желании не выходило, и Лопатин удивился его появлению сегодня, второй день подряд.

- Что вы там, забастовку, что ли, редактору объявили? - спросил Лопатин, увидев Гурского в халате, нацепленном на одно плечо поверх синей редакционной спецовки, в свою очередь, надетой поверх его любимого рыженького пижонского костюмчика.

- Как себя ч-чувствуешь? - продолжая стоять в дверях, спросил Гурский. - П-почему сегодня лежишь, а не ходишь?

- Потому что вчера им опять не понравилась моя плевра. И лечащий дружески посоветовал полежать впритык до комиссии, а то не выпишут.

- Так что появление п-прибывшей издалека особы женского пола не подорвет твое п-пошатнувшееся?

"Неужели она так-таки явилась в Москву и он приволок ее сюда?" подумал Лопатин о своей бывшей жене и сказал, что его здоровье теперь может выдержать все, что угодно.

- Тем более что я п-привез совсем не то, что ты п-подумал, усмехнулся Гурский и, приотворив дверь и оборотясь назад в коридор, сказал: - Он в п-полном п-порядке, заходи.

В палату вошла дочь - длинная, широкоплечая, неузнаваемая, похожая на себя прежнюю только своим прежним детским липом - больше ровно ничем. Шагнула в дверь, на секунду остановилась. перемахнула палату своими голенастыми ногами и, затормозив на полном ходу, обхватила отца руками не за плечи, а сзади, под подушкой, осторожно. И, почувствовав ее осторожность, Лопатин вспомнил, что она уже второй год. ходит на дежурства ночной санитаркой в, госпиталь тем у себя, в Омске, поэтому и обняла через подушку и боится прижаться, только, тычется губами в щеки.

- Не бойся, как бы сама не запищала! - сказал он, крепко прихватывая ее за плечи и с удовольствием чувствуя, что он уже почтя здоров и руки у него все такие же сильные, какими она помнит их с детства.

- Не запищу, - счастливо сказала она, оторвалась и посмотрела на него своими зелеными круглыми материнскими глазами на детском лице. И все-таки нет, не таком уже детском, каким оно было два года назад, когда она провожала его под Харьков. Лицо стало шире и заострилось в скулах, и Губы стали шире - уже не детские, а женские губы.

"Большая, совсем, совсем большая девочка!" - подумал Лопатин.

Продолжая глядеть на него, она несколько раз подряд моргнула, но не заплакала.

- Не д-дочь, а кремень! - сказал Гурский, подсевший на табуретку с другой стороны койки. - У меня, старого циника, п-понимаешь, очки вспотели, а она не п-плачет.

Он снял очки и стал протирать их носовым платком, - кто его знает, шутил или серьезно, с ним никогда не знаешь до конца.

- А я никогда не плачу, - сказала Нина с вызовом в голосе. И, смутившись, добавила: - Больше никогда не плачу. - Вспомнила, наверное, как тогда, в сорок втором, уткнулась отцу в шинель и зарыдала при том же самом Гурском, которому сейчас сказала, что никогда не плачет.

- В общем, близко к истине, - сказал Лопатин, глядя в неизвестно как попавшие сюда вдруг из Омска зеленые круглые глаза дочери и вспоминая обильные и незатруднительные слезы ее матери.

- Кто тебя привез?

Лопатин повыше подоткнул под себя подушки и сел на кровати.

- Сюда - Борис Александрович, - сказала Нина, поворачиваясь к Гурскому.

- Не Борис Александрович, а дядя Боря. Мы с т-тобой договорились об этом всего д-два года назад, не так давно, чтоб уже забыть.

Она улыбнулась. И Лопатин улыбнулся вместе с ней, подумав, что в ее семнадцать- - пятнадцать - это очень давно.

- Сюда д-доставил я, а в Москву наш с тобой редактор, - сказал Гурский. - Вызвал меня в кабинет час назад и сказал: - Г-гурский, сегодня каким-то поездом должна приехать из Омска дочь Лоп-патина. Я ее вызвал, и ее отправили. Ноих п-поте-рял листок, где записан этот поезд. Найдите ее и отвезите к Лопатину. Но при этом Попомните, что за вами к двадцати часам п-передовая.

Но не успел я выйти от него, как мне п-позво-нил вахтер, что меня ждет внизу какая-то б-ба-рышня. А поскольку своим б-барышням я кат-те-горически запретил переступать п-порог редакции, я сразу п-понял, что это твоя дочь и у нее хватило ума самой добраться до редакции.