Джон Голсуорси - В ожидании

• Название: В ожидании
• Автор: Джон Голсуорси
• Издательство: Знаменитая книга
• Жанр: Классическая проза
• Год: 1992

Трилогия «Конец главы» примыкает к циклу о Форсайтах. Читатель снова встретит здесь знакомых ему по «Саге» героев: Флёр, Майкла, леди Монт и других. Главная героиня трилогии, Динни Черрел, олицетворяет для автора саму Англию. Доброта и самоотверженность, преданность интересам семьи и нравственным устоям помогают героям Голсуорси преодолеть серьёзные испытания. «Конец главы» — последняя работа писателя. В этом произведении, как и во всём творчестве Голсуорси, есть присущий ему мягкий юмор и мудрость, и оптимизм. Устами одного из героев романа он говорит: «Разве человеческая жизнь, — а она ведь такая хрупкая, — сохранилась бы вопреки всем нашим бедам и тяготам, если бы жить на свете не стоило?»

---

— Жизнь вдали от опасностей — ложный путь. Хочу все брать с бою.

— Тогда выходите за меня.

— Право, Ален, я в жизни не видела человека с меньшим количеством мыслей в голове.

— Лучше меньше, да лучше.

Динни направилась вверх по набережной:

— Мне на Оукли-стрит.

Они шли молча. Наконец молодой Тесбери участливо спросил:

— Что вас гложет, дорогая?

— Моя собственная натура: ей все мало тех хлопот, которые она мне причиняет.

— Я мог бы доставить их вам в любом количестве.

— Я говорю серьёзно, Ален.

— Это хорошо. Пока вы не станете серьёзной, вы не выйдете за меня. Зачем вы себя грызёте?

Динни пожала плечами:

— У меня, видимо, всё получается прямо по Лонгфелло: «Жизнь реальна, жизнь серьёзна». Разве вы не понимаете, как бессодержательна жизнь дочери землевладельца в деревне?

— Я, пожалуй, лучше не скажу вам того, что хотел сказать.

— Нет, скажите.

— Это легко поправить: станьте матерью в городе.

— На этом месте полагается краснеть, — вздохнула Динни. — Я не люблю все превращать в шутку, но, кажется, превращаю.

Молодой Тесбери взял её под руку:

— Вы будете первой, кто превратит в шутку жизнь жены моряка.

Динни улыбнулась:

— Я выйду замуж только тогда, когда мне этого очень сильно захочется. Я себя достаточно хорошо знаю.

— Ладно, Динни. Не буду надоедать вам.

Они опять замолчали. На углу Оукли-стрит Динни остановилась:

— Дальше не провожайте, Ален.

— Я заверну к Монтам вечером и узнаю, как вы. Помните: что бы вам ни потребовалось… насчёт Ферза, вам стоит только позвонить мне в клуб. Вот номер.

Он записал его на карточке и протянул её девушке.

— Будете завтра на свадьбе Джин?

— Ещё бы! Ведь это я её выдаю. Я только хочу…

— До свидания, — простилась Динни.

XXI

У дверей дома Ферзов девушка остановилась. Она спокойно рассталась с молодым человеком, но нервы у неё были натянуты, как струны скрипки. Ей никогда не приходилось сталкиваться с душевнобольными, и мысль о предстоящей встрече тем сильнее пугала её. Открыла всё та же пожилая горничная. Миссис Ферз с капитаном Ферзом. Не пройдёт ли мисс Черрел в гостиную? Динни немного подождала в той комнате, где была заперта Джин. Вошла Шейла, спросила: «Хэлло! Вы ждёте ма-а-моч-ку?» — и снова вышла. Когда появилась Диана, на лице Динни было такое выражение, словно она снимала допрос со своих собственных чувств.

— Простите, дорогая, мы просматривали газеты. Я изо всех сил стараюсь обращаться с ним так, словно ничего не было.

Динни подошла к Диане и погладила её по руке.

— Но так нельзя без конца, Динни, нельзя. Я знаю, что нельзя.

— Позвольте мне остаться у вас. Скажете ему, что мы давно условились.

— Но ведь вам, может быть, придётся трудно, Динни! Не знаю прямо, что с ним делать. Он боится выходить, встречаться с людьми, даже слышать не хочет о том, чтобы уехать туда, где его никто не знает, не хочет показаться врачу, не хочет ничего слушать, не желает никого видеть.

— Он будет видеть меня. Это приручит его. Думаю, что трудно будет лишь первые дни. Ехать мне за вещами?

— Если вы решили быть ангелом, поезжайте.

— Раньше чем вернуться сюда, я созвонюсь с дядей Эдриеном. Он с утра поехал в лечебницу.

Диана отошла к окну и смотрела в него, стоя к Динни спиной. Вдруг она обернулась:

— Я решилась, Динни. Я ни за что не дам ему пойти на дно! Если я хоть как-нибудь могу помочь ему выкарабкаться, я это сделаю.

— Благослови вас бог! Располагайте мною, — сказала Динни и, не полагаясь больше ни на выдержку Дианы, ни на свою, торопливо вышла и спустилась по лестнице. Проходя под окнами столовой, она вновь увидела лицо с горящими глазами, которые наблюдали за её уходом. Всю обратную дорогу до Саут-сквер чувство трагической несправедливости не покидало Динни.

За завтраком Флёр сказала:

— Нет смысла мучить себя раньше времени, Динни. Конечно, счастье, что Эдриен — сущий святой. Но все это прекрасный пример того, как мало закон влияет на нашу жизнь. Предположим, Диана получила бы свободу. Разве это помешало бы Ферзу вернуться прямо к ней? Или изменило бы её отношение к нему? Закон не властен там, где речь идёт о чисто человеческой стороне дела. Диана любит Эдриена?

— Не думаю.

— Вы уверены?

— Нет. Мне трудно разобраться даже в том, что я сама чувствую.

— Кстати, вспомнила. Звонил ваш американец. Он хочет зайти.

— Пусть заходит. Но я буду на Оукли-стрит.

Флёр бросила на неё проницательный взгляд:

— Значит, ставить на моряка?

— Нет. Ставьте на старую деву.

— Дорогая, это ерунда.

— Не вижу, что мы выигрываем, вступая в брак.

Флёр ответила с беглой жёсткой улыбкой:

— Мы не можем стоять на месте, Динни. Во всяком случае не стоим.

Это было бы слишком скучно.

— Вы — современная женщина. Флёр. Я — средневековая.

— Ну, лицом вы действительно напоминаете ранних итальянцев. Но и ранние итальянцы не бежали от жизни. Не обольщайтесь, — рано или поздно вы наскучите сами себе, а тогда…

Динни смотрела на Флёр, изумлённая этой вспышкой проницательности в её лишённой всяких иллюзий родственнице.

— Что же выиграли вы, Флёр?

— По крайней мере стала полноценной женщиной, — сухо ответила та.

— Вы имеете в виду детей?

— Ими можно обзавестись и не выходя замуж. Так считают многие, хотя я этому не очень верю. Для вас, Динни, это просто немыслимо. Над вами тяготеет родовой комплекс: у всех подлинно старинных семей наследственная тяга к законности. Без этого они бы не были подлинно старинными.

Динни наморщила лоб:

— Я, правда, об этом не думала, но ни за что не хотела бы иметь незаконного ребёнка. Кстати, вы дали той девушке рекомендацию?

— Да. Не вижу никаких оснований, почему бы ей не стать манекенщицей. Она достаточна худа. Фигурки под мальчика будут в моде ещё по крайней мере год. Затем, — запомните мои слова, — юбки удлинятся, и все снова начнут сходить с ума по пышным формам.

— Вы не находите, что это несколько унизительно?

— Что именно?

— Бегать по магазинам, менять фасон платья, причёску и всё такое.

— Зато полезно для торговли. Мы отдаём себя в руки мужчин для того, чтобы они попадали в наши руки. Философия обольщения.

— Если эта девушка получит место манекенщицы, у неё будет меньше шансов остаться честной, правда?

— Наоборот, больше. Она даже сможет выйти замуж. Впрочем, я не утруждаю себя заботой о нравственности ближних. Вам в Кондафорде, наверно, приходится думать о таких вещах, — вы ведь осели там с самого норманнского завоевания. Между прочим, ваш отец помнит о налоге на наследство? Он принял меры?

— Он ещё не стар, Флёр.

— Да, но все люди смертны. Есть у него что-нибудь, кроме поместья?

— Только пенсия.

— Много у вас леса?

— Я не допускаю даже мысли о вырубке. Уничтожить за полчаса то, что двести лет росло и набиралось сил! Это отвратительно.

— Дорогая, в таких случаях остаётся одно: продать и удалиться.

— Как-нибудь справимся, — отрезала Динни. — Кондафорд мы не отдадим.

— Не забывайте про Джин.

Динни выпрямилась:

— И она не отдаст. Тесбери — такой же древний род, как и мы.

— Допустим. Но Джин удивительно многосторонняя и энергичная особа. Она не согласится прозябать.

— Жить в Кондафорде не значит прозябать.

— Не горячитесь, Динни. Я думаю только о вашей пользе. Если вас выставят, я обрадуюсь не больше, чем если Кит лишится Липпингхолла. Майкл решительно ненормальный. Он заявляет, что если уж он — один из столпов страны, то ему жаль её. Какая глупость! Никто, кроме меня, никогда не узнает, какое он чистое золото! — прибавила Флёр с неожиданно глубоким чувством; потом, видимо перехватив удивлённый взгляд Динни, спросила: Значит, я могу отшить американца?

— Можете. Три тысячи миль между мной и Кондафордом!.. Не выйдет, мэм.

— По-моему, вам следовало бы сжалиться над беднягой. Он ведь поведал мне, что вы, как он выражается, его идеал.

— Опять это слово? — воскликнула Динни.

— Да, термин неудачный. Но он прибавил, что сходит с ума по вас.

— Велика важность!

— В устах человека, который едет на край света разыскивать истоки цивилизации, это, вероятно, всё-таки важно. Большинство из нас согласилось бы поехать на край света, только бы их не разыскивать.

— В тот день, когда прекратится история с Хьюбертом, я порву с Халлорсеном, — объявила Динни.

— Думаю, что для этого вам придётся надеть фату. Вы будете прелестны в ней, когда под немецкую музыку выйдете с вашим моряком из деревенской церкви, как в добрые феодальные времена.

— Я ни за кого не собираюсь замуж.

— Это будет видно. Пока что не позвонить ли нам Эдриену?

У Эдриена ответили, что его ожидают к четырём. Динни попросила передать, чтобы он зашёл на Саут-сквер, и отправилась собирать свои вещи. В половине четвёртого она спустилась вниз и увидела на вешалке шляпу, поля которой напомнили ей нечто знакомое. Она, крадучись, повернула назад к лестнице, как вдруг услыхала: