Джон Голсуорси - В ожидании

• Название: В ожидании
• Автор: Джон Голсуорси
• Издательство: Знаменитая книга
• Жанр: Классическая проза
• Год: 1992

Трилогия «Конец главы» примыкает к циклу о Форсайтах. Читатель снова встретит здесь знакомых ему по «Саге» героев: Флёр, Майкла, леди Монт и других. Главная героиня трилогии, Динни Черрел, олицетворяет для автора саму Англию. Доброта и самоотверженность, преданность интересам семьи и нравственным устоям помогают героям Голсуорси преодолеть серьёзные испытания. «Конец главы» — последняя работа писателя. В этом произведении, как и во всём творчестве Голсуорси, есть присущий ему мягкий юмор и мудрость, и оптимизм. Устами одного из героев романа он говорит: «Разве человеческая жизнь, — а она ведь такая хрупкая, — сохранилась бы вопреки всем нашим бедам и тяготам, если бы жить на свете не стоило?»

---

— Мисс Черрел, — осведомился он, кланяясь, — могу я сесть рядом с вами?

— Разумеется. Если хотите есть, все в буфете.

— Это кто такой? — спросил лорд Саксенден, когда Халлорсен отправился на фуражировку. — По-моему, он американец.

— Профессор Халлорсен.

— Вот как? Тот, что написал книгу о Боливии? Да?

— Да.

— Интересный малый.

— Мужчина с большой буквы.

Лорд Саксенден удивлённо уставился на девушку:

— Попробуйте ветчины. Я когда-то знавал вашего дядю. В Хэрроу, если не ошибаюсь.

— Дядю Хилери? — переспросила Динни. — Да, он мне рассказывал.

— Мы с ним однажды заключили пари на три порции клубничного джема, кто скорей добежит с холма до гимнастического зала.

— Вы выиграли, лорд Саксенден?

— Нет. И до сих пор не расплатился с вашим дядей.

— Почему?

— Он растянул себе связки, а я вывихнул колено. Он ещё кое-как доковылял до зала, а я свалился и не встал. Мы оба проболели до конца семестра, потом я уехал. — Лорд Саксенден хихикнул. — Так я и должен ему до сих пор три порции клубничного джема.

— Я думал, что у нас в Америке завтраки плотные. Но оказывается, это пустяки в сравнении с вашими, — сказал Халлорсен, усаживаясь.

— Вы знакомы с лордом Саксенденом?

— Лорд Саксенден? — переспросил Халлорсен и поклонился.

— Как поживаете? У вас в Америке нет таких куропаток, как у нас, а?

— Нет. Полагаю, что нет. Я мечтаю поохотиться на этих птиц. Дивный кофе, мисс Черрел.

— Да, — подтвердила Динни. — Тётя Эм гордится своим кофе.

Лорд Саксенден поплотнее устроился на стуле:

— Попробуйте ветчины. Я ещё не читал вашей книги.

— Разрешите вам прислать? Мне будет лестно, если вы её прочтёте.

Лорд Саксенден продолжал жевать.

— Вам следует её прочесть, лорд Саксенден, — вмешалась Динни. — А я пришлю вам другую книжку по тому же вопросу.

Лорд Саксенден широко открыл глаза.

— Очень мило с вашей стороны. Это клубничный? — спросил он и потянулся за джемом.

— Мисс Черрел, — понизил голос Халлорсен, — я хотел бы, чтобы вы просмотрели мою книгу и отметили места, которые сочтёте несправедливыми по отношению к вашему брату. Я был страшно зол, когда писал её.

— Не понимаю, какой мне смысл читать её теперь?

— Я мог бы, если вы пожелаете, выбросить все это во втором издании.

— Вы очень добры, профессор, но зло уже совершено, — ледяным тоном отрезала Динни.

Халлорсен ещё больше понизил голос:

— Страшно сожалею, что причинил вам неприятность.

Чувство, которое можно было бы, пожалуй, приблизительно выразить словами: «Ты сожалеешь? Ах ты…» — преисполнило все существо Динни злостью, расчётливым торжеством и сарказмом.

— Вы причинили зло не мне, а моему брату.

— Давайте подумаем вместе, нельзя ли его исправить.

— Сомневаюсь.

Динни встала. Халлорсен поднялся, пропустил её и поклонился.

«Вежлив до ужаса!» — подумала девушка.

Остальную часть утра она просидела над дневником в одном из уголков парка, настоящем тайнике — до того густо он зарос тисом. Здесь грело солнце, над цинниями, пенстемонами, мальвами и астрами успокоительно гудели пчёлы. В этом уединении Динни снова почувствовала, как тяжело ей будет выставить переживания Хьюберта на суд толпы. Нет, в дневнике не было никакого хныканья, но, предназначенный для глаз лишь того, кем был написан, он с предельной откровенностью обнажал все раны души и тела. Издалека долетали выстрелы. Облокотясь на заросшую тисом изгородь, девушка смотрела в поле, откуда доносилась стрельба.

Сзади раздался голос:

— Вот ты где!

Её тётка в соломенной шляпе с такими широкими полями, что они задевали за плечи, стояла внизу на дорожке в обществе двух садовников.

— Я за тобой. Босуэл и Джонсон, вы можете идти. Портулаком займёмся после обеда.

Леди Монт подняла голову и выглянула из-под своей огромной шляпы:

— Такие носят на Майорке. Отлично защищает от солнца.

— Босуэл и Джонсон, тётя?

— Сначала у нас служил один Босуэл, но твой дядя не успокоился до тех пор, пока не подыскал Джонсона. Он требует, чтобы они всюду ходили вместе. Ты веришь доктору Джонсону, Динни?

— Я считаю, что он слишком часто употребляет слово «сэр».

— Флёр унесла мои садовые ножницы. Что это у тебя, Динни?

— Дневник Хьюберта.

— Тяжело читать?

— Да.

— Я следила за профессором Халлорсеном. Его следовало бы кое от чего отучить.

— Прежде всего от самоуверенности, тётя Эм.

— Надеюсь, наши подстрелят пару зайцев. Суп с зайчатиной был бы прекрасным добавлением к меню. Уилмет и Хенриет Бентуорт уже разошлись во мнениях.

— По какому поводу?

— Не знаю. Я была занята. Не то насчёт премьер-министра, не то насчёт портулака. Они вечно спорят. Хен, видишь ли, всегда была принята при дворе.

— Это так опасно?

— Хен — прелестное создание. Люблю её, хотя она вечно кудахчет. Зачем ты привезла дневник?

— Хочу показать его Майклу и посоветоваться с ним.

— Не делай этого, — сказала леди Монт. — Майкл — хороший мальчик, но ты этого не делай. У него масса каких-то странных знакомых — издатели там и прочие.

— Потому-то я и хочу с ним посоветоваться.

— Посоветуйся лучше с Флёр: она человек с головой. А у вас в Кондафорде тоже такие циннии? Знаешь, Динни, мне кажется, что Эдриен скоро сойдёт с ума.

— Тётя Эм!

— Он ходит как во сне. Я думаю, если его уколоть булавкой, он и то не заметит. Конечно, не следовало бы говорить с тобой об этом, но он должен на ней жениться.

— Согласна, тётя.

— Но он этого не сделает.

— Или она не захочет.

— Они оба не захотят. Словом, не понимаю, чем всё это кончится. Ей уже сорок.

— А дяде Эдриену?

— Он ещё совсем мальчик. Моложе его один Лайонел. Мне пятьдесят девять, — решительно объявила леди Монт. — Мне пятьдесят девять, я знаю, а твоему отцу шестьдесят. Твоя бабушка была очень чадолюбива. Она непрерывно рожала. Что ты думаешь насчёт детей?

Пузырёк поднялся на поверхность, но Динни успела проглотить его и ответила только:

— Ну, раз люди женаты, это неплохо — в меру, конечно.

— У Флёр будет ещё один в марте. Плохой месяц — какой-то легкомысленный. А ты, Динни, когда собираешься замуж?

— Когда заговорят мои юные чувства, не раньше.

— Весьма благоразумно! Не за американца, надеюсь?

Динни покраснела, улыбнулась — в улыбке было что-то опасное — и ответила:

— С какой стати мне выходить за американца?

— Не зарекайся, — возразила леди Монт, обрывая увядшую астру. — Когда я выходила за Лоренса, он так за мной ухаживал!

— И сейчас ещё ухаживает, тётя Эм. Замечательно, правда?

— Перестань смеяться!

И леди Монт так глубоко погрузилась в воспоминания, что, казалось, окончательно исчезла под шляпой — ещё более необъятной, чем раньше.

— Кстати, раз уж мы заговорили о браке, тётя Эм, — я хотела бы подыскать Хьюберту девушку. Ему нужно отвлечься.

— Твой дядя посоветовал бы ему отвлечься с какой-нибудь танцовщицей, — заметила леди Монт.

— Может быть, дядя Хилери знает что-нибудь подходящее?

— Динни, ты — испорченное существо. Я всегда это говорила. Погоди, дай подумать. У меня была одна девушка; нет, она вышла замуж.

— Может быть, она уже развелась.

— Нет, кажется, пока только разводится, но это долгая история. Очаровательное создание.

— Не сомневаюсь. Подумайте ещё, тётя.

— Это пчелы Босуэла, — ответила тётка. — Их привезли из Италии. Лоренс говорит, что они — фашистки.

— Чёрные рубашки и никаких лишних мыслей. В самом деле, они производят впечатление очень агрессивных.

— О да! Стоит их потревожить, как они налетают целым роем и начинают тебя жалить. Но ко мне они относятся хорошо.

— Одна уже сидит у вас на шляпе, милая тётя. Согнать её?

— Подожди! — воскликнула леди Монт, сдвигая шляпу на затылок и слегка открыв рот. — Вспомнила одну.

— Кого это «одну»?

— Джин Тесбери, дочь здешнего пастора. Старинный род. Денег, разумеется, нет.

— Совсем?

Леди Монт покачала головой. Шляпа её заколыхалась.

— Разве у девушки с такой фамилией могут быть деньги? Но она хорошенькая. Немного похожа на тигрицу.

— Как бы мне познакомиться с ней, тётя? Я ведь знаю, какой тип не нравится Хьюберту.

— Я приглашу её к обеду. У них дома плохо питаются. Кто-то в нашем роду уже был женат на одной из Тесбери. Насколько я помню, это произошло при Иакове, так что они с нами в родстве, но страшно отдалённом. У неё есть ещё брат. Он моряк: у них все служат во флоте. Знаешь, он не носит усов. Сейчас, по-моему, он здесь, в увольнении.

— В отпуске, тётя Эм.

— Да, да, я чувствовала, что это не то слово. Сними пчелу с моей шляпы. Какая прелесть!

Динни обмотала носовым платком руку, сняла с огромной шляпы крохотную пчёлку и поднесла к уху.