Факир Байкурт - Избранное

• Название: Избранное
• Автор: Факир Байкурт
• Издательство: Радуга
• Жанр: Современная проза
• Год: 1987

Факир Байкурт (род. в 1928 г.) — один из крупнейших современных турецких писателей. В сборник избранных произведений входит один из последних его романов, «Куропатка», сюжетная простота которого сочетается с панорамным показом современного общества снизу и до самых верхов. Такую же панораму разворачивают в своей совокупности и включенные в сборник рассказы, рисующие жизнь сельской и городской Турции, затрагивающие трудное положение турецких эмигрантов в странах Западной Европы.

Писательской манере Байкурта свойственны живость и занимательность, лукавый юмор, почерпнутый в народной среде.

Все произведения, включенные в сборник, публикуются впервые.

---

Рассказывает Гюльджан.

Еще до света поднялась я, прибралась на лестнице. Али тем временем выбросил мусор. Потом я сготовила завтрак для своих, накормила, отправила старшего сынишку в школу. Около десяти собралась к Семе-ханым на уборку, как мы и договаривались. А тут звонит супружница коммерсанта Нежата-бея. Дай, думаю, сначала к ней схожу, потом уж к Семе-ханым.

— Проходи! — встретила меня Незахат-ханым. — Слышала я, будто ты мне не доверяешь. Почему?

Ну и ну! Не ожидала! Все эти прости-господи друг друга стоят. Только скажешь одной что-нибудь по секрету, как она тут же доносит другой. «Держи ухо востро!» — сказала я самой себе.

— Ах, Незахат-ханым, что вы такое говорите! — запела я сладеньким голоском. — Кто вам сказал, что я вам не доверяю?

— Какая разница кто? Знаю — и все.

Не возьмешь меня голыми руками, решила я, и у меня найдется, чем тебе в глаза-то ткнуть.

— Не иначе как от Мурата-бея слыхали.

Смутилась дамочка — видать, остались у ней крохи совести.

— Нет, не от него. Мне Сема-ханым сказала. Но не о том речь. Я просто должна быть уверена в людях, с которыми предстоит делать общее дело. А ты, я погляжу, молодец!

— Да, Незахат-ханым, в нынешние времена и собственному мужу доверять нельзя. Сами посудите — случись что-нибудь завтра и выплыви все наружу, вы все выберетесь из воды сухими, а я, бедная жена привратника, чем смогу себе помочь? У кого найду защиту, кто меня поддержит? Ваш муж привык считаться с вами и в случае чего выручит из беды, а мой просто-напросто прирежет меня — это уж как пить дать. Потому-то я и осторожничаю.

— Ты права, Гюльджан-ханым. Молодец! — повторила она.

— Вы звали меня зачем-то. Что вы хотели? А то у меня полным-полно разных дел.

— Нет у меня никаких поручений для тебя. Я только хотела сказать, чтобы ты не слишком задерживалась у Семы-ханым. Побыстрей управляйся у нее и спускайся к Бетти-ханым. Мы сейчас сговоримся и вместе с Семой придем к ней на чашечку чаю.

— Хорошо, — согласилась я. — Как только управлюсь с делами, зайду к ней. А если не управлюсь, все равно загляну, будто бы справиться, не нужна ли какая помощь.

— Подожди, я сейчас позвоню Бетти, и мы договоримся о точном времени.

Незахат-ханым взяла трубку и набрала номер.

— Хелло, Бетти, соседка дорогая, это я…

И пошел промеж них разговор по-американски, я только отдельные слова на лету схватывала: «ноу, ноу» или «йес, йес». Потом прозвучало слово «адрес», потом мое имя и слово «привратник». То по-американски шпарят, то вдруг одно-два наших словечка вставляют. Незахат-ханым наконец опустила трубку.

— Она сейчас собирается в парикмахерскую, — сказала супружница коммерсанта. — Мы к ней пойдем на чай в четыре часа. Оказывается, Сема-ханым уже звонила ей, и они договорились. Я ей сказала: «Мы очень огорчены вашим отъездом. Вы были хорошими соседями, мы будем скучать». Я предложила ей помощь в сборах, сказала, что и ты ей охотно поможешь. Прежде чем идти к Семе-ханым, забеги к американке на пару минут. Может, она даст тебе какое-то поручение. Сема подождет, ничего страшного. Только будь очень осторожна. Поняла?

— Конечно, поняла. Иду прямо к ней.

Я нажала на звонок десятой квартиры. Прежде чем открыть, Бетти-ханым глянула в дверной глазок. Она, видно, недавно встала и поэтому была еще в халате. Она провела меня в гостиную, и я сразу же увидела клетку с куропаткой. «Гак-губуррак, гак-губуррак», — запела птичка. Это она меня, верно, приветствовала — как-никак мы с ней односельчанки. Однако я и виду не подала, что у меня интерес к ней, даже головы не повернула в ее сторону. Американские дети сидели за столом. Я погладила их по головкам и тут вдруг залилась горькими слезами.

— О-о-о, Бетти-ханым, я есть очен огорчен! Я так сильно любить твои дети!

Я кинулась к ней, обхватила ее руками, уткнулась в плечо и зарыдала пуще прежнего.

— Я не хочу, чтобы ты уезжать от нас! Я так сильно любить тебя. Ты есть очен гуд ханым, совсем как мусульманка. Я иметь надежда, что ты скоро опять будешь приезжать в Анкара. О-о-о, Бетти-ханым, дорогая!

Я тараторила и тараторила, не давая ей времени опомниться и вставить словечко. И при этом заливалась горючими слезами.

Куропатка тем временем пела и пела: «Гак-губуррак, гак-губуррак!»

Наконец я утерла слезы, примолкла. Тут Бетти завела свою песенку:

— Анкара есть очен красивый город. И турки очен красивый люди. О-о, Гюльджан-ханым, я очен любить тебя. Ты есть плакать из-за меня! О-о, я очен тронут и буду сильно скучать без Анкара. Я буду писать вам много письмо, хорошо?

У этой женщины сильный характер, подумала я, ведь ни единой слезинки не выкатилось из ее глаз. Мой носовой платок сделался скоро совсем мокрый от слез.

— Бетти-ханым, ты иметь, наверно, много работы. Я хочу тебе помогать в уборка, упаковка.

— Спасибо, Гюльджан, спасибо. Мы хотеть продавать мебель. Мы есть уезжать очен далеко, в красивый Испания. Там есть много красивый мебель. Мы там будем покупать новый вещи, а эта мебель мы хотим продавать здесь. Мой муж иметь желаний подарить эти кресла один человек в вашей деревня. Это вери гуд человек — мистер Карами.

— Ты иметь желаний, чтобы мы передать Карами, чтобы он приехать за эти кресла? — догадалась я.

— Да! Ты меня понимай! Сэнкю, спасибо. И еще я хотеть делать тебе подарок. Я тебе буду давать много вещи. Но не сейчас, после. Мы хотеть устроить коктейль для свои американские и турецкие друзья.

Бетти-ханым говорила медленно, с трудом подбирая слова, но я ее хорошо понимала — привыкла к ее произношению.

— Мне не надо никаких вещей от тебя и денег не надо, — замотала я головой. — Мне ничего не надо. Я есть очен любить твои дети — Джейн и Роджер. Я буду помогать вам без деньги и без вещи. Ноу деньги! — настаивала я. — Ах, как я любить моя дорогая Бетти-ханым! — И снова залилась слезами.

Бетти обняла меня за плечи и поцеловала в щеки. Надо ж, не побрезговала!

— В случае чего зови меня, Бетти-ханым. Я буду приходить и помогать тебе. Нажми на звонок — и я сей миг прибегу. Ладно? — Я снова подошла к столу и погладила детей по головкам. — Буду сильно скучать по ним, — грустно сказала я. — Ах, Бетти-ханым, я иметь большой желаний получить от тебя их фото и твое тоже. Я их повесить в рамка на стене.

— Ты хотеть получить фото наша семья?

— Да.

— Хорошо! Я буду давать тебе наше фото, все вместе.

— Спасибо. Если будет дело ко мне, зови.

— Я все понимай. Сэнкю.

Я послала воздушный поцелуй детишкам, а заодно и куропатке. Дети сделали мне ручкой. «Гак-губуррак!» — пропела куропатка.

Я поднялась к Семе-ханым.

— Начинай уборку, — сказала она, — а я тем временем схожу к парикмахеру за куропаткой. Спрячу ее в большую коробку и принесу сюда. Жди, я скоро вернусь.

— Да, куропатка должна быть здесь, под рукой. Поменять их будет нетрудно, — сказала я. — Я только что была у Бетти-ханым, она меня обнимала, мы поплакали. Она обещала подарить мне фотокарточку своего семейства, на память. Как только ей понадобится моя помощь, она меня позовет. Сейчас она собирается в парикмахерскую. Перед отъездом хочет устроить коктейль для всех знакомых. Я предложу ей присмотреть за детьми. Думаю, выйдет удобный случай подменить куропатку.

— Спешить не стоит. У нас достаточно времени. Чем ближе к их отъезду мы это сделаем, тем лучше.

— А я думаю наоборот: чем быстрей управимся, тем лучше. Не зря говорится: быстрая работа — чистая работа.

Сема-ханым ушла за куропаткой, я тем временем протерла у нее окна, прибралась. Потом спустилась к себе вниз, гляжу, а там сидит Сейит Бюкюльмез, о чем-то с моим мужем разговаривает.

— Добро пожаловать, Сейдо-ага, — приветствовала я его. — Каким ветром занесло тебя сюда? Как дома дела?

— Не ветром, а ураганом, — ответил вместо гостя мой Али.

Сейит молчит, вид у него подавленный.

— Что с тобой? — спрашиваю. — Или корабли твои в море затонули?

— Он письмо от Харпыра получил, его не принимают на работу, проверка дала плохой результат. Вот Сейит и приехал, чтобы поговорить с американцем, напрямую спросить, что это значит.

— Сейчас самое время потребовать куропатку обратно у этого негодяя.

— Нельзя! — опять ответил Али вместо гостя. — Не к лицу это турку.

— А ходить оплеванным — к лицу турку?

— Молчи, жена, не встревай!

Вот так он всегда мне рот затыкает!

— Как поживает Исмахан-абла? Здоров ли дядюшка Эльван?

— Я давно не видел отца. Они с Яшаром как ушли за куропаткой, так до сих пор не вернулись в деревню. Я думал, они здесь, у вас.

— Ох, Сейдо, они тут такую шумиху подняли! Я чуть со стыда не сгорел, что у меня такие односельчане.

— А мне так ничуть стыдно не было. Правда на стороне дяди Эльвана. Сейчас вы и сами это видите.