Дмитрий Матяш - Изоляция

• Название: Изоляция
• Автор: Дмитрий Матяш
• Издательство: АСТ
• Жанр: Боевая фантастика
• Год: 2014
• ISBN: 978-5-17-079946-6

Смертельный вирус ударил внезапно. В считаные дни рухнула привычная жизнь, исчезли правительства, распались государства, наступил хаос. Вся Восточная Европа превратилась в кладбище.

Но умерли не все.

И те, кто выжил, позавидовали мертвым.

Власть захватили бывшие уголовники. Бандиты и отморозки надели черную форму и стали — Хозяевами. А все остальные превратились в «тягачей», бесправных рабов, тянущих срок в одной огромной Зоне.

«Тягач» Глеб Салманов оказался в непростой ситуации: заклятый враг спас ему жизнь. А взамен попросил выполнить одно деликатное поручение. И Салман, как его теперь называют, согласился. Тогда он еще не знал, что этот путь будет опасен и непредсказуем, устлан стреляными гильзами и пропитан кровью, а за каждым углом, затаившись, его будет поджидать очередная смертельная угроза…

---

Ясное дело, нет в этой толпе родственников убитых — никого не вижу изгореванного, за кровинушку мстить пришедшего. Банальная злоба, зависть и возмущение. Этот, вислобрюхий, «убийство детей» использовал для нагнетания пущего гнева у пикетчиков и во мне типа чувство вины разбудить.

Да промазал.

— Детей? Ты о чем, дядя? Дети в песочнице домики лепят. А тот, кто по чужим хатам шастает с монтировкой в руке, на «детей» и «стариков» не делится. Понял?

— Как же они тебя, бедненького, напугали! — саркастически качнула головой тетка. — Пересрал небось, что на ящик сардины меньше станет. С голодухи побоялся вспухнуть? — и потом как заорет: — Пригрелся тут на акимовской жратве?! Жируешь, подлюга! Открывай давай, чего зубы скалишь?!

— Давайте сломаем эти ворота! — предложил кто-то из толпы.

— Чего базары разводить, толкай! — поддержали оттуда же.

Тем не менее попытка осталась нереализованной, так, качнули створками для годится. Показать, что не пустомелют.

— А-а, — понимающе киваю я, — ты и есть больная мать, что ей лекарства каждый день нужны. С виду и не скажешь. Может, поблагодарствуешь лучше, что отпрыска твоего отпустил. В другой раз ведь только уши тебе его пришлю. На бусы.

— Не загадывал бы. — Толстая брезгливо сморщилась, и что-то в ней, безусловно, напомнило малолетнего воришку. — Насчет другого раза-то. А то мало ли что с тобой может произойти.

— В общем! В чем предъява, недовольные?

— А ты, вообще, непонятливый, да? — качает подбородком она. — Перед малолетками ножом размахивать — мастак, а тут уже на жопу сел. Вроде не понимаешь, чего от тебя хотят?

— Ты должен делиться. По-хорошему, — встрял третий мужичок, с противным голосом, худой, на вид занудливый, сварливый, с лицом, на котором большими буквами написано, что он всегда был не против опрокинуть стаканчик. — Мы же, видишь, поговорить пришли. Дипломатическим путем вопрос решить. А могли бы сразу к делу перейти…

— Да не лечи меня, бухарь, — язвительно отвечаю. — Не очковали б если — сразу «к делу бы перешли». А раз бабами прикрылись, какие, на хер, дела?

— Чего ты мелешь? Перед кем очковать-то? — пристыдяющим тоном затянула толстуха. — Перед тобой, что ли? Тоже мне, гроза района нашелся. Только и способен, что девкам нож под ребра пихать.

— Убирай замок! — вытаращился на меня тот, что с трубой. — Не вынуждай идти на крайние меры! Давай-давай, не ссы! Пустым не будешь! Пачку макарон я тебе оставлю! Обещаю.

— Ну открывай, чего стал?! — чтоб соответствовать сподвижнику, выкарячила глаза тетка. — Один хрен, мы отсюда не уйдем без того, что у тебя в кладовке сложено. Запихаться ты тут тушенкой, пока люди в центре дохлых собак едят, не будешь! Это я тебе говорю. Не откроешь, вывалим к чертовой матери ворота. Выбирай.

— Але, буренка, притормози-ка, а?!

От моего неожиданного выпада толпа замирает. Следит за мной как за фокусником на сцене. Понимая, что это мой предпоследний ход, я делаю шаг к стоящей позади «тойоте», достаю из кузовка канистру, ставлю на землю и открываю.

— Я че-то не врубил в суть вашего мычания. — Втягивая раздутыми ноздрями воздух, набираюсь всей только наглости, что во мне могла быть. — Вы че, Майдан тут нашли, требования свои двигать?! Еще б плакаты нарисовали и транспаранты растянули. С какой радости кучка свердловского быдла будет решать, что мне делать?! Вообще попутались, мрази?! Да мне по х*ю, что ты там мне обещаешь! — перевожу безумный взгляд на обладателя ржавой трубы. — Я те сам, сука, обещаю — еще раз пасть откроешь, глотку от уха до уха вскрою! Ты меня понял?! Забирай эту потную кобылу со всем этим шоблом и валите отсюда на хер! Попробуешь еще раз шатнуть ворота… сожгу! Слышьте, недовольные, я не шучу! Кривое движение расценю как враждебное. Развернулись — и айда на Свердловский массив.

Онемелая пауза затянулась. Причем, как мне показалось, в мою пользу. Даже потешиться успел, что не утратил ораторских способностей. Не зря в молодости дикцию вырабатывал.

Ан нет, не все козыри бабенка-то выкинула. Хитрая и молодчинка, тяжелую артиллерию напоследок приберегла. Умело примаскировала на заднем фоне за сиськами бабскими.

На гоблина, которого с первого взгляда можно было принять за родного брата Валуева, я смотрел снизу вверх. Выпяченная лобная кость, расплющенный нос, слегка помутненный взгляд, голова вытянута вперед так, что плечи кажутся выше, да и под спортивным костюмом не скрыть дутые бицепсы. На шее по-прежнему сверкает золотой трос, будто это до сих пор имеет хоть какой-нибудь смысл.

Вот уж привела тетушка бульдога.

Можно было б и не шугаться, по молодости и не таких быков валили. Но вся закавыка была в том, что я его знал. Еще когда в охранниках у Акимова ходил. Он тогда у акимовского конкурента по бизнесу в телохранителях числился. Еще та горилла. Я видел, на что он способен. Нунах, как говорится.

Я не мог не заметить, как поменялись лица на первом плане: теткины глаза прищурились в довольно-западлянской ухмылке, типа «что, не ожидал от „потной кобылы-то?“», засверкали как у злобного тролля. Вислобрюхий зубы выставил, на шаг в сторону отступил, дабы отделить фигуру здоровяка от мелюзги, к которой ради добра дела и себя причислил. Любитель выпить, пришедший с остальными за компанию, почти с благоговением смотрел на воздвигшийся у ворот крейсер.

— Это ты, если криво дернешься, — заговорил он мясницким голосом, наведя на меня палец-сардельку, — я тебе бошню оторву и на член одену. Понял? Открывай ворота, баклан!

Ну что, друзья, вот вам лучший образец соотношения «сила — 99 %, разум — 1 %». Угрозы — заученные фразы бессмертных героев из боевиков девяностых. Бессмысленные, глупые. Как голова может держаться на члене? В любом его состоянии. Хотя совру, если скажу, что его появление мне так уж легко удалось проглотить. Все же в моей перспективе такого запасного варианта с их стороны изначально не предвиделось. Но план есть план, и пока что я его придерживаюсь.

Уверенно толкаю ногой канистру. Выплескивающаяся сизовато-желтая жидкость с характерным запахом расширяющейся лужей быстро потекла к воротам. Виайпи-партер во главе с толстухой, округлив глаза и будто не веря, что несмотря на их контраргумент я смог это сделать, попятились, разошлись в стороны. Все, кроме здоровяка. Он буравил меня своими суженными до минимума глазами, словно пытаясь передать, насколько глубоко в землю я вогнал себя этим негостеприимным жестом.

— Ты точно это хотел сказать? — спрашиваю его я, и в моей руке появляется бензиновая зажигалка. К этому времени темная лужа на асфальте уже сомкнулась вокруг его «адидасов», но, к сожалению, дальше не пошла — канистра перестала издавать заглатывающие звуки.

— Ты совершаешь ошибку, — уведомил он меня.

— Да ну? — наигранно округляю я глаза. — И что же теперь будет? Ты обидишься и заплачешь?

Стало так тихо, что даже было слышно, как хлопают крыльями вороны, пролетая где-то далеко от нас (на заправку, по свежее мясцо?). Люди из ватаги смотрели на свой последний шанс и терпеливо чего-то ожидали. В их понимании, сейчас что-то обязательно должно произойти, неформатное, но чертовски продуманное и хитрое, в результате чего я должен буду сам вспыхнуть, что твой факел. А они будут смеяться и поражаться изобретательности своего запасного варианта.

Но ничего не происходило. Гоблин по ту сторону ворот все так же пялился на меня, а я никак не мог вспомнить, остался бензин в этой зажигалке или нет.

Чиркнул. Есть. А тот будто этого и ждал. Присев, он подпрыгнул, как баскетболист, к кольцу, зацепился руками за край жалобно всхлипнувших ворот, подтянулся, перекинул ногу. Что сказать — умело. Теперь, даже если я и брошу зажигалку, пламя его не достанет. А через мгновение он и вовсе будет с этой стороны. Драться мне с ним как-то не очень хочется, попаду в руки — считай все, голову свернет как курице.

Толпа заулюлюкала, чудо свершилось. Сейчас-то я отвечу за неповиновение и все высказанные грубости. Бабы даже не поморщатся, когда он голову мне об бордюр раскроит. Похлопают разве в ладоши, а может, и раком в награду герою станут.

Я использую свой последний ход. Вытаскиваю из-за пояса револьвер, направляю его на здоровяка. В тот же миг он замирает, усевшись на верхнюю перекладину и свесив на сторону моих владений одну ногу.

Забавно, что я по-прежнему продолжаю держать зажженную «Зиппо» в другой руке. Типа, не стрельну, так подкурю хоть.

— Ну-ка обратно за оградку, гиббон, ля! — рычу ему. — Мозги вынесу — будешь полным дауном ходить.

Гиббон, судя по виду и к моему превеликому счастью, разбирался в оружии на уровне «пээм — не-пээм», поэтому, впившись взглядом в мой короткоствол, он возненавидел себя за невежество в оружейных делах. Я по глазам это понял. Не испугался, а именно усомнился: муляж, травмат или боевой? Рисковать даром, понятненько, неохота. И надеяться, что среди баб или тех незадачливых мужиков кто-то отличит первое от третьего не приходится.