Николас Блинкоу - Манчестерская тусовка

• Название: Манчестерская тусовка
• Автор: Николас Блинкоу
• Издательство: ИД «Флюид»
• Жанр: Современная проза
• Год: 2008
• ISBN: 978-5-98358-213-2

«Манчестерская тусовка» — как всегда у Блинкоу, роман очень жизненный, своего рода социальный срез современной субкультуры, предлогом для которого служит детективный сюжет.

Действие происходит в двух временных пластах. Манчестерский следователь Дэйви Грин (этакий Жеглов минус романтика плюс пройдошистость и своеобразное мужланское чувство юмора) приезжает в Лондон и делает Джейку, менеджеру казино, предложение, от которого тот не сможет отказаться. Дело в том, что в начале 80-х Джейк был информатором Грина. И теперь пришла пора отдавать должок.

Пласт «настоящего» перемежается сценками из прошлого Джейка и его друзей. Время и нравы изображены очень выпукло и достоверно, аж дрожь пробирает, но не от детективной интриги, а от мастерского описания язв современного общества, где понятия плохой/хороший переплетены настолько, что не всегда и разберешь.

---

Добрый-День обслуживал в своем мужском штатском, вечер еще только начинался, посетителей почти не было. Когда повалит ночной поток, за стойку станут его работники, и Добрый-День сможет сбегать наверх переодеться.

Добрый-День сразу раскусил хитрость Джейка, когда тот попросил налить ему просто колы.

— Я должен поверить, что тебе хватит этого стакана на всю ночь — а ты тем временем будешь подливать себе из собственной бутылки?

— Тогда попроси кого-нибудь из этих старых педрил угостить меня выпивкой. — Джейк указал на сидящих за барной стойкой мужчин.

Постоянный посетитель из тех, что приходят раньше других, стоял достаточно близко, чтобы расслышать слова Джейка.

— Налейте моему юному другу, чего ему хочется, — сказал он, стараясь выговаривать слова так, как это делают выпускники Итона — с правильным произношением члена высшего общества, где другим напиткам предпочитают джин.

Джейк получил свой «Бакарди» с колой. Из вежливости он остался сидеть у стойки и слушать этого типа.

— Я в здешних краях чужой… Увы, там, где я предпочел бы обосноваться, ритм жизни просто невыносим.

Джейк даже не пытался сосредоточиться на его рассказе. Целый день он закидывался «кислотой», перебегая от одной примерочной кабинки к другой — и так по всему городу. В зеркале за барной стойкой «Доброго дня» от его отражения остались только два бешеных глазных яблока, застывших в кислотной неподвижности.

Пожилой ухажер щелкнул пальцами, чтобы им с Джейком налили еще, и позволил Леди-Добрый-День самой взять деньги из сдачи, которая с прошлого его заказа так и осталась горкой лежать на стойке.

— …Это было в пабе «Колони рум», о котором вы, безусловно, наслышаны? Дорогуша Фрэнсис прямо-таки писал от радости, из него даже, кажется, пар валил — так он был рад, когда увидел нас в тот вечер. Кто там был еще, я сейчас уже не вспомню, кроме, разве что, никому не приятного Толстяка Фарсона, который отказывался от хорошей водки, поскольку утверждал — и совершенно справедливо, как я позже, к своему неудовольствию, лично убедился, — что абсолютно не ручается за свое поведение, если водка станет дополнительным фактором его привычной диеты.

Джейк знал этот тип — клинический случай занудства, причем соответствующий некоему определенному стандарту. Может, он и другие такие же зануды как-то посменно распределяли между собой все эти истории про приключения в Сохо? Сегодня историю «Фрэнсис и я» рассказываешь ты, а завтра, чур, я.

В стакане у Джейка было пусто, и он собрался идти. Когда он поднялся, Добрый-День отозвал его в тихий уголок в дальнем конце бара.

— Тебя искали.

«Констебль Грин», — подумал Джейк.

— К-кто? — спросил он, заикаясь.

— Гэри Холлидей, — ответил Добрый День.

Это имя было Джейку незнакомо.

— Чего он хотел?

— Не знаю. Его прислал сюда тот зашуганный паренек, который околачивается возле автовокзала.

— Кевин Доннелли? — У Леди-Добрый-День было любопытное свойство не замечать, чем занимаются мальчики возле автовокзала. Возможно, обсуждать это ему не позволяло чувство такта. А может быть, знай Добрый-День, что желаемое продается у него прямо под дверью, ему было бы не так интересно принуждать своих работников оказывать ему такие же услуги.

— По-моему, он что-то говорил про видео, — сказал Добрый-День.

— А, ясно, — все встало на свои места. — Тогда это не ко мне. Ему нужен Джонни.

— Он спрашивал вас обоих.

Джейк пожал плечами. Если так, то винить надо Доннелли.

— Я тут ни при чем, — сказал он.

— А, ну ладно, смотри, осторожнее. — Предупреждение из ниоткуда. Да еще вдобавок к этому — бесплатная выпивка. Что, черт побери, происходит?

Добрый-День, очевидно, заметил удивление на лице Джейка и, ставя перед ним бокал, сказал:

— Просто береги себя.

Рекламные ролики дискотеки «Пипс» всегда заканчивались словами: «За кафедральным собором», которые медленно и отчетливо проговаривал полуночный американский диджей. И сами слова, и то, каким тоном они произносились, звучали как-то старомодно и после грохочущей основной части ролика с описанием клуба казались совершенно неуместными. Но в результате каждый раз, когда в разговоре упоминался «Пипс», кто-нибудь обязательно произносил слова: «За кафедральным собором» — подсознательно хотелось закончить разговор именно так. Викторианский готический собор, а за ним, в подземелье Хлебной биржи, — ночной клуб, полный неоготических девочек «сьюзи» и выряженных по берлинской моде мальчиков «боуи».

Джейк явился в «Пипс» к половине одиннадцатого, готовый ко всему, но еще не одетый. Он направился в туалет на нижний из пяти уровней, расположенных на пяти разных этажах. Нижний туалет был самым большим в клубе, но и тут Джейку еле удалось протиснуться мимо толпы мальчиков, захвативших зеркало. Найдя пустую кабинку, он оставил дверь открытой, чтобы участвовать в разговоре.

Кто-то крикнул ему:

— Джейк, как там, нормально тебя впустили?

Джейк узнал голос: Стиви, девятнадцатилетний парикмахер из Рочдейла.

— Да, — крикнул он в ответ.

Вышибалы всегда были с ним милы. Ну, милы не в том смысле, что прямо уж милы, но они ему просто кивали и отходили в сторону, когда он подваливал сразу к началу очереди, и говорили: «Давай».

— А меня, суки, не пускали! Я пришел в килте, а они говорят, что клуб против того, чтобы мужчины носили женское платье. Я им говорю: «Да какое же это на хрен платье!» — Стиви выразительно зашипел, изображая свое недавнее возмущение. — Но им все лесом.

— И что?

— Ну, я был с Луизой — ты ее знаешь — и она предложила мне с ней махнуться: я надену ее брюки, а она — мой килт, а когда войдем внутрь, переоденемся обратно. Но только у нее бедра такие здоровые, что килт никак на них не налезал. Сидели, натягивали его в машине. Я, такой, стараюсь ничего там не порвать, а она сидит, дергается во все стороны и причитает: «Он мне жмет, жмет». Ну я тогда ей говорю: «Зайка, может, тебе вдохнуть поглубже?» Но и это не помогло. Сидим, не знаем, что делать. А потом — слава богу! — у нее там в машине лежит такой шведский плед — собачья подстилка — ну и она намотала ее на себя, а я надел ее штаны.

— И вы вошли?

— Ну да, вошли. После того, как почти полчаса простояли в очереди. И все это время от нее воняло псиной, да к тому же она без конца ныла, что плед колется… — Стиви привел полный перечень жалоб Луизы — можно себе представить, через какие мучения ему пришлось из-за нее пройти. — А когда мы наконец вошли в клуб, я понял, что оставил килт в машине, и ее совсем скрутило. Она, такая: «Мы должны НЕМЕДЛЕННО поменяться обратно». А я, значит, должен пока походить в собачьей подстилке. Я ей на это: «Ну уж нет, ни хрена! Это твоя собака — ты и носи ее гребаную подстилку. Ты меня за кого вообще держишь?»

Джейк хохотал.

— И где она теперь?

— Да ну, даже не спрашивай. На тропе войны. Так что, если встретишь ее, не говори, где я.

На Джейке была новая одежда. Отхлебнув тайком из своей бутылки с колой и «Бакарди», он, повиливая бедрами, вышел из кабинки — пускай все смотрят и рыдают: мягкая бархатная рубашка черного цвета с ниспадающими рукавами и шнуровкой на груди, немного ослабленной, чтобы видна была белая худющая грудь; обтягивающие брюки из искусственной крокодильей кожи, ради которых ободрали фальшивого крокодила черно-серого цвета; и высокие-превысокие кубинские каблуки.

— О, очень рок-н-ролльно! — сказал парикмахер Стиви.

— Не знаю, — заметил кто-то еще. — По-моему, скорее, распущенно и беспутно.

— Рок-н-ролльный вампир! — предложил третий голос.

Джейк согласился на такой вариант и попросил Стиви одолжить ему лак для волос.

— Бери. Он мне бесплатно достается.

Расческу Джейк тоже одолжил. Уходя, Стиви спросил, пришел ли Шон. Джейк не знал… Когда он видел Шона в последний раз, тот был взбешен, пожалуй, даже сильнее, чем после истории с Домино — из-за того, что его бросили на произвол судьбы в провинциальном гомоаду в Олдэме.

— Я не говорю о тебе Луизе, а ты обо мне — Шону.

— А-а-а, вон оно что! Не волнуйся, если встречу Шона, я тебя не видел.

Джейк расчистил себе немного места перед зеркалом и начал причесывать волосы, закрепляя их токсичными парами лака экстра-сильной фиксации. Затем подкрасил брови черным карандашом и отбелил лицо светлым тональным кремом. Напоследок еще на минуту заглянул в кабинку — глотнуть из бутылки и нюхнуть «спида», и, вполне довольный, вышел из туалета, являя собой очередную готическую катастрофу.

В «Пипс» на каждом из пяти танцевальных уровней была своя тема, совсем необязательно имеющая отношение к готам, романтикам, голубым, гламурным красоткам, трансвеститам — да и мало ли как еще вздумалось бы друзьям Джейка нарядиться на этой неделе. На верхнем уровне был «Зал Рокси», под ним — «Зал Боуи», ниже — «Зал Электро», еще ниже — «Зал Перри[63]», а самый последний, пятый уровень не имел ни названия, ни постоянных посетителей. Когда Джейк вышел из туалета, диджей экспериментировал с глэм-роковым звучанием, играла «Ballroom Blitz»[64] «Свита», но никто не танцевал. Джейк пошел дальше.