Блэки Хол - Эпилог (СИ)

• Название: Эпилог (СИ)
• Автор: Блэки Хол
• Издательство: СамИздат
• Жанр: Юмористическое фэнтези

Это городское фентези, близкое к научной фантастике. Не пугайтесь вступления. Дотерпите. В нем просто рассказывается что произошло в мире. Без этого будет трудно понять мироустройство романа. Действия происходят в научно-магическом институте. Г. героиня девушка Эва - студентка, на долю которой выпало не мало бед. Рассказывается о её жизни, учёбе, о людях что ей помогают и наоборот терзают. Г. герой как раз из последних. Мир романа достаточно жесток. Но в повествовании есть и юмор, и ирония. Все герои очень живые, яркие.  

---

    - Бог с ним, с Муреной, - отмахнулась она. - С ним всё сложно. 

    - А кто такой Николаша? - вспомнила я слова Софьи Николаевны, и мама смутилась. Ага, упоминание о Мурене не вводило её в смущение и не румянило щёки. 

    Оказалось, Николаша или цивилизованно Николай - из "свежих" и живет на побережье два года. Ему сорок, он судим за нарушение статьи о запрете на использование дефенсора*. Год прожил в Березянке, работал возницей, а потом приехал как-то в Магнитную и понял - его место здесь. Николаю доверили работать в запаснике и вести лимитные записи. 

    - А ведь он тебе нравится, - поддела я маму. 

    Нравится - не нравится, но и с Николаем сложилась неоднозначная ситуация. Его сослали на побережье пожизненно, однако на Большой земле остались жена и двое детей. А поскольку мама - человек строгих моральных принципов, то её напрягала ситуация с семейным положением Николая. Впрочем, он не проявлял особой настойчивости. Ухаживал за мамой робко и платонически, словно боялся вспугнуть, и, тем самым, давал время на раздумья. 

    - Ничего себе проблемка, - протянула я. Действительно, сложный вопрос. На Большой земле остались жена и дети Николая, а ему придется коротать остаток дней на побережье, за колючей проволокой и вспаханной полосой. Неожиданно вспомнился мой первый начальник, который уехал в каторжный край. Швабель Иоганнович где-то тут, на побережье! - озарило меня. И Марат где-то здесь, и Агнаил. Живут поди в Няша-Мари или в Березянке и в ус не дуют. Внезапно захотелось их увидеть, поздороваться и пожать руку. Черт, что за неустойчивость мыслей? 

    - На побережье можно приехать добровольно, - сказала я маме. - Жена Николая могла бы последовать за ним как близкая родственница. Ей разрешили бы. 

    - Очевидно, она не захотела, - улыбнулась мама грустно. - Наверное, прежде всего думала о детях. И я понимаю её решение. Приехав сюда, дети останутся здесь пожизненно. Николай больше года ждал жену в Березянке, обычно туда попадают все приезжие. И письма писал, но ответа не получил. Тогда он и решил начать жизнь с нуля. 

    Да уж. Вроде бы просто, но в то же время сложно и запутанно. Не знаю, как бы я поступила на месте жены Николая. Неужели из всех зол она выбрала меньшее и предпочла остаться на Большой земле? Мамины сомнения понятны. На её месте я бы тоже переживала. Вдруг жена Николая когда-нибудь появится на побережье? Например, поездке помешала неразбериха в стране, и документы застряли в многочисленных министерствах, не дойдя до премьер-министра. А потом Рубля возьмет и подпишет бумаги скопом. Представляю, приедет супруга Николая в каторжанский край и узнает, что муженёк спутался с местной. И что прикажете делать бедной женщине? 

    Подумаешь, бедняжка, - фыркнула я, распалившись. - Могла бы написать мужу, мол, не жди меня в ближайшие лет этак пятьдесят-шестьдесят. Решено: когда вернусь на Большую землю, обязательно найду эту тётку и заставлю объясниться, хотя бы ради чистой совести Николая. Пусть дамочка определится - замужем она, или всё-таки стоит дать свободу супругу. 

    Сказать по правде, в судьбе Николаши для меня имелся корыстный интерес. Мама. Если Николай действительно ей нравится, я не хочу, чтобы мама переживала из-за семьи, разбитой по её вине. Мама и так натерпелась в жизни, она заслужила счастье, а не осуждение и обвинения в разлучничестве. 

    - А давай пригласим Николая в гости. В воскресенье, например. Вечерком, на чай со сгущенным молоком. Заодно и познакомимся. 

    - Окстись, Эвочка, - отмахнулась мама. - Разве ж можно? Это неприлично. Люди скажут, живет с дочкой и зятем, а привела хахаля. 

    - Пусть рискнут здоровьем, - пригрозила я. - В приглашении на чай нет ничего предосудительного. 

    - Нехорошо это, - заладила мама. 

    - Обещай, что подумаешь. 

    Мама с большой натяжкой согласилась подумать. Ну и пусть она не пригласит Николая в гости. Зато поймет, что я обоими руками "за", если в маминой жизни появится человек, который ей нравится. Нечего тратить лучшие годы, потакая капризам великовозрастной дочки и ублажая бесценного зятя. И вообще, вдруг мама возьмет и позовет на чай Мурену, то есть Глеба? 

    После маминых откровений настал мой черед делиться постыдностью. Мой стыд - не чета маминому. Я не забуду о нем до конца жизни. И расскажу, тихо и с запинками, отводя глаза, о первом годе обучения в захолустном колледже и о нелегкой учебе, но благоразумно умолчу о потенциалах, которые так и не сдвинулись с нуля. Расскажу о плюгавеньком преподавателе общей теории висорики, прожившем до сорока пяти лет с матерью. Расскажу о тройке, полученной в гостиничном номере на несвежем постельном белье. Расскажу о своем первом разе, от которого не осталось воспоминаний из-за сильнейшего опьянения дармовым коньяком. И пусть память отшибло напрочь, ощущение мерзости останется на всю жизнь. Расскажу о том, что с тех пор ненавижу уменьшительные "малышка" и "крошка". Расскажу о том, что преподаватель общей теории висорики - тихий извращенец с набриолиненными волосенками и ужасающей близорукостью - неожиданно решил похвастать своей неотразимостью, прикатив к колледжу на машине родственника. Расскажу о том, что поездка прервалась по причине аварии и гибели водителя. Всё-таки садясь за руль, нужно иметь права и разбираться в педалях. Расскажу и о том, как напилась повторно, опустошив бутылку, прихваченную из гостиницы. Напилась от немыслимого счастья, ибо накануне "малышке" предложили получать оценки в обмен на индивидуальные практические занятия по общей теории висорики. 

    Вот он, мой стыд. Девчонки из интерната покрутили бы пальцем у виска. Для них подобные сделки считались нормой с четырнадцати лет. Эка невидаль! Отряхнулась как кошка и пошла дальше. Зато в ведомости стоит оценка, и еще будут. А если стараться, то не трояки, а пятерки. Но мама имеет полное право упрекнуть и осудить. Я струсила. Не боролась, а пошла легким путем, заполучив вымученный трояк. 

    Мама не стала упрекать. Прижав к груди, гладила меня по голове, приговаривая: 

    - Всё прошло... всё прошло... Это плохой сон... он больше не вернется... 

    Малинник всколыхнулся, и на тропке появился возбужденный Егор. 

    - Смотрите, кого я пой... Эвочка, что случилось? Где болит? - встревожился, бросившись ко мне. 

    - Спасибо, Гошик, со мной всё в порядке. Мы заговорились и потеряли счет времени. Правда, мам? 

    - Да, совсем запамятовали, - кивнула она и всплеснула руками. - Батюшки мои! Что это? 

    Муж вынул из-за спины нечто иссиня-черное, покрытое перьями и с хвостом. Он держал за лапы большущую птицу, её голова болталась на весу. 

    - Что это? - ответил вопросом на вопрос. - Вернее, кто это? Сам не знаю. Ухнуло с ветки, ну, я и запулил nerve candi*. 

    - Это глухарь, - сказала мама с уважением. Но к кому: к птице или к Егору? 

    - Бедняжка, - потянулась я, чтобы пожалеть безжизненное пернатое, пострадавшее от руки доморощенного охотника. 

    - От него будет польза? - спросил деловито муж, отведя руку с глухарем подальше от моей заботы. 

    - Конечно. Это же дичь, - удивилась мама. - И перо нелишне. 

    Егор отправился к летнику с птицей в руке. 

    - Куда ты его? У него ж детки малые! - крикнула я вдогонку. 

    - Нет у него деток, - сказала мама. - Глухарки в одиночку выводят птенцов и растят. 

    - И что с того? - помертвела я и бросилась вслед за мужем.