Чарльз Майер - Как я ловил диких зверей

• Название: Как я ловил диких зверей
• Автор: Чарльз Майер
• Издательство: Армада
• Жанр: Путешествия и география
• Год: 1994
• ISBN: ISBN 5-87994-032-2

Повесть из книги «Звероловы», состоящей из трех повестей написанных разными авторами — немцем Карлом Гагенбеком («О зверях и людях»), американцем Чарльзом Майером («Как я ловил диких зверей») и уроженцем Южной Африки Джорджем Майклом («Семья Майклов в Африке»). Всех их объединяет любимое и увлекательное дело — поиски и ловля экзотических животных, организация заповедников или съемки фильмов о дикой природе.

Большой фактический материал, яркие впечатления и воспоминания многих лет легли в основу этой повести.

---

Старейшина ударил тревогу, выкрикивая странные слова, кончавшиеся чем-то вроде воинственного клича даяков: это означало, что он сзывает всех, кто услышит.

Тем временем, немного отдышавшись, прибежавшие стали рассказывать на своем резком даякском наречии, а Омар переводил мне на малайский язык. Оказалось, что их группа с Юсупом во главе напала на занятую ловушку. Юсуп быстро взобрался на дерево. Он заглянул в щели и крикнул вниз, что оранг попался совсем молодой. Потом начал своим парангом разрезать ратан, державший клетку. Раньше, чем остальные успели влезть к нему на дерево, мать пойманного детеныша, прятавшаяся в верхних ветках, кинулась на него и вонзила острые зубы ему в плечо.

Он схватился за клетку, которая свалилась вниз, увлекая его и самку оранга в своем падении. Юсуп ударился головой о землю, а клеткой придавило его тело. Товарищи поспешили к нему на помощь, с криками они вонзили свои копья в самку оранга. Абдул стоял под деревом. Совершенно неожиданно, без какого бы то ни было крика или звука, на несчастного спрыгнул огромный самец-орангутанг и свалил его на землю, прокусив ему горло, и затем, сдавив огромными лапами голову, убил его.

Оставшиеся в живых думали, что джунгли полны орангутангами. Однако, несмотря на страх и утомление, они отправились с нами на место катастрофы. Омар шел во главе. Я за ним с ружьем наготове.

Внезапно старейшина остановился и указал вперед. Я увидел картину, которую никогда не забуду. Под клеткой, упавшей дверцей вниз, лежало бездыханное тело Юсупа. Раненая самка трясла перекладины клетки и старалась высвободить своего детеныша. Самец скакал по трупу Абдула. Он схватил лапой густые волосы даяка и приподнял его голову с земли. Я прицелился и уложил его на месте. Раньше чем я успел прицелиться в самку, она сама упала и издохла от ран. Мы починили ловушку, которая была сильно повреждена, и взяли детеныша орангутанга с собой. Убитых Юсупа и Абдула мы на носилках донесли до окраины джунглей. Там, по моему совету, и схоронили их, зарыв глубоко в землю.

Это двойное несчастье переполнило меня чувством невольной вины. Юсуп совершенно не берегся. Он взобрался на дерево, даже не посмотрев, нет ли поблизости других орангутангов.

Но ведь он исполнял поручение белого человека, а белый человек был волшебник… Юсуп встретил свою смерть потому, что слишком верил в мое могущество; эта вера возникла в нем, боюсь, благодаря чуду с красными и зелеными огнями.

Глава восьмая ИСТОРИЯ ПИРАТА

Пока я ожидал в кампонге окончания изготовления моих ловушек, я заметил там одного туземца со шрамами на лице, который держался как-то в стороне от других. Омар рассказал мне, что его зовут Кассин и он болен странной, очевидно, нервной болезнью, которая выражается в потере власти над собой. Например, если при нем произносилось определенное слово, это заставляло его вскакивать и кричать, или же, если вдруг кто-нибудь громко вскрикивал и делал вид, что начинает драться, больной немедленно издавал такое же восклицание, начинал избивать всех окружающих и не мог никак остановиться, пока не пройдет припадок. Когда припадок кончался и Кассин приходил в себя, он начинал горько упрекать шутника, вызвавшего этот приступ.

Омар засмеялся, когда я спросил у него, откуда у старика такие шрамы. Он сказал: «Кассин не из нашего кампонга. Он с севера. Он из «племени пиратов» или, вернее, его остатков. А когда-то это были самые жестокие, наводившие ужас по всему побережью Борнео пираты».

Он позвал Кассина и приказал ему рассказать туану, как он был пиратом под предводительством раджи Сэида Рахмана и каким образом раджу и его пиратов уничтожили. Беззубый рот Кассина расплылся в улыбке и его единственный глаз засверкал, когда старик уселся перед нами на корточки, чтобы рассказать свою историю. Другие туземцы столпились вокруг нас. Даже женщины и ребятишки бродили поблизости, надеясь услышать, как Кассин будет рассказывать о своих пиратских и разбойничьих днях. Потому что они — сущие дети в своем суеверии и поклонении героям — считали Кассина заклинателем, не боящимся никакого ханту (духа). Кроме того, сами они были уроженцы джунглей, редко попадали на берег моря и страшно любили рассказы о морских приключениях.

— Кассин, — сказал Омар, — расскажи, в какой части Борнео был ваш кампонг, сколько народу было у вашего раджи, сколько морских судов, и что вы делали, когда нападали на какой-нибудь корабль и брали в плен матросов. И про сухопутные набеги… Про все ты расскажи туану, что вспомнишь.

Кассин кивнул головой, приговаривая:

— Би, туан, би! (Хорошо!) — Потом он положил в рот «сери» и начал свою историю. Я хотел бы передать ее его словами: рассказ был полон картинных выражений; эти люди видят вещи по-своему и выражают их тоже своеобразно. Но после стольких лет я могу только пересказать содержание его рассказа.

«Когда мне было двенадцать или тринадцать лет, — начал Кассин, — меня вместе со всеми женщинами, детьми и рабами нашего кампонга захватил во время своего налета Сэид Рахман и увел в свое укрепление на северном берегу Борнео. Люди племени Сэида Рахмана были самые могущественные пираты в этих водах. Сэид Рахман был раджей над четырьмя тысячами подданных. Говорили, что жизнь его заколдована, у него был амулет, который хранил его от всякой опасности. У него было двенадцать военных судов, каждое восьмидесяти футов в длину и в семьдесят весел. А шесть из них имели по две четырехфутовые медные пушки.

Не было такого торгового судна, на которое он боялся бы напасть и увести в плен, а когда это случалось, груз и все ценное он забирал себе, капитана убивал, а матросов обращал в рабство. Потом он сжигал корабль. В этих водах мало судов принадлежало белым. Он собирал дань с каждой лодки, главным образом с китайских джонок; с этих он всегда получал богатую добычу. Китайцы сражались храбро: из них половина сами были пираты. Они привязывали к бортам сети из ратана, чтобы помешать нам брать их на абордаж, и лили на нас кипяток и кипящее масло, когда мы приближались. Я так потерял глаз из-за одного китайца. Но он заплатил мне за это своей головой.

Для Сэида Рахмана было все равно — большое судно или маленькая лодка, он одинаково нападал и на те и на другие. Однажды он напал на английское судно, убил капитана и офицеров и сжег корабль. Но это не прошло ему даром. Вскоре его укрепление разрушили, его самого казнили, а народ его рассеяли по всем концам страны. Вот как это было.

Английский капитан и собственник судна в сто пятьдесят тонн вышел в одно утро из Биуни с грузом, за который было заплачено наличными. Сэид Рахман, прослышав, что у капитана на борту с собой много денег, решил взять его в плен. Не отошел корабль и пяти миль, как Сэид Рахман напал на него на четырех семидесятивесельных судах. Англичане пробовали сопротивляться, но что могла поделать горсточка людей с тремя сотнями вооруженных пиратов?.. Сэид Рахман привязал сына капитана к якорю и пригрозил капитану, что, если он не отдаст ему денег или не скажет, где они спрятаны, он спустит мальчика на якоре в воду. Капитан отрицал, что у него на судне есть деньги. Тогда Сэид Рахман без долгих слов выбросил мальчика в море, а капитана подверг жестоким пыткам. Он пытал его в продолжение многих часов. Отрезал ему пальцы, сустав за суставом, подверг его неслыханным зверским истязаниям, наконец оставил окровавленное бездыханное тело на палубе. Все офицеры были перебиты, а туземные матросы забраны в плен. Потом корабль подожгли и покинули его.

Это, туан, один из сотен подвигов кровожадного Сэида. Все торговые суда гибли от его рук. Но самые ужасные жестокости творил он среди туземцев. Он и его пираты не только грабили по морскому побережью, они проникали и в глубь страны по рекам. Туземцы никогда не были в безопасности. В любую минуту они могли ждать нападения. Лодки их уводились или уничтожались, поселения их выжигались дотла, их нивы опустошались, а женщин и детей победители уводили с собой. Пираты собирали отрубленные головы своих жертв в корзины и уносили их в свои владения.

Главный дом Сэида Рахмана представлял вытянутое в длину строение, балки которого были украшены головами врагов, повешенными в ряд, точно бусы, нанизанные на веревку. Они были раскрашены самым фантастическим и страшным образом. В орбиты у них были вставлены искусственные глаза из дерева, и от этого они казались еще страшнее. Черепа постоянно двигались от ветра и стучали один о другой. Сталкиваясь, они кивали и показывали зубы в зловещей усмешке, точно живые.

Жестокость Сэида Рахмана была невероятной. Для него подвергать беспомощного человека — мужчину или женщину — продолжительным пыткам было самым любимым развлечением и забавой; и всякую выдумку, которая могла прибавить еще мучений к агонии его жертв, он щедро награждал.