Вадим Крабов - Рус Четвертый. Рус-4

• Название: Рус Четвертый. Рус-4
• Автор: Вадим Крабов
• Жанр: Фэнтези

Четвертая книга цикла завершена. Выкладываю сырой текст…

---

Флавий, обнаружив обглоданные кости борка, своим глазам не поверил. Поморгал, ущипнул себя, — останки животного не исчезли. Свистнул собак. Первым делом, ошарашенный, плохо соображавший пастух подумал на них. Какая-нибудь из этих здоровых лохматых бестий объелась сладких ягод шатун-куста, взбеленилась и набросилась на незадачливого борка, имевшего глупость подойти к лесочку. Вместо того, чтобы погнать скотину обратно к стаду, съела. Псины, меж тем, на зов не спешили. Бывший раб умом, конечно, не блистал, но и совсем дураком не был и мысль о взбесившем животном, как и о помешательстве всей своры разом, отринул быстро. Откинул и с опаской пошел искать своих хвостатых помощников. Или хозяев: Флавий иногда, от нечего делать, размышлял о том, кто в пастушьем деле главнее. В последних раздумьях чаша весов склонялась к собакам и они по-прежнему на зов не бежали, словно подтверждая рассуждения какого-то там презренного человечка. Первую суку, трусливо прятавшуюся за чахлым кустиком, он нашел статера через три. Жалобно скуля, она подползла к пастуху на брюхе и прижалась к его ногам, униженно прося защиты. А ведь еще утром высокомерно порыкивала. Флавий на всякий случай внимательно осмотрел её пасть и, не найдя крови, запаниковал. Это что же должно было случиться, чтобы гордая опытная собака, претендовавшая в стае на лидерство, повела себя, как напуганный единорогом щенок, по малолетству вздумавший тяпнуть высокого скакуна за ногу? Впрочем, ужас перед неведомым быстро сменился страхом перед вполне конкретным и неизбежным гневом хозяина стада. От него-то влетит точно, и влетит не в одну лепту. Выход один — разыскать настоящего виновника. Мысль об опасности, которая может подстерегать его самого, Флавия не посетила. Местные позабыли про обитавших в этих местах волках, гиенах и львах, а в детские страшилки, как и в мистические проклятия, грамотный невольник бессистемно читавший умные философские трактаты, понимая в них с пятого на десятое и многое путая, — не верил. Он регулярно жертвовал «своему» Гидросу, периодически молился, поэтому был уверен в его защите.

Первая сука с радостным лаем исполнила команду некогда презираемого пастуха и побежала собирать остальных псин. Когда вся свора, явно видя в человеке защиту, завертелась вокруг Флавия, у него пропали последние опасения. Решимость найти неизвестных тварей возросла до небес. Кто это мог быть он даже не предполагал. Но и связываться: ловить и хватать, не собирался. Проследить и рассказать хозяину, а дальше его забота. Во взрослом мужчине, прожившим скучную полную унижений жизнь, проснулся дух авантюризма. А любопытным он был всегда и окрестные места изучил еще смолоду. Не жил здесь никто и опасностей сроду не было! Тревожный звоночек прозвенел тогда, когда собаки, недоуменно глядя на человека, отказались подходить к останкам борка и ни в какую не захотели углубиться в лесок. Флавий, обозвав их глупыми курицами, пошел один. Псины, периодически оглядываясь на удаляющегося двуногого, побрели к оставленному без охраны стаду. Если бы бывший раб пригляделся, то заметил бы в их глазах жалость. Для них он уже стал покойником.

Спокойно миновав небольшую рощицу, Флавий вышел к бухте, когда-то называемую Проклятой. В ней, на вид удобной и достаточно глубокой, несколько раз пытались селиться рыбаки. Но их суденышки то топили неяды, то те же хитрые создания зачем-то угоняли косяки рыб, то боги насылали какую-нибудь хворь — ни одна из артелей не продержалась здесь более двух лет. Место посчитали «нечистым» и ушли навсегда. Среди окрестных скотоводов некоторое время еще ходили байки одна страшнее другой, а потом к ненужной бухте потеряли интерес вовсе. Незачем тут было появляться.

Осторожно, стараясь не слушать бешено молотящее сердце, Флавий подполз к краю обрыва. Глянул вниз и обомлел. На по-зимнему хмурой водной глади стояли два больших корабля. Конечно, с высоты тридцати локтей, с расстояния примерно в стадий они казались маленькими, но наличие трех мачт на каждом из них не давали обмануться в размерах. На берегу, между редкими плакучими кустами виднелись пять домов восстановленных из наиболее приличных развалин. Из двух труб курился дымок. Дюжина муравьев-людей медленно ползали туда-сюда. В противоположной от наблюдателя скале, к бьющему на высоте пяти локтей роднику была выдолблена удобная тропа, постепенно переходящая в наклонную террасу, которая выходила на плато, на коренную сушу. Пастбища, остановленные каменными нагромождениями и полосками лесов, до побережья не доходили.

«Контрабандисты! — догадался Флавий. — У-у-у воришки… я вам покажу, как чужих борков красть!», — в его голове все сложилось. Быка не загрызли, а зарезали, сделав вид, что загрызли. Чтобы следы замести. И ведь замели! Если бы он не знал прохода через густой лес, то не нашел бы их логово. О странном поведении собак гордый собой человек не вспомнил.

Что пастух собрался «показать» воришкам, смелый Флавий додумать не успел. Его внимание привлек мужчина, медленно поднимающийся по террасе. Он шел прижимаясь к стене и периодически украдкой поглядывал вниз, будто скрывался от остальной шайки или сбегал. Неожиданно незнакомец остановился. Широко раскинул руки и крутанулся вокруг собственной оси. Эритреец хоть и обладал острым зрением, но последовательность превращения не заметил. Только что в стадии от него стояла мелкая фигурка человека, как вдруг она размазалась и спустя два удара сердца на том же самом месте появился черный волк, который сразу скачками понесся наверх, вон из бухты. У Флавия волосы встали дыбом. Как он бежал прочь, пригибаясь и лавируя между камнями, между деревьями, — в памяти не отложилось. Храбрый разведчик осознал себя лежащим в траве, глотающим сухим ртом воздух, которого катастрофически не хватало — грудь больно ломило, сердце стремилось выпрыгнуть из тесного тела. Перед глазами кружились цветные круги.

Отдышавшись и напившись из грязной лужи, Флавий передумал возвращаться в селение. Местные не решатся на поход к вооруженным контрабандистам. Пока пошлют гонца в Борей, пока тот вернется со стражей — от кораблей и след простынет. А борка повесят на несчастного пастуха в любом случае. Бывший раб залез в потайной карман хламиды, вытащил холщовый мешочек, посчитал все свое богатство, поморщился, обнаружив там меди и серебра на сумму чуть больше одной гекты, но решительно направился в сторону ближайшего городка. Денег взять все равно больше негде, а в столице… найдет заработок. Давно хотел убраться из постылого селения, да все время откладывал. А что стадо? Собаки приведут. Пастух был нужен только затем, чтобы следить за границами выпаса.

Человека — волка Флавий постарался забыть. Веяло от того превращения невыносимой жутью, от одного воспоминания в дрожь бросало. Язык развязывался исключительно в пьяном виде и тогда пастуха было не удержать. Собутыльники хохотали, принимая рассказ со все новыми и новыми подробностями за веселую выдумку. Этим он и стал «зарабатывать», быстро пристрастившись к выпивке. Лишь один кушинг, на кушинга не похожий совершенно, выслушал внимательно и серьезно. Да после, утром, пришлось описать тот случай в трезвом виде. Но господину Русу отказать было никак невозможно, от него самого несло чем-то опасным. Необъяснимо чем. Это эритреец от страха при встрече хорохорился.

— А если найдут ваши останки того борка, да пойдут по следу, то на бухту выйдут? — уточнил Рус.

— Так полтора месяца прошло, дошли бы слухи. — Резонно возразил Флавий. — А меня стража разыскивает за кражу борка. Только наши своих не сдают!

— А столичным Следящим мелкий провинциальный воришка, укравший какого-то борка у бедного селянина не особо и нужен. Верно? — со знанием дела поправил пастуха Адыгей.

Гордо выпяченная грудь эритрейца пожухла.

— Не такой уж Манулий и бедный, — огрызнулся он исключительно в пику кушингу.

— А кто-нибудь из этих самых «ваших» или любой другой не просили показать ту бухту? — спросил Рус.

— Да чтобы я туда?! Да ни за какие деньги! Как вспоминаю, так у меня сколопендра по кишкам ползет. Как тот оборотень обернулся! Круть, и готов волчара. Здоровенный такой, чернее ночи. Это я потом, господин Рус, слово вспомнил, в трудах философа…

— Так интересовались местом или нет? — нетерпеливо перебил Рус.

— Н-н-ет. Смеялись все… — задумавшись, ответил Флавий и так же задумчиво продолжил. — А ты знаешь, как тебе в трезвом виде свою историю рассказал, так будто помолодел лет на двадцать, будто груз с себя сбросил… а наши контрабандисты все нужные бухточки и без меня ведают. А новые познания лишь расширяют горизонты нашего невежества. — Совсем ни к месту процитировал он.

— Все! — Рус, не позволив себе улыбнуться, хлопнул себя по коленке. — В путь! Нас ждет месхитинское десятилетней выдержки, как я и обещал. Только зайдем в лавку, переоденешься. Я плачу, не смущайся, друг Флавий!