Вадим Крабов - Рус Четвертый. Рус-4

• Название: Рус Четвертый. Рус-4
• Автор: Вадим Крабов
• Жанр: Фэнтези

Четвертая книга цикла завершена. Выкладываю сырой текст…

---

— Как ни напрягай свою Волю, глупый человечек, а ничего ты мне не сможешь сделать. Здесь ты — никто. Да и в мирке своем по большому счету тоже. Но там еще полбеды — у тебя есть тело. Какое-никакое, пусть и немного эльфийское, но — твое. А у меня? Вот, я отнимаю у тебя Силу. Чувствуешь?

Глаза Руса распахнулись так широко, как невозможно себе представить. Он молчал, дабы не доставлять лишнюю радость «папаше», вздумавшему его поучить; терпел сосущие, требующие заполнить вдруг возникшую внутреннюю пустоту ощущения, недовольно отмечая, как сильно он успел пристраститься к Силе! Мелькнула неприятная мысль о том, как же он теперь на Земле-то будет? Он, конечно, туда не рвался, но шальное желание «сходить в гости» иногда его посещало.

— Ты по недомыслию своему отказался от одной — отдал Защитнику. И как он тебя защитил? — продолжал вещать Френом. — Теперь все, в том мире больше не осталось бесхозной Силы. О Звездной тьме забудь — не подчиниться она тебе. — И угадал же! Мелькнула у Руса мыслишка по поводу изгнанного Бога. — Скоро хозяин вернется и печать твоя ему не помешает. Она только ваших, людских магов сдерживает. Ты, возможно, доживешь до его прихода. Если дурить перестанешь. Эльфы — живучие. А женушка твоя и сынишка — вряд ли. Не скалься, не страшно, — усмехнулся Френом в ответ на выходку Руса.

Человек себя обругал: не хотел показывать эмоций, а на слова о Гелинии и Гнатике среагировал. И тут же со злостью подумал: «Это мы еще посмотрим, Френомушка!..».

— Гы-ы. Злишься? Любовь — это ваша, людская, слабость и сила. Запоминай мои слова, советую, долго я тебя учить не намерен. На заемную Силу излишне не надейся: Боги могут отнять её в любой момент. Как я статер назад сделал. А представь, если бы это случилось в бою? Мы лишь попустительствуем, дозволяем магам пользоваться частью нашей сути… да и тело твое много не выдержит — перегоришь. Сразу скажу — Духов твоих я отнять не смогу, сильно ты их перекроил своей Волей. Только ты сам успел убедиться — их любой шаман на время изгоняет, в самый неподходящий момент. Уяснил? Ну, молчи, упрямец, — и в этих словах послышалась огромная, воистину божественная Гордость за Сына — именно с большой буквы.

Любой другой человек непременно бы купился: забыл бы о смерти, которую посылал ему «Отец», о боли, о лишении Силы. Отбросил бы те воспоминая, как отряхивают с обуви грязь пред сияющим дворцом могущественного правителя, и возгордился бы. Еще бы! Лишь избранные удостаиваются приглашения. И рассыпался бы в благодарностях. И стал бы абсолютно счастлив. Рус — не выразил ничего. Ни одна мышца на его лице не дрогнула.

— Гы-ы! — снова идиотски, совершенно по-дикарски усмехнулся Френом, оправдывая свой образ. Блистательный замок, невольно возникший даже в Русовском воображении, сразу померк. — Не кичись своей глупостью, — добавил отчим, но вопреки ворчливой строгости этих слов, пустил в пасынка Силу. Всю, разом.

Рус задохнулся, оглох, онемел, отупел от блаженства. Он буквально на вкус ощутил все её нюансы и наслаждался каждым оттенком. В ней, единой, чувствовались сладость Жизни и гнилостность Смерти, соленость Воды и терпкость Огня, горечь Земли и кислинка Света… пасынок Френома узнал каждого своего Духа, весь тысячный сонм… и ему было не до учета их количества…

— Хо-хо-хо!.. — раскатисто хохотнул дикарь и вернул голову Руса на место. Правда, «сынок», пребывавший в нирване, этого должным образом не оценил. Хотя заметил. — Как любят выражаться в твоем безбожном мире: «Почувствуйте разницу!»… Никогда не понимал идиотизма называть друг друга во множественном числе. Не хочешь объяснить, зачем? — за время этого короткого монолога Рус успел полностью «прийти в себя», что бог, разумеется, увидел.

— А черт его знает… — промямлил пасынок, трогая руками шею и осторожно вертя головой.

— Наконец-то! — ухмыльнулся Френом. — Вы изволили нарушить обет молчания, сударь, так поясните, почему Вас много? Только что да, Вас было как бы двое…

— Да иди ты! Сам прекрасно знаешь! Не коси под дурочку.

— Гы-ы… да откуда же мне, жалкой дикарке, разбираться в Ваших цивилизованных мудростях… — и заросшая массивная мускулистая фигура, сравнимая с много лет небритым располневшим культуристом, одетая только в перекинутую через плечо звериную шкуру, скрывающую левую половину накачанной груди и ноги до середины бедра, выполнила изящный дамский реверанс. Будь Рус в ином настроении, то непременно бы рассмеялся. Но сейчас задал боле насущный вопрос:

— А почему я раньше твою Силу не замечал?

Бог, скривившись как от зубной боли, не торопился с ответом. Весь его облик выражал смесь удивления с презрением. Рус заторопился и бросил вдогонку еще один, только что пришедший на ум вопрос:

— И почему ты имена Богов не называешь? Раньше, помню, не стеснялся… — мгновенно очутившись рядом, Френом сгреб пасынка за грудки и поднял над землей. Рус от неожиданности заткнулся и выдержал пристальный взгляд, зовущий в невообразимую глубину.

— Ты же сейчас даже Слов не видишь, глупец! А лезешь в мои дела, будто ровня мне. Будто не променял ты свою божественность на жалкое земное существование. Тебя снова убить?

«Точно! — мелькнуло в голове Руса. — Но я же после Ссоры всегда их замечал!!! А как же «универсальная защита»?!», — нагло сунув свою ладонь за оттопыренные куртку и свитер, похолодел. Амулета не было.

— Хм, сынок. Скорее меня от твоей потешности разорвет, чем я тебя… — с этими словами Френом поставил парня на место. — Об именах сам догадаешься и не вздумай здесь и сейчас проорать хоть одно. — Пасынок с готовностью кивнул.

— Твое тело распылено по Силе, забудь о своем карманном Слове, — проговорил Френом как бы между делом, словно отмахнулся от назойливой мухи. — Ну и мозги достались этой Воле! — воскликнул, как будто в сердцах.

— Хорошо, преподам тебе еще один урок, хотя видят боги, как не люблю я это дело! — из его уст, наговоривших этрускам целое «завещание», это звучало откровенно шутливо. — Когда-то, прыткий Бог торговли, сам Силу не имеющий, составил контрабандистам структуру «носителя Силы». Эффект от него поменьше, чем я тебе счастье устроил, но и его хватает для привыкания. Ох, как он теперь веселится! Тебя-то не манит? — Рус честно к себе прислушался и отрицательно помотал головой, боясь словами прервать очередную порцию откровений. А Френом возобновил речь на середине Русовского «прислушивания», не дожидаясь от человека ответа, словно заранее его знал. Да точно знал, без всяких «словно»! — Так тот Бог… заметь, я не называю Имени, «ибо: Имеющий Имя, да услышит!», а оно нам надо?

Френом ответил цитатой из собственного «завещания» и только сейчас Рус заметил схожесть этих слов со слышанной на Земле фразой, имеющей, вроде, другой смысл, явно не божественную «прослушку»…

— А Бог торговли, только между нами, болтун редкостный. Он и контрабандистам много слов лил, все тяжкие последствия в красках расписал… людишки тогда от души хохотали, не поверили. Теперь пачками мрут. Все Боги, — выделил слово «все». — Н и к о г д а не лгут смертным. Вижу твое возмущение и повторю: н и к о г д а! Между собой мы можем врать сколько угодно, а Разумных можем запутать правдой, умолчать, недоговорить, оставив самого разбираться в смыслах, или пошутить. Но так, чтобы человечек мог легко догадаться о шутке… Паучиха — не шутила. Что побледнел? Если ты о закрытости своего внутреннего мирка печешься, так это зря. В него никто без приглашения не попадет. Зато остальную душу, когда она пребывает на земле, в твоем теле — вижу насквозь. Понимаю не всегда — сознаюсь. Величайшая так же…

— А?.. — не выдержал Рус.

— Она — нет. Ты все нити из себя выдрал. Да и Сила у неё теперь иная.

— Ну… так… — какая-то мутная глобальная мысль мешала человеку четко изложить очередной вопрос.

— Нет, Рус. — Твердо сказал Френом. — Без неё мы потеряем тысячи, если не миллионы не рожденных вкусных сильненьких душ. Один твой сын того не стоит.

Примерно такая мысль, оказывается, и мешала Русу сосредоточиться. Мозги, наконец, просветлели:

— Да к черту саму тварь! Мне бы узнать, где сейчас Гнатик!

— Сын. Я — не старушка, плетущая нити судеб, но и моих скромных способностей хватает на то, чтобы подсмотреть его жизнь. В ней нет вмешательства Богов, кроме паучихи, и сразу добавлю: рано оборвется нить или поздно — я тебе не скажу. — И замолчал. Божественным непробиваемым молчанием.

Рус на секунду оскалился. Сомкнул губы. В его глазах читалась пустота. Давно он не чувствовал себя таким разбитым, потерянным, неуверенным. Если бы в данный момент бывшего землянина переехал каток, он не заметил бы разницы. Френом стоял рядом, скрестив руки. Его взор лучился добротой, состраданием и даже любовью к «заблудшему сыну». Будто не он совсем недавно убивал собственного пасынка. Даже небо его чертогов, оставаясь красным, перестало казаться кровавым. И земля не жгла, а только грела. И Бог, словно подчиняясь общему умиротворению, счел своим долгом «раскрыть сокровенное»: