Евгений Жук - Время в тумане

• Название: Время в тумане
• Автор: Евгений Жук
• Издательство: Вариант-Книга
• Жанр: Современная проза
• Год: 1992
• ISBN: 5-85070-029-3

В книгу вошли фантастический и несколько психологических рассказов, а также повесть «Время в тумане». Их объединяет стремление автора осмыслить самые болезненные социальные язвы нашего общества. Глубокое знание жизни, своеобразный стиль, в котором переплетаются фантастика и суровый реализм, делают эту книгу остро современной и интересной для широкого круга читателей.

---

…В старую школу, где разместили их отряд, Крашев пришел далеко за полночь. Его немного жег стыд за то, что он нарушил «сухой закон», но в душе у него крепла уверенность. И уверенность эта была не оттого, что Жора Гробовский — одессит (почти земляк!) — раскрыл ему глаза на многие вещи: на смету стройки и на процент заработной платы в этой смете, на выгодные и невыгодные работы, на ЕНИРы и на множество коэффициентов в этих ЕНИРах, на форму № 2, на наряды и бог весть еще на что — всего он, Крашев, захмелевший, и не смог бы запомнить. Из всего этого он сделал важнейший вывод: стройка, тем более такая, как эта, затянувшаяся, уже трижды съевшая свою смету, — это такой вертеп, где все можно. И заработать и нет…

Уверенность приходила и от другого. У Крашева был нюх на людей. Может быть, та же интуиция. Он всегда чувствовал, хорош человек или плох. Вот тогда он сидел с «химиком», пил запрещенную и ему, и «химику» водку, но чувствовал, что все это надо. Надо для дела. Под вторую бутылку Жора рассказывал ему о своей жизни. И вначале Крашев усмехался про себя: он уже знал цену таким исповедям. Но история жизни Жоры и в самом деле оказалась удивительной. Он был подкидышем. Его подкинули совсем маленьким (родителей он не знал) злой и сварливой старухе, а та сдала его в приют. Когда ему было шесть лет, его взяла к себе одинокая добрая вдова. Эти годы он всегда вспоминал с грустью. Он уже привык называть вдову мамой. Мама отправила его в первый класс. Но во второй класс он пошел опять из детдома — мама умерла.

Из детдома он бегал постоянно. И до мамы, и после… С грехом пополам закончил семь классов, а потом, не дожидаясь, когда его пошлют в «ремеслуху», выкрал документы, сбежал вовсе, поселился в заброшенном подвале и, как ни странно, поступил в строительный техникум.

— И как же ты жил? — покрутил головой Крашев. — На одну стипендию?..

— Какая там стипендия? — Жора усмехнулся. — У меня тройка была на экзамене… Взять-то взяли, да условно — весь первый курс стипендия только снилась. Директор детдома — пес, — Жора сжал свой маленький кулак, — дознался-таки, что я в техникуме, письмецо официальное накатал прокурору, мол, должен в «ремеслуху», а техникума недостоин. Ну, вызвал прокурор… Я думал оттого, что документы спер, ну и еще кой-какие дела были. Оказался, хороший старик. А, может, и не старик. — Жора опять печально улыбнулся. — Какой старик? Лет сорок ему, наверное, было… Говорит: у меня пацан тоже семь классов окончил и, балбес, учиться не хочет, а ты, мол, один, а учишься, ну и так далее. Короче, отстал от меня этот пес-директор, я и бегал-то из-за него, и стипендию за первый год всю выплатили — детдомовский потому что.

— Ну, а все же на что ты жил? — допытывался Крашев.

— Да, жил, — махнул рукой Жора. — Случалось, и воровал. Так… Всякую мелочь. Белье вместе с веревками снимал. Из общественных туалетов краны выкручивал — дефицитные были. Однажды из детдомовского все повыкрутил… Ну, и знакомому, а он — на барахолку, все торговал. А однажды коврик упер…

— Из детдома?

— Ну, нет. Там таких ковров не держат. Хошь верь, хошь нет — из райисполкома. Знакомый кореш — да у меня пол-Одессы в знакомых — шофером работал. Сговорились мы. Въехал он во двор, а я через парадное — вовнутрь. В фойе еврей сидит — старый, седой, газетку отложил, из-под очков на меня смотрит, спрашивает: «Молодой человек, ви куда?» Я ему тоже вежливо: «Папенька у меня здесь работает». Покосился еврей на мой задрипанный пиджачок, ни слова не сказал, пропустил. Высмотрел я на третьем этаже хар-р-роший такой ковер, окно подраскрыл, а машина далеко. И ковер тяжелый — к другому окну не дотянуть. Махал, махал корешу — ничего не видит, а кричать нехорошо. Сбегал во двор — показал окно и опять наверх — кричу еврею, что забыл еще что-то сказать папеньке. Прибежал, осмотрелся — никого, заседают. Скатал ковер, еле к окну подтянул, бух! — в кузов и пулей вниз. Старику ручкой помахал. Вот так и жил…

— Но могли поймать. Не страшно? — По ходу Жориного рассказа у Крашева зрела мысль, еще не до конца понятая даже им самим.

— Страшно — не страшно, а было… Отлежался немного коврик и туда же — на барахолку. Летом по садам лазил, по огородам. Фарцевал потихоньку. Одесса не Коми — прожить легче.

— А за что же ты на «химию» попал? — Крашеву стало вдруг легко. Он понял, что́ сейчас предложит этому Жоре из Одессы, этому детдомовцу, учащемуся техникума, мастеру-«химику» бывшей ударной комсомольской стройки.

— Это уже отдельная история, — сказал Жора. — Но воровство здесь ни при чем. Да и воровать я после этого прокурора бросил. Думаю, попаду к нему — умру со стыда. А там и стипендия за год, на второй курс хватило. Подрабатывал… А потом практики пошли — тогда были такие длинные практики… Преддипломная — девять месяцев, и деньги платили. На преддипломной мне уже восемнадцать стукнуло, я женился, а потом и на «химию» попал.

— Так ты женат? К жене поедешь? — Что Жора женат, Крашев не ожидал.

— Была жена, да уплыла. Я из-за нее на «химию» и попал. Да я же говорю: другая история. Сегодня не тот день, чтобы об этой дуре вспоминать…

— Тогда вот что. Иди к нам в отряд. Ты же сам говоришь, что тут можно все. Но ведь можно и заработать. А у нас во — ребята! Ну, Жора… Давай мастером. Нужен ты Одессе без денег…

— Одессе я нужен, — немного обидчиво сказал Жора. — И без денег. Одесса — не жена, а мать. Соскучился… — добавил он, погрустнев. — Пять лет в этом дерьме. Но, похоже, мысль ценная. Правда, много вас — тридцать человек, но мысль ценная. Бывший «химик» — член ССО — перековка, а? — Жора чисто и задорно рассмеялся.

Глава 3

— Идет, — сказал на следующее утро Жора. — Одесса подождет. Согласен. А твое начальство меня возьмет?

— Возьмет, — добавил Крашев. — У нас мастера нет. Давали третьекурсника, да я отказался, а сейчас вижу: не под силу мне.

Они вошли в вагончик мастеров и уселись на те же места, что и вчера вечером.

— Только у меня куча условий и требований, — сказал Жора. — Первое… Делим обязанности. Я отвечаю за работу, которой еще нет. — Он улыбнулся. — Ты — за снабжение материалами, еще не знаю какими, техникой, еще не знаю какой. И за тобой общие вопросы: поддержание дисциплины, сухого закона и так далее.

— Идет, — сказал Крашев. — Но это и так ясно.

— Подожди, это только начало. — Жора поднялся из-за стола, подошел к открытой двери и, как и вчера, посмотрел на заводской корпус, но во взгляде его было что-то иное. — Деньги, конечно, навоз, но если мы уже решили в них поковыряться, то делать многое надо не так, как обычно делают. За три года моей «химии» каких только отрядов, групп, бригад здесь не было. И чего только не было… Но к делу, — Жора опять сел за стол. — В мои дела ты лезешь только на рекомендательных началах. Я в твои — тоже. Но для полноценной работы требую: двенадцатичасовой рабочий день; отдых, баня и так далее — раз в две недели; введение ежедневных коэффициентов качества труда каждого бойца отряда и предоставление мне права проставления этих коэффициентов.

— Стоп, — сказал Крашев. — В основном принято, но в отношении коэффициента, — он замялся. — А если ты будешь необъективен?

— Можешь создать апелляционную комиссию: ты, бригадиры, комиссар, ну и я, конечно. — Жора улыбнулся. — Недоволен — подавай жалобу. Сачок много не находит.

— Идет. — От четкости, ясности и деловитости Жориных предложений Крашева охватило волнение, и было чувство, как на стартовой черте, а впереди — трудный забег и радость от этого предстоящего забега. — Давай дальше.

— У тебя еще будут заботы по кухне: продукты, дрова. Но можешь освободить от работы расторопного бойца — сделать завхозом. Многие так делают. Кстати, как повара?

— Вроде неплохие. — Крашев помялся. Поварихи — студентка и жена одного из бойцов — у них были, но кухни не было, и бойцы перебивались в местной столовке.

— Еда — один из основных вопросов. На местную забегаловку надеяться нечего — только время в очередях потеряем да желудки порасстроим. Нужна своя кухня. Свои повара. На кухню выделять одного дежурного. Кого послабее или нешибко больного, или несильно травмированного.

— Типун тебе, — сказал Крашев.

— Хоть два, а хошь-не хошь: на тридцать человек один дурак да найдется — травмируется. Кстати, общая техника безопасности за тобой, на рабочем месте — за мной. А по кухне — в два дня решить надо. Бери аванс — денег на еду, не жмоться — корми на убой. И качество, качество. Поварам — тоже коэффициенты, если хотят заработать. Кто они?

— Одна — наша студентка. Из деревни. Откуда-то из-под Перми. На два года старше нас, — добавил он, увидев, как скривился Жора. — Окончила училище. А вторая совсем взрослая, мать двоих детей. У нас студент после армии — его жена.