Людмила Шапошникова - Мы-курги

• Название: Мы-курги
• Автор: Людмила Шапошникова
• Издательство: ИЗДАТЕЛЬСТВО «МЫСЛЬ» РЕДАКЦИИ ГЕОГРАФИЧЕСКОЙ ЛИТЕРАТУРЫ Москва 1978
• Жанр: Прочая документальная литература

Книга посвящена небольшому, очень своеобразному народу — кургам, живущим в Южной Индии. Курги и внешне, и своими обычаями отличаются от других дравидийских народов. Их происхождение до сих пор не установлено.

В яркой художественной форме автор рассказывает об особенностях материальной и духовной культуры кургов, их современной жизни, социальном положении, о природе горного района Кург, который они населяют, о важнейших моментах их истории.

Книга написана на основе личных наблюдений автора.

---

— Вечером, — сказала она гордо, — я накормлю всех своих рабочих и слуг. Так делал каждый хозяин в Курге во время хутри испокон веков.

Испокон веков делалось в этот день в Курге все. И даже мистер Ченгаппа вдруг превратился в важную и значительную фигуру. «Фигура» эта имела сегодя ритуальный характер. Во-первых, она была старшим мужчиной, во-вторых, должна была срезать первый колос. По вышеозначенной причине «фигура» имела тенденцию выйти из повиновения у своей жены. Ниламма смотрела на это сквозь пальцы (между прочим, пальцы не мешали видеть ей многое).

Кровь воинственных предков откровенно заговорила в мистере Ченгаппе, когда он, не таясь, вошел в 6aр и открыл новую бутылку. Неожиданно возникшей на пороге Ниламме он спокойно объяснил:

— Сегодня все должно быть новое. Бутылка тоже.

― Если ты надерешься… — грозно начала Ниламма.

― Кто здесь хозяин? Ты, женщина, или я? — спросил он, потрясая бутылкой. И «ритуальное сияние» разлилось по его опухшей физиономии. Ниламма отступила. Ритуальная фигура была неприкосновенной, даже если эта «фигура» не очень твердо держится на ногах. Когда другой нет, согласишься и на такую. Ощущая свою временную свободу и безнаказанность, «фигура» долго ходила по двору в купальном халате, не желая надевать белую ритуальную купью. Ниламма сначала грозила ему всеми предками. Предки не произвели впечатления на мистера Ченгаппу. Тогда Ниламма появилась с ружьем. Ченгаппа струхнул не на шутку и, быстро подобрав полы халата, юркнул в дверь своей спальни. Впопыхах он не заметил, что Ниламма держала ружье за ствол, а из такого положения не стреляют. Просто Ниламма держала это ружье под рукой, чтобы «ритуальная фигура», паче чаяния, его не забыла в самый ответственный момент.

Следующее явление мистера Ченгаппы было впечатляющим и значительным. На нем была новая белая купья, тюрбан с золотой каймой. Из-за пояса выглядывала серебряная рукоять пичекатти. Младшее поколение Ченгаппов встретило отца приветственными возгласами. Но мистер Ченгаппа, как и подобает уважающему себя кургу, не обратил на это внимания. Он важно уселся в кресло и в ожидании предстоящих событий углубился в чтение газеты.

Солнце постепенно клонилось к западу, затем исчезло за лесистой горой. Над Кургом встала нежно-опаловая закатная заря. И на этой заре время от времени расцветали причудливые гроздья разноцветного фейерверка. Фейерверк поднимался все выше и по мере угасания зари становился все ярче. Но вот в небе появилась кроваво-красная гроздь и рассыпалась золотистыми искрами. И в ответ сразу где-то забили барабаны и раздались взрывы петард. Бой барабанов нарастал, и взрывы приближались. Казалось, что невидимая вражескаская армия пошла на приступ Курга, штурмуя каждую его деревню одновременно. И когда взошла полная луна и заветная звезда «Рохини» мигнула ей красным глазом, вспыхнул, как на сторожевой башне, огромный костер во дворе имения. Такие же костры загорелись по всему Кургу; у каждого дома предков. И они послужили сигналом наступающей армии. Одно из ее соединений атаковало «крепость» Ченгаппов, сломило ее и ворвалось во двор, на английский газон. Мистер Ченгаппа немедленно ретировался в бар, чтобы отметить собственное «поражение». А «захватчики» под бой барабанов устремились к костру и закружились вокруг него. Их лица были вымазаны красной и желтой краской. Они гортанно запели, кружась вокруг костра, и ритмично прихлопывали ладонями темных рук. Огонь метался по их лицам, освещая их толстые губы и широкие носы.

Костер несколько раз взорвался петардами и рассыпался синими и зелеными искрами. Люди плясали вокруг костра и тянули руки к этим искрам, к метущемуся пламени и голубому диску луны. Достаточно было одного взгляда, чтобы понять, кем были эти люди. Они пришли из бараков и из соседней деревни. Они пришли разделить праздник со своими хозяевами, как приходили сюда поколения их предков. Эта ночь для них самих была полна важного смысла. Они танцевали и радовались. И радость их была искренней. Ибо в эту ночь на празднике своих хозяев они были главными и, по-видимому, сознавали это. Без них не появилось бы это золотистое поле, не было бы первого колоса. Их руки славно потрудились для этого. И чтобы там ни было, именно их труд принес такие чудесные плоды. И от этого они становились гордыми и свободными в эту необычную ночь.

Их праздничный ритуал был прост. Это был ритуал радости и завершенного труда, свободно выливающийся в быстром танце, в песне и огненной пляске костра. Это был ритуал тех, кто тяжело работал и вдыхал пьянящий запах благодатной и щедрой, но не принадлежавшей им земли. Земля принадлежала хозяевам, и это усложняло их ритуал. В нем участвовали духи предков и боги. И они должны были подтвердить в эту лунную ночь право светлокожих пришельцев на землю.

Священная лампа, незыблемый устой подтверждения, уже горела в канникомбре плантаторского дома. Под ней зажгли медный светильник с ручкой. Его понесут на поле. Под лампой была расстелена новая циновка. На циновке стояла, корзина, куда положат первые срезанные колосья риса. Рядом, в другой корзине был рис старого урожая. На большом бронзовом блюде лежал вареный рис вместе с бананами. В бамбуковом сосуде мясо смешали с медом и воткнули в него серп, завернутый в листья священного манго. В глиняной жаровне потрескивали раскаленные угли. На углях тлели благовония. Дым благовоний должен был отгонять злых духов от духов предков мистера Ченгаппы, от богов, которым он молился, от плодов его земли и от него самого — владельца этой земли. Но перед тем, как свершить ритуал в этой комнате, где обитали духи предков, семья села за ужин. На стол положили бананы, кокосовые орехи, поставили блюдо мяса, смешанного с медом. В эту ночь можно было есть только то, что дает собственная земля.

После ужина мистер Ченгаппа, торжественный и странно преображенный, направился, сопровождаемый всем семейством, в канникомбре. Злые духи оттуда были уже изгнаны, и семейству Ченгаппов ничего не грозило. Вслед за Ченгаппой внесли ружье и поставили его в углу. Ченгаппа подошел к священной лампе и задумчиво на нее посмотрел.

— О, предки! — сказал мистер Ченгаппа. — И ты бог Иггутаппа! Раз в год мы идем в поле, чтобы принести домой новый рис. Устраните все препятствия с нашего пути, пока мы несем в дом новый рис.

— Полидева, — сказала Ниламма, — «пусть растет больше».

— Полидева! Полидева! — подхватили дети.

Мистер Ченгаппа подбросил зерна риса вверх, а потом осыпал ими священную лампу. То же сделали и его сыновья. Према взяла медный светильник и направилась к выходу, за ней последовал мистер Ченгаппа с ружьём. Потом родственник Ченгаппы с корзинкой, на дне которой лежал серп. За ними двинулись остальные. Процессия появилась во дворе и была встречена громкими криками танцующих.

Забил барабан, и поплыл в ночном теплом воздухе огонек светильника в руках Премы. Я посмотрела туда, где простирались рисовые поля и находилась деревня. И там плыли такие же огоньки. В ту ночь они заполонили весь Кург. Они напоминали больших светляков, порхающих на дорогах, полях и в лесах.

Под грохот барабанов процессия направилась в ту сторону, где лежали двадцать акров рисового поля. Того поля, с которого начиналось богатство Ченгаппов. Но, дойдя до дороги, все остановились. Я увидела джип и трактор с прицепом и поняла, что традиционная кургская процессия сейчас получит современное оснащение. И не ошиблась. Ченгаппы сели в джип, а рабочие в прицеп трактора. Взревели моторы, и машины тронулись. Према включила приемник, раздались звуки американского джаза. На тракторном прицепе громко и протестующе били барабаны.

У тропинки, ведущей на заветное поле, машины пришлось оставить. На несколько минут все оказались в прошлом Курге. Впереди шла Према со светильником, за ней с ружьем и в белой купье Ченгаппа, затем все остальные. Громко забили барабаны и вскрикнули флейты. Приближался торжественный момент. Там, у дальнего леса, блуждали огоньки таких же светильников и глухо били барабаны.

На поле стояли два срубленных банановых дерева. Около них поставили светильник и блюдо с едой. Рядом с блюдом зажгли еще два светильника. Серп положили тут же. Мистер Ченгаппа разбил кокосовый орех своим пичекатти и обрызгал его молоком светильники. А потом взял серп и ловко, незабытым крестьянским движением срезал несколько колосьев. Поднял вверх ружье и выстрелил. И как бы в ответ со стороны леса раздалось подряд несколько выстрелов. Хозяева Курга стреляли, извещая всех о том, что они срезали первый колос. Они предупреждали, что ружье защитит этот первый колос и последующие.

«Полидева! Полидева!» — закричали все вокруг, и снова забили замолкшие было барабаны. А Ченгаппа стоял, держа в одной руке серп, а в другой ружье. Как когда-то стоял его далекий предок, сжимавший в одной руке серп, а в другой меч. Кургский земледелец, воин и пахарь. Символ прошлого Курга, повторенный в настоящем. Предок, на мгновение возрожденный в потомке, возникший сейчас как видение ушедших времен.