Ник Барон - Полковник Ф.Дж. Вудс и британская интервенция на севере России в 1918-1919 гг.: история и мемуары

• Название: Полковник Ф.Дж. Вудс и британская интервенция на севере России в 1918-1919 гг.: история и мемуары
• Автор: Ник Барон
• Издательство: Издательство Европейского университета в Санкт-Петербурге
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2013
• ISBN: 978-S-94380-144-0

Дизайнер, авантюрист, профессиональный военный и политик — Филипп Вудс, «король Карелии» (1880-1961), стал свидетелем и непосредственным участником многих драматических событий начала XX в. В 1901 г. Вудс отправился добровольцем на англо-бурскую войну. Скатерти и простыни, созданные по его дизайну, ушли на дно вместе со злополучным «Титаником». В шторме политической борьбы вокруг предоставления независимости Ирландии он присоединился к лоялистскому движению в Ольстере и участвовал в подготовке вооруженного восстания против республиканского Дублина, а с началом Первой мировой войны вступил в британскую армию и был награжден за мужество, проявленное в битве на Сомме. В 1918 г. Вудс получил назначение в британский экспедиционный корпус, направленный на север России, где стал яркой фигурой карельского национального движения. В 1920-е гг. он был членом парламента Северной Ирландии, а в 1930-е гг., переехав в Англию, невольно оказался на периферии британского фашизма.

В этой книге представлены мемуары Вудса о карельской кампании британских экспедиционных сил 1918-1919 гг. и биографический очерк о жизни и временах Филиппа Вудса, написанный Ником Бароном.

Ник Барон — профессор истории Университета Ноттингема (Великобритания). Автор монографии «Власть и пространство. Автономная Карелия в Советском государстве. 1920-1939» (РОССПЭН, 2011; оригинальное английское издание — Routledge, 2007), соредактор сборников статей: «Warlands: Population Resettlement and State Reconstruction in the Soviet-East European Borderlands, 1945-50» (Palgrave, 2009), «Homelands. War, Population and Statehood in Eastern Europe and Russia, 1918-1924» (Anthem Press, 2004), «Советская лесная экономика. Москва-Север. 1917-1941» (КарНЦ РАН, 2005). В настоящее время исследует культурную историю советской картографии в 1920-1930-е гг.

---

Мейнард предостерегал, что любая попытка улучшить отношения между белым движением и карелами, скорее всего, лишь усугубит недовольство последних. Другими словами, за свое дальнейшее сотрудничество карелы выдвигали условия, которые, как он знал, было невозможно выполнить. Однако далее Мейнард указывал: «Если все же будет принято решение об отзыве союзных сил, эту попытку нужно предпринять, иначе без помощи карелов у русских на этой стороне, скорее всего, не будет никаких шансов оказать сопротивление большевикам»[230].

Британский главнокомандующий был прав в том, что белогвардейцев и карелов нельзя было примирить. С одной стороны, русские рассматривали контакты британцев с карелами как «предательские» — архивные данные показывают, что рассказы Вудса о смертоносной двуличности ряда белогвардейских офицеров в Кеми и Мурманске не были всего лишь игрой его излишне богатого воображения[231].

С другой стороны, карелы начали преследовать свои националистические цели с еще большим рвением и настойчивостью. В конце января карельская делегация вручила Вудсу написанное от руки письмо, адресованное «Его Величеству Королю Великобритании», которое он должен был вручить британскому Верховному командованию, чтобы оно переправило письмо в Лондон (Вудс воспроизводит этот документ в «Карельском дневнике», с. 134-139, хотя он ошибочно датирует его концом февраля). Он был подписан представителями семи волостей Беломорской Карелии, тремя офицерами Карельского полка (майором Григорием Лежевым, его адъютантом капитаном Петром Лежевым и капитаном С. Петерсоном) и Ииво Ахава, который представлял волости, оккупированные красногвардейским Финским легионом. В документе кратко описывалось сложившееся затруднительное положение и предлагалось его решение:

С Россией сжиться мы никогда не сможем, да и не желаем. К Финляндии, которая наглым образом хотела присоединить нашу родину к себе, опустошив наши села и деревни, унеся наши последние деньги-гроши, мы быть солидарны никогда не хотим… Умоляюще просим принять нашу родину Корелию <Так в тексте. — Примеч. перев.> под защиту Британии[232], которую всякий щиплет, т. е. Корелию.

Вудс передал это письмо Прайсу с пометкой «секретно», но без каких-либо комментариев[233].

Через неделю, 7 февраля, Мейнард прибыл в Кемь. (Этот визит и все последующие события описаны в мемуарах Вудса с подкупающей непосредственностью, но непонятно и путано хронологически). Утром главнокомандующий силами союзников провел инспекцию полка и вручил награды (в том числе двум девушкам-гребцам, упомянутым выше). После этого он встретился с Прайсом и Вудсом и сообщил им о категорическом отказе британского правительства на петицию карелов. Более того, Мейнард даже не постарался смягчить эту новость для карелов, вместо этого потребовав от Вудса, чтобы тот начал готовить полк к переходу под российское командование, «когда наступит время эвакуации». Для этого Мейнард предложил постепенно вводить в полк русских офицеров. Первым русским, получившим туда назначение, был граф Беннигсен, бывший императорский гвардеец, который вступил в 4-й (Олонецкий) батальон Дрейк-Брокмана и марте и которого высоко оценивали как Вудс, так и Мейнард[234].

Следующим вечером Мейнард, Прайс и Вудс ужинали в Кеми вместе с несколькими белогвардейскими офицерами, включая Ермолова, вице-губернатора Северной области[235]. Через шесть дней, 14 февраля, Мрмолов подал докладную о Карельском полке генерал-губернатору Е.К. Миллеру в Архангельск. Он писал, что карелы под руководством Вудса «окрасились в отчетливо красный оттенок… который проявляется в актах насилия по отношению к русским чиновникам и более богатым соотечественникам, а также в системе террора по отношению к буржуазии — белой <финской> гвардии — врагам союзников»[236]. Он признал, что Вудс и другие британские офицеры в определенной степени смягчали политический радикализм в полку. Однако Вудс и его подчиненные позволили «неразумно вовлечь себя в преследование тех <т. е. белогвардейцев>, кто жаждет бороться с красногвардейцами и большевиками». Далее Ермолов писал:

Полковник Вудс — сильный и энергичный мужчина — в заботе о своих подчиненных слишком увлекся своей ролью. Появился новый карельский флаг (оранжевое полотно с трилистником — несомненно, ирландский); и этот трилистник используют в своей униформе не только карельские офицеры и солдаты, но и британские офицеры, возглавляющие карелов. Впервые на исторической сцене появилась «Карельская нация», и свежеиспеченные офицеры, среди которых есть два или три бывших учителя, неуклюже обсуждают вопросы, на которых на протяжении десяти прошедших лет умело играла банда панфинских агитаторов в Карелии. Они заручились поддержкой британского командования, и их работа основывается на значительных продовольственных запасах[237].

Ермолов указал, что местные русские жители испытывают «неприкрытое беспокойство» и признал, что «их раздражение выливается лично на полковника Вудса и его офицеров». По его мнению, это было неприятно, но вполне понятно. Лично познакомившись с полковником Вудсом, он сделал вывод, что «не может быть никаких сомнений в его искренности, оттого его ошибки еще более печальны, так как в них он проявляет типичное британское упрямство»[238].

Чтобы исправить эту ситуацию, Ермолов предложил приостановить вербовку в Карельский полк, запретить ему операции к югу от Кемского уезда (он боялся, что иначе полк заразит своим радикализмом олонецких карелов), а в южной Карелии свести в новый смешанный полк 4-й батальон и русские подразделения малочисленного Славяно-Британского легиона. Вдобавок он предложил лишить карельских солдат «привилегированного» снабжения, которое они получали в качестве подразделения союзных сил: вместо этого они должны были ограничиться теми же (меньшими) рационами, что получали белогвардейские отряды.

В то же время новое кемское земское собрание, выборы в которое в тот момент организовывали русские власти, должно было обеспечить лучшие условия для северо-карельского населения и выработать программу общественных работ (строительство дорог, больниц и т. д.). Подобный подход поощрил бы карелов более активно сотрудничать с русскими — предположительно, чтобы ослабить их ложное чувство национальной обособленности, — и позволил бы им почувствовать свою роль в победе антиреволюционного движения. Наконец, британских офицеров Карельского полка предполагалось постепенно заменить на русских, что позволило бы союзному командованию «сохранить лицо и выпутаться» из этой странной и нелепой ситуации[239].

* * *

Как свидетельствует запись внизу документа, сделанная от руки, Ермолов получил от Мейнарда согласие по всем этим пунктам. Оно было подтверждено 18 февраля на встрече между Ермоловым и полковником Льюином, начальником штаба Мейнарда в Мурманске, который к тому времени уже был недоброжелательно настроен по отношению к Вудсу и его карелам. В марте 4-й батальон Карельского полка, командиром которого был Дрейк-Брокман, вывели из-под командования Вудса и слили с отрядами Славяно-Британского легиона, действующими в южной Карелии. Новое смешанное подразделение, получившее название «Олонецкий полк», включало в себя два батальона (один из них назвали Карельским, что создало определенную путаницу). Его командиром был назначен подполковник Л. Дж. Мур, подчинявшийся непосредственно генералу Прайсу[240].

Тем временем кемские карелы направили все усилия на защиту национальных интересов, а не большевизма. Согласно мемуарам Вудса, делегация, подавшая ему петицию в конце января, также обратилась к нему за рекомендацией по сложившейся ситуации «не официальным образом, а в частном порядке» (см. с. 108-109). Когда Вудс проявил осторожность, они попросили у него разрешения пригласить бывшего премьер-министра финского социалистического правительства Оскари Токоя, который в тот момент служил в красном Финском легионе Бертона, приехать на поезде из Кандалакши и высказать свое мнение в качестве эксперта по поводу их дальнейших действий. Полковник согласился на это, что было рискованным решением, ведь Мейнард уже подозревал Токоя вместе с его другом, капитаном Вернером Лехтимяки, также красным финном, в подрывной деятельности (неясно, знал ли об этом Вудс до того, как уступил просьбам карелов; его мемуары подразумевают, что нет)[241].

Результатом встречи карелов с Токоем — согласно мемуарам Вудса, встреча проходила в его присутствии — было решение созвать в конце месяца съезд представителей карелов. На встрече, которая состоялась 16 февраля в штаб-квартире Карельского полка, также присутствовали его офицеры, Григорий Лежев и Ииво Ахава[242]. Ахава произнес пылкую речь, которую, согласно имеющимся сведениям, написал для него Токой, требуя права на самоопределение, международного признания и представительства на международной мирной конференции, которая в это время собиралась в Париже для обсуждения новой национальной карты послевоенной Европы.