Галина Гилевская - Обжигающая страсть

• Название: Обжигающая страсть
• Автор: Галина Гилевская
• Издательство: Полина; ВиМо
• Жанр: Короткие любовные романы
• Год: 1995
• ISBN: 5-87014-046-3

Роман «Обжигающая страсть» — это жизненная история о политическом деятеле и девушке, дочери известного дипломата. Кажется, все благополучно в жизни героев. Они уверены в настоящем, будущее их вполне обеспечено. И вот этот устойчивый, стабильный мир взорван, разрушен навсегда безумным вихрем любви…

* * *

Роман Галины Гилевской увлекательный, российский женский роман, в котором читатель будет следить за перипетиями личной жизни героев, удивляясь и сочувствуя, возмущаясь и негодуя. Убеждаясь еще и еще раз в могуществе силы чувства, имя которому — Любовь.

---

На мосту Лолита остановилась:

— Подожди, я сейчас достану свой зонтик… Не провожай меня дальше, ладно?

— Хорошо.

— Когда мы сможем увидеться?

— В четверг, через два дня… В пять часов я буду уже совершенно свободен.

— Я буду ждать тебя…

— И я буду ждать нашей встречи.

— Пока, — девушка снова нежно поцеловала его и, решительно повернувшись, раскрыла свой зонт и пошла прочь. На углу улицы она остановилась и, прежде чем исчезнуть за поворотом, оглянулась. Огромный зонт темнел на мосту. — Кравцов глядел ей вслед. Она улыбнулась и, помахав ему на прощание, повернула за угол…

Слушания Думы по вопросу создания единого информационного пространства для стран СНГ подходили к концу. Кравцов стоял на трибуне, отвечая на последние вопросы своих коллег.

Его всегда выводили из себя эти заседания. Любой вопрос, который выносился на обсуждение, проходил тщательную проверку, подготовку и экспертизу в соответствующих комитетах. Любой депутат Думы, следовательно, мог не только самым подробным образом ознакомиться с существом проблемы, но и заранее затребовать любой необходимый документ или внести любые поправки и предложения.

Однако именно здесь, на заседании, вдруг возникали самые страшные споры, гремели самые разгромные контрдоводы и сотрясали воздух самые обидные и бездоказательные обвинения. Кравцов давно уже вычислил причину суперактивности многих своих коллег на пленарных заседаниях парламента и на парламентских слушаниях: пресса, которая здесь неизменно присутствовала, с живостью хваталась за резкие слова и выступления, создавая на следующий день совершенно бесплатную и беспроигрышную рекламу тем, кто «отличился» накануне у микрофона.

Для Степана Николаевича, «работоголика», как выразились бы японцы или американцы, такой стиль парламентской «деятельности» был совершенно неприемлем. Его раздражало и злило, когда вода переливалась из пустого в порожнее, а время тратилось на повторение давно известных истин и проверку давно проверенных фактов.

И все-таки время работы в Думе не прошло для него даром: стоя на трибуне, он вдруг явственно почувствовал, что совершенно свободно справляется и со своей яростью, и с глухим раздражением, отвечая на вопросы терпеливо и корректно. Он даже улыбнулся про себя, сделав это открытие.

А донимали, как обычно, больше всех эти выскочки из фракции либеральных демократов.

— Я оптимистично смотрю на проблему создания единого информационного пространства стран СНГ. В Минске, на последнем совещании, мы выработали единые подходы, наметили общие цели и пути их решения. Подчеркиваю, это были не просто разговоры. Мы, представители разных стран СНГ, действительно нашли общий язык в деле решения этой проблемы, — говорил Кравцов.

— Так вы хотите сказать, что в Минске разговоры привели к конкретным результатам? — донимал его кто-то из неугомонных «державников». — И теперь наше великое государство, которое рано или поздно, но должно объединиться, будет иметь общее телевидение, общее радио и общие газеты?

— Вы знаете… — Кравцов даже не пытался скрыть некоторого ехидства, которое появилось у него в голосе. — Боюсь, вы неправильно понимаете, что такое единое информационное пространство. Мы пришли к выводу, что ни политические, ни экономические различия не мешают тому, чтобы между нашими странами — а возможно, именно в первую очередь между нашими странами, — мог осуществляться свободный обмен информацией. И это не только единый телеканал «Мир», над созданием которого мы трудимся уже столько лет. Проблема видится гораздо шире. Это все есть в документах, это я уже объяснял сегодня. Но если по какой-то причине меня не поняли, попытаюсь повторить то же самое кратко и доходчиво.

Кравцов отпил немного минералки, которую принесла ему девушка из аппарата Думы на трибуну, и продолжил:

— В Минске мы обсуждали возможности и условия трансляции нашего, российского, телевидения на их территории и возможности ретрансляции их программ на нашу территорию, особенно в пограничных районах. Мы обсуждали возможности свободной подписки на любые печатные издания наших стран. Обсудили одну из самых наболевших проблем ученых наших государств — обмен научной и технической литературой, новыми разработками и проектами. Переговоры касались даже такого тонкого и, на первый взгляд, сугубо делового вопроса, как реклама. Ведь реклама — это тоже информация, и нам всем важно стремиться к полной свободе ее распространения. И наконец, мы выработали принципы сотрудничества в области закупки и ретрансляции западных телеканалов, особенно европейских, включения наших территорий в единую мировую телевизионную сеть. Эта задача, как вы все понимаете, требует больших финансовых вложений и, соответственно, общих усилий, тесного сотрудничества.

— И вы во все это верите? Во все то, что наговорили нам сейчас с высокой трибуны?

— Я знаю, что в Минске мы действительно сделали важные практические шаги для осуществления этих целей. Прошу еще раз ознакомиться с представленными документами — там все есть.

— Но разве возможно, — незнакомый Кравцову «либерал-демократ» все не унимался, — чтобы такие великие задачи можно было решить без политического и экономического объединения «самостийных» республик в единое крепкое и мощное российское государство?!

— Возможно! Я в этом нисколько не сомневаюсь, — Степан Николаевич говорил спокойно и веско. — Политическое, да и экономическое, объединение, господа, — на самом деле реальность. Пора бы уже это понять, в конце концов. Только объединение не в одно государство, а объединение множества государств. СНГ и Межгосударственный экономический Совет и есть те официально существующие и закрепленные всеми необходимыми документами структуры, которые свидетельствуют как о политическом, так и об экономическом объединении. Мы почему-то никак не хотим понять этого, никак не хотим признать этот давно свершившийся факт. Пора уже, господа, не только научиться думать по-новому, но и работать по-новому, действительно эффективно и плодотворно…

Кравцов шел с трибуны на свое место под гром аплодисментов коллег…

Сразу после заседания Думы, а оно, как и предполагал Кравцов, закончилось в половине пятого, он попросил Володю отвезти его на Крымский мост.

И к пяти, как они и договаривались накануне, Кравцов уже подходил к дому Парксов.

В который раз спешил он на встречу с этой волшебной девушкой, и в который раз сердце нервно подпрыгивало в его груди, выдавая волнение. Каждая встреча с Лолитой для Кравцова становилась поистине праздником и событием.

Он быстро взбежал по лестнице, не дожидаясь лифта, и нетерпеливо позвонил в дверь.

Щелкнул замок, и на пороге появилась она, его Лолита. Его сразу поразило, что она была одета как-то слишком официально, как будто только пришла с работы, хотя его встречала обычно в кимоно или халате, голая и нежная под легкой тканью.

— Лолита… — прошептал он и сделал шаг ей навстречу, пытаясь обнять девушку, но та ловко увернулась, отступив в глубь квартиры и громко, как будто специально привлекая чье-то внимание, неестественно-радостно воскликнула:

— А, Степан Николаевич! Здравствуйте, здравствуйте! — Кравцов сразу же уловил, что она перешла на «вы», и, совершенно сбитый с толку, ступил в прихожую. — А я вас давно жду… Раздевайтесь, проходите…

В гостиной Парксов играла музыка, и в кресле у окна, развалившись и покуривая, сидел не знакомый Кравцову бородатый парень, с длинными запущенными волосами и в поношенных свитере и джинсах.

— Вы ведь еще не знакомы? — ворковала Лолита, усаживая Кравцова в кресло напротив. — Знакомьтесь — мой друг, старый приятель, Петр Вельяминович Амельянюк, художник из Петербурга. А это — Степан Николаевич Кравцов, отец Макара.

Они молчали, неловко кивнув друг другу, и говорить снова пришлось Лолите.

— Петр проездом, из Питера в Сочи. Решил на пару дней остановиться в Москве, и вот по старой памяти заглянул…

— Да, — зачем-то подтвердил Амельянюк.

— Конечно, — также неизвестно зачем согласился Кравцов.

— Давайте выпьем! — Лолита достала из шкафа третью рюмку, наполнила ее из наполовину пустой бутылки виски, стоявшей на журнальном столике, и протянула Кравцову.

— Ваше здоровье!

— Ваше!..

Они выпили, и снова в комнате воцарилось молчание, которое лишь слегка скрашивалось приглушенными звуками музыки — пела Мадонна. Чтобы хоть как-то нарушить эту неловкую паузу, Степан задал глупейший вопрос, который только можно было придумать:

— И что же вы собираетесь делать в Москве?

— Ничего особенного: похожу по музеям, по любимым улицам… Люблю, знаете ли, вспомнить прошлое. У меня, вообще-то, был прямой билет до Сочи, но здесь я вдруг остался.