Владимир Качан - Юность Бабы-Яги

• Название: Юность Бабы-Яги
• Автор: Владимир Качан
• Жанр: Русское современное
• Год: 2007
• ISBN: 978-5-699-20608-7

Прочитав этот роман, кто-то ужаснется, кто-то обрадуется, а кто-то задумается. Еще бы: оказывается, Баба-Яга – вполне реальный персонаж. Стоит только внимательно приглядеться и… неужели это ваша соседка или давнишняя подруга, а что, если… любимая? В книге есть все: и лихо закрученная интрига, и любовь страстная, земная, такая, что читателя пронимает до глубины души, и романтика, всепоглощающая страсть, и откровенный секс.

Владимир Качан заодно успевает широко распахнуть дверь в мир шоу-бизнеса, при этом не слишком стараясь прикрывать наготу героев прозрачно измененными фамилиями. А чего стоит маршрут следования персонажей – от заштатного Ижевска и ослепительного Копенгагена до московских психушки и сумасшедшего дома в новогоднюю ночь. Путь неблизкий, но, поверьте, обжигающе интересный.

---

Владимир Качан Юность Бабы-Яги

Посвящается другу – Леониду Филатову.

Я благодарю О. Гавренкову, Е. Лелюхину, Е. Ксенофонтову и особенно А. Вулыха за их интересные и откровенные рассказы, которые мне очень помогли в этой работе.

В. Качан

© В.А. Качан, 2007

© ООО «Издательство «Яуза», 2007

© ООО «Издательство «Эксмо», 2007

© Электронная версия книги подготовлена компанией ЛитРес (www.litres.ru)

Часть первая Юность Бабы-яГи

Глава 1, в которой мы знакомимся с героиней

Виолетту наконец-то изнасиловал отчим, и нельзя сказать, чтобы ей это совсем уж не понравилось. Может, даже понравилось, но несколько меньше, чем ожидалось. Ведь если так долго чего-то ждать, готовиться, лелеять, можно сказать, надежду, то случается, итог немного разочаровывает.

Близкие звали девушку попроще – Ветой, опереточная пышность ее полного имени несколько затрудняла общение. «Виолетта, вынеси мусор!» – согласитесь, звучит менее естественно, чем «Вета» – сделай то же самое… Ее полному имени столь же непросто было гармонировать и с фамилией, доставшейся от отца, – Жмыхова.

Отца своего Вета никогда в жизни не видела, и единственное, что она от него унаследовала, это отчество Антоновна и фамилия Жмыхова, которую она ненавидела всей душой. Она даже подумывала сменить фамилию, когда исполнится 16 и надо будет получать паспорт, но боялась обидеть маму. Маме, однако, созвучие имени и фамилии дочери Виолетта Жмыхова странным не казалось, никакого диссонанса она не чувствовала, наоборот, считала его красивым и эффектным. Как думают многие, имя часто определяет судьбу. Вот и мать искренне верила, что ее дочь, названная благозвучным именем Виолетта, пройдет по жизни примадонной. Мама была в этом смысле неоригинальна. Да что далеко ходить, даже в Виолеттином классе училась девочка Анжелика Крысюк, и вполне естественно, что они – Виолетта и Анжелика – дружили и сидели за одной партой: имена сближали, логично ведь Виолетте дружить с Анжеликой, а не с какой-нибудь там Марусей. А что Крысюк и Жмыхова – плевать, при знакомстве, например с мальчиками, фамилию называть необязательно. А если еще учесть, что обе хорошенькие, а одна из них, Виолетта, обещает стать красавицей, то жертвами вкуса родителей можно было пока себя и не считать. Мало ли что бывает. Встречаются такие диковинные имена, что просто ахнешь. Все от моды зависит. Некоторое время назад была мода на старославянские имена, теперь мы продвинулись в этом плане ближе к Лувру, и имя Анжелика на российских нивах уже никого не удивляло. Что с того, если через пару лет конвульсивные колебания российской моды приведут нас к тому, что у девочек самым популярным именем станет, допустим, Франческа; а у мальчиков, предположим, Педро. А что? Например, Педро Моисеевич, звучит гордо и даже вызывающе. Все будет вполне логично, так как уже сейчас любимым зрелищем являются у нас мексиканские сериалы, а любимой едой – бананы.

В юности такой своеобразный парад редких имен постоянно сопровождал Вету и временами побуждал к настоящему веселью. Даже у любимого отчима было редкое имя – Герасим, которое напрямую ассоциировалось с печальной повестью Тургенева, что, однако, не мешало Вете питать к отчиму особенную слабость и уже год, как планировать «изнасилование». Герасим Петрович, будучи бизнесменом среднего калибра, вел какие-то дела с партнерами из Армении, и самым близким из них был чернявый атлетичный брюнет по имени Гамлет. У Гамлета все передние зубы были золотыми. Остальные, возможно, тоже, но так далеко Вета не заглядывала. Когда Гамлет улыбался или смеялся, стоя напротив окна, солнечные лучи будто фокусировались на его зубах, которые сверкали и искрились, и весь рот был словно наполнен огнем. Полыхающий зев Гамлета слепил и даже пугал девочку Виолетту, хотя в остальном обладатель драгоценных зубов был веселым и вовсе не страшным. Он сам потешался над своим шекспировским именем и, будучи давно разведенным с первой женой, бережно хранил ереванскую газету, в которой в разделе объявлений было напечатано: «Саркисян Гамлет Вазгенович возбуждает дело о разводе с Саркисян Дездемоной Сысаковной». Для юмора хранил, конечно. Чтобы насмешить кого-нибудь. У них на родине многие называли детей не просто так, а дабы показать свое знание шедевров мировой литературы. Гамлет знал эту слабость своих соотечественников и однажды устроил Виолетте сюрприз. Они с Герасимом Петровичем ждали появления в квартире, снятой под офис, одного серьезного делового партнера опять же из Армении. Должна была состояться крупная сделка. «Датскому принцу» вместе с Герасимом Петровичем предстояло реализовать в Москве крупную партию обуви «Саламандер», произведенную на брегах Севана, и прийти должен был как раз хозяин этой контрафактной продукции.

Вета увязалась в тот день с ними, потому что был выходной, делать все равно было нечего, уроки на понедельник приготовлены, главное – что с Герасимом, который давно нравился. С 13 лет нравился, и к тому же она знала, что он ей не отец родной, а отчим, значит, впоследствии все возможно. И то, что возможно, будет не инцест. Вета этого слова пока не знает, но зато знает от подруг, что даже запретное кровосмешение некоторых, наиболее отважных, совсем не останавливает. Проблема запретного плода уже тогда сильно занимала девочку, и Герасим тоже был своего рода запретный плод, но все же не до такой степени, как родной отец. В общем, рано созревала девушка. И ее подруги тоже; поскольку информационное поле было унавожено чем попало и доступно всем, особенно любознательным детям.

Виолетта смирно сидела и смотрела по видаку «Граф Монте-Кристо» отечественной выделки, такой же как «Саламандер» армянского розлива. В дверь позвонили, в квартиру вошел стройный молодой человек, правда, виски у него были уже седыми. Дополняли картину сияющая белизной рубашка и галстук дерзкой расцветки. Он улыбнулся, показав Вете все те же золотые зубы, что и у Гамлета, только не сплошь, а с неравными промежутками – белый, золотой, два белых, опять золотой и т. д. Аккуратно сняв черные ботинки у входа, он в ослепительно белых носках пошел по диагонали через всю комнату прежде всего к даме, знакомиться. Приветливо улыбнулся еще раз, протянул руку и представился: «Ромео». Примерной девочке Виолетте с немалым трудом удалось произнести в ответ свое имя, но, боясь показаться невежливой, она сделала реверанс и, опустив глаза, в которых плясал смех, тоже отрекомендовалась: «Виолетта».

– Можно просто Вета, – добавила она скромно и укоризненно глянула на дядю Гамлета: мол, предупреждать же надо.

Весельчак Гамлет, с нетерпением ждавший момента знакомства, от души ржал, наполняя комнату отраженным от своих челюстей светом. Ну что поделать, если их родители при выборе имен для детей черпали вдохновение в опереттах и драмах Шекспира! И вышло, что повстречались на одном пятачке опереточная Виолетта, питавшая порочную слабость к отчиму, с двумя героями Шекспира – Гамлетом и Ромео, собиравшимися торговать в Москве левой обувью.

Спустя много лет Виолетте аукнется эта Армения.

Герасим же Петрович выгодно отличался в ту пору в глазах растущей девочки – изысканной простотой имени, одежды и манеры поведения. Виолетта жалела, что носит не его фамилию – Савицкий, ведь он же ее удочерил, но они оба договорились не обижать мать, поэтому Вета несла свою как тяжелый крест. От слов в школе «Жмыхова, к доске» ее тошнило, но она к Герасиму Петровичу не только питала сердечную склонность, но и уважение и его мнение относительно фамилии игнорировать не могла. Герасим Петрович был скромным, умным и, как полагала Виолетта, чрезвычайно красивым. Кроме того, он обладал чувством юмора, которое порой больно ранило Виолетту. Особенно в тех случаях, когда он подшучивал, к тому же в присутствии матери, над растущим в девочке женским естеством. Иногда даже слишком удачно подшучивал, рассуждая о том, что Вета хотела бы поглубже спрятать.

«Ну ничего, – думала в таких случаях Вета, краснея, – ничего, еще годик-другой, и я тебе покажу, какая я «маленькая девочка». Вот тогда ты у меня пошутишь!»

Ее, впоследствии феноменальное, женское чутье уже теперь кое-что подсказывало. Например то, что предмет застенчив, что Герасим своими шутками прикрывает простое смущение перед девочкой, которая слишком быстро взрослеет, становится красивой и, страшно подумать, желанной. Он в глубине души ужасно боится того, что она ему начинает нравиться не как приемная дочь, а совсем-совсем по-другому. Вета чувствовала, что он сам стесняется ее, а его шутки – довольно прозрачная завеса над рождающейся неловкостью в их отношениях. Мощная интуиция в ребенке иногда встречается, а в нашем случае она имеет разумное обоснование. И, значит, отроковица Виолетта благодаря своей интуиции была почти уверена, что аристократическая сдержанность Герасима Петровича лишь форма, а не содержание. Там Вета угадывала тайную склонность к страстям, грехам и всяческим вожделениям, которых он никогда себе не позволял. То есть можно было предположить, что Герасим Петрович очень хотел бы предаться разврату, но было не с кем. Ничего! Придет время, и она сорвет с него прилипшую маску джентльмена, воспитанного в строгих правилах.