Дмитрий Кравцов - Третий источник

• Название: Третий источник
• Автор: Дмитрий Кравцов
• Жанр: Ужасы и Мистика

Москва. Недалекое будущее. Реконструкция, после которой Астрахань соседнее государство, а въезды-выезды из столицы заперты пулеметами на постах ГАИ. Нулевые уровни заменившие улицы и чипы вместо денег. Одинокий человек с кошкой в двушке на окраине. Порты-разъемы в голове и психокоррекция после горячей точки. Регулярное бухалово и нерегулярные женщины. Случайная встреча с рыжей девицей из Таганрога и кошмар непрекращающейся мистики…

---

— А она Альбу с самого начала невзлюбила. — Толяныч предложил Матрене свою ладонь для изучения.

— Ага, почуяла значит. Интересно бы на нее поближе взглянуть… Ийк!

— Бляха-муха, Пастор! Кошку вскрывать не дам! Может ты и меня захочешь посмотреть?

— Неплохая мысль… Ийк! Не зря же Григорьич в тебе что-то такое увидел. Ну да ладно, мы пойдем…

Мимо продефилировали помощнички с большой дороги, в очередной раз порадовав Толяныча своими мрачными физиономиями. Альбу они несли, как большой куль, туго спеленатый в смирительную рубашку с уже знакомыми росписями. Пастор притормозил у двери, привалился к косяку:

— Пару дней я с ней повожусь, а как все утрясется, я тебе расскажу результаты. — Он потирал руки, как бы предвкушая предстоящее вскрытие, и криво улыбался.

— Пастор! Да ты маньяк. — Толяныч чувствовал страшную апатию. Дико хотелось спать, так что разговоры уже проходили краем сознания. — Не хуже тех, о ком только что тут нам втирал.

— А что, знаешь, как говорят — чтобы остановить маньяка нужен другой маньяк. Так-то. Да, вот еще что: артефакт я у тебя заберу наверное послезавтра. Так будет лучше — чего тянуть. Интереснейшая это вещь — я слышал о подобном. Обычно это называется «Рука Смерти». Или еще «Рука Славы». Кстати на твоем эм-дюке это довольно подробно описано. Обратил внимание?

— Да нет, как-то не до того было. Это же не мой эм-дюк…

— Зря. Страшное оружие, кстати говоря, как раз из мистической реальности. Утверждается, что с его помощью можно заставить человека покончить с собой, а можно — убить другого. Наверняка это еще не все. Ну да там посмотрим, ведь может быть и новодел технический. — Он ткнул Толянычу в руническую бляху на ремне. — Корпус-то можно в любом виде изготовить. Посмотрим.

И тут Толяныч вспомнил еще одну зацепку:

— Постой, Пастор! — Он метнулся в маленькую комнату и отвернул линолеум в углу. Открылось отверстие в полу — бетонная плита имела полость, откуда он извлек сначала ТТ в промасленной тряпке, а затем трофейный крис. — Вот чего я тебе забыл показать.

— Ага! Очень интересно. Эта штука многое объясняет. — Пастор осторожно открыл свой чемоданчик и положил кинжал внутрь, а Толяныч уже расхотел требовать объяснений. — Спасибо. Я тебе его потом верну, если не ошибаюсь, это музейная вещь. Денег стоит. И последнее: пока все не закончится — с Бербером не разговаривай ни в коем случае. Это я сам сделаю, и если будут наезжать, отсылай ко мне, мол, ты не при делах… Ийк! Ну мы пошли, а ты отдохни, развейся, съезди куда-нибудь.

Уже взялся за дверную ручку. Обернулся, глянул хитро:

— Кажется, ты не очень-то мне поверил. Во всю эту чепуху с нечистью, верно? — Толяныч кивнул. — Ладно, может и сам убедишься на досуге… А скажи-ка, где это ты заклинаниям выучился?

— Ты про что?

— А вот про то самое. Эту рыжую ведь ты спеленал, а не я своим шокером. Так мне кажется.

— Да не. Ерунда какая-то! Да как я ее мог спеленать, когда на полу валялся?…

— Матерное слово воздействует на нечисть. И раз подействовало, это говорит, что твоя рыжая подруга — из настоящей. Не псевдо. Ладно, все будет путем. Но будь поосторожнее. Видишь, как твоя кошка в зеркало глядится? А зеркала, между прочим, самый простой путь куда угодно, если конечно знать, как ими пользоваться. А такие люди есть. Так что занавесил бы от греха… Да. Пошел я. Поостерегись несколько дней, эти ребята ох как не любят, когда их так обижают. Могут себя проявить. Но я-то успею раньше.

— Постой Пастор. Один вопрос.

— Фант, мне пора.

— Последний… Насчет этих кругов… Сколько это — «несколько лет»? Когда они сойдутся в точку?

— Ну, брат, у тебя и вопросики. Если б я знал, уже сегодня бы начал личный ковчег строить. Это, натюрлих, вопрос вопросов. Есть, правда, одна теорийка… Ну, что для каждого человека точка это своя. Ин-ди-ви-дуальна-я. Ферштейн? Вот то-то. Пока.

И он ушел.

Толяныч закрыл за ним дверь, и подумал, что надо было предложить Пастору свою помощь. Но сил не осталось ни грамма, и он поплелся на кухню, мимоходом отметив, что Кротельник уже завалился спать. Автоматом маханул рюмку водки и поплелся назад в комнату. В прихожей перед зеркалом по-прежнему сидела Матрена и внимательно смотрела в него, словно сторожила. Может и правда занавесить?

— Нет уж, — Толяныч ткнул фигой в зеркало. — Примета плохая. Точно покойник в доме.

«А ты что, уже в приметы веришь?» — сил отвечать внутреннему соседу тоже не нашлось. Он погладил Матрену по спине. Ммурр… было ему ответом. И тут Толяныч увидел таракана, ползущего по тумбочке и нагло отражающегося в зеркале. Этого Толяныч не любил, и, быстро сорвав тапок с ноги, со всей дури жахнул по тумбочке. Матрена посмотрела на него недоуменно. Таракан в зеркале преспокойно продолжал движение. Вот бляха-муха! Он поднял глаза и слегка покачнулся: в зеркале был таракан. Рыжий как герцогиня, но его самого в зеркале не было! Вернее не было Толяныча, носителя, общей материальной оболочки!

Виртуалка, однако. Псевдо.

Так… Надо бы еще выпить, а то как бы не сжаться в точку. Он пошел будить Крота.

— Слушай, Серега, а куда подевались Танюшки? Я, понимаешь, был в настроении порезвиться, а тут…

— Не нарезвился, бля? — Серега спросонья был зол, как стадо диких кротов. — Знаешь, братан, у меня есть бляди — только дай, но эта!!! И где ты только таких находишь? Я рта не успел открыть, как она уже у меня в штанах ковырялась! Ну девка, ну огонь!

Крот вскочил и помелся на кухню, поддергивая на ходу трусы. Взял сигарету и закурил.

— Ну чего, по одной и спать? — Он уже разливал, так что отказываться смысла не было. — А бабы… Они отвалили почти сразу за тобой, что я их держать должен что ли? Обещали позвонить. А тут эта… заявилась — тебя спрашивала. Дальше сам видел…

— Мудила!!! Ей же Рука эта сушеная нужна была! Ты что, не вкурил, о чем тут Пастор битый час разорялся?!

— Да ну его, нажрался и понесло. Фигня это все — псевдо-шмевдо.

— Да я тебе верняк говорю. Оружие это! Вот за ним и охота пошла. А еще мне та старуха у Мурзика эм-дюк дала, так там все в цвет, точно так как Пастор говорил. Сердце, голова, рука. Понял? Если кто соберет все три вместе, такое будет! Может даже конец света.

— Да? Ну тогда за наше здоровье. — Крот проявил здоровый материализм. Думаю, оно нам еще понадобится.

— Типун тебе на язык!

И они завалились спать.

СБОЙ:

…Фантик проваливался в сон все глубже. Да и на сон-то это было мало похоже — сырая и промозглая мгла утягивала его вглубь себя со все возрастающей скоростью. И скоро движение превратилось в падение в бездну. Подспудно Фантик знал, что дна нет и не будет, и что он улетает все дальше от своего мира. Становилось все холоднее.

Его охватила паника.

И тут же он шлепнулся на гладкую, как стекло, черную поверхность и распластался на ней, как лягушка. Удар выдавил из легких воздух, но падение прекратилось. Однако перевести дух не удалось — опора оказалась наклонной, к тому же — идеально ровной, и он отчаянно прижался к ней всем телом, раскидывая ноги и руки, пытаясь присосаться, прилипнуть, чтобы замедлить свое скольжение к краю — в том, что край близок, Фантик не сомневался — и все же продолжал скользить.

И вот он, край…

Фантик в последней попытке растопырил даже пальцы, стараясь увеличить площадь соприкосновения с поверхностью, но это не особо помогло, и ноги повисли над пропастью. Край больно врезался в ребра, но вдруг среди судорожных конвульсий мысками сапог Фантик нащупал опору. В воображении возник огромный черный куб или скорее пирамида, привешенная в черной же мгле. Но это длилось лишь мгновение, поскольку опора, пусть мифическая, но была, и диким напряжением мышц он все же остановился и замер, упираясь животом в острую грань, в нелепой позе, полностью противореча законам физики, и…

И сорвался.

Причем, скольжение возобновилось по этой новой плоскости, но в спину хлестнули струи дождя — жутко, противно и холодно. Поверхность стала мокрой, а руки мгновенно окоченели. Эге, а сторона-то — подветренная.

И снова острое ребро впивается в грудь, и снова мгновение неподвижности, скрип сухожилий и зубов, и снова срыв… И так без конца…

«А чего я собственно рыпаюсь? — вяло подумал Фантик, — не падаю ведь…»

И тут же упал.

Но это падение было отлично в корне. Скорее — плавный спуск или планирование перышка.

Фантик вынырнул на свет, как истребитель из облаков, вот только облаков-то он и не заметил.

Внизу расстилалась ровная зеленая равнина, неровно рассеченная рекой, как на пейзаже Куинджи. Черное небо с неестественно белым светилом в зените. И здесь разворачивалось целое действо — по траве носились кони, сшибались, разбегались и сшибались вновь…

Постепенно Фантик въехал в происходящее — на его стороне реки метался белый жеребец с черными копытами и ноздрями. Он пытался помешать перейти реку огромному вороному, сталкиваясь с ним грудь в грудь и сбрасывая того назад в реку. Почему-то Фантик решил, что все это имеет к нему непосредственное отношение и наблюдал за ходом поединка некоторое время…