Юлия Ламичева - Пастухи призраков (СИ)

• Название: Пастухи призраков (СИ)
• Автор: Юлия Ламичева
• Жанр: Мистика

Лена подчиняет себе людей и животных, таков унаследованный ею от предков дар. Лена продаёт с его помощью одежду в торговом центре, работу она ненавидит, а живёт одна, с отвратительно выдрессированной собакой-ротвейлером. Волей случая Лене приходится взять на себя заботу о дочке подруги. Вместе с ребёнком подруга вручает Лене мазь от диатеза, заодно позволяющую заглянуть в другую реальность. Вскоре выясняется, что девочка обладает способностью жить в нескольких реальностях сразу, а преследующий Лену во сне волк – не ночной кошмар, а ещё одно «наследство предков». Решив, что и без волка унаследовала больше, чем требуется, Лена запрещает призраку к себе приближаться. Оставшийся без хозяина зверь начинает охоту на Лениных родственников. Но и самой Лене угрожает опасность: как ни сложно проникнуть в иную реальность, выбраться из неё ещё сложней, тем более прогнав единственного помощника. C другой стороны, раз уж появился выбор, не стоит ли переехать в ту реальность, которая действительно по вкусу?

---

Несколько раз наезжал Иннокентий, повергая дачников в благоговейный трепет своей машиной и способностью обходиться без дорог. Его визиты беспокоили Лену. Особенно все эти долгие прогулки с Нюсей: очень уж заинтересованное выражение лица было у папы, охотничье выражение.

В остальном жили спокойно.

Дом противостоял температурным рекордам, пахло в нём стружками, и в каждой мелочи чувствовалась «мужская рука». Лена впервые узнала значение данного словосочетания на личном опыте. Жилища немногих её знакомцев навевали мысли о стеснённых обстоятельствах и анатомических дефектах передних конечностей хозяев. Сама Лена кое-как управлялась с дедовскими инструментами, а для запущенных случаев имелись специальные сантехники, всё же дух неустроенности витал над квартирой незаметно для хозяйки, с детства с ним сроднившейся.

Голубой Димкиной мечтой было выйти на пенсию и зажить в собственном доме. Дом мечты он строил сам, урывая каждую копейку (которых было немного, судя по пристрастию к закупкам на оптовых рынках, а также чахоточному кашлю белого жигуля с багровой дверью). В результате жертв и усилий родился дом, добротный той особой добротностью, которую не купишь за деньги. В нём легко спалось и легко просыпалось, даже продукты не портились.

Вставали рано, и Лене это нравилось – невероятная вещь. Разглядывая по утрам ветки вишни за окном, она лениво мечтала: «Выйду за Димку замуж, останусь тут навсегда…. Вот только рано или поздно он станет человеком, я прикажу ему убиться об стену, и окажутся у меня на руках две старухи, причём одна лежачая. И тогда я их заставлю объесться насмерть стирального порошка. Какая досада».

До наступления жары успевали прогуляться в ближайшем лесочке, полном росы и малины. После обеда спали до вечера. Когда спадала жара, отправлялись купаться. Шли гуськом по узкой тропинке среди невероятно разросшейся, звенящей насекомыми травы: впереди, опустив морды, колли-близнецы, за ними Нюся со спасательным кругом в форме Спандж Боба наперевес и решительным выражением на лице, следом – Лена и рюкзак, замыкала процессию Фанта, высунув ветчинный язык.

Нюся оказалась прирождённым ныряльщиком на мелководье. Фанта доверяла тушку воде только за компанию с Леной. Обе заходили бережно, подолгу привыкали, делали несколько медленных заплывов, отфыркиваясь и наслаждаясь. Неожиданно для себя, Лена научилась плавать на спине – верней дрейфовать, раскинув руки, между водой и небом, где болтался жаворонок на ниточке, и чертили пыльные линии самолёты размером с мотылька. Колли гавкали на уток в камышах, требовали, чтобы им кидали бесконечные палки, а потом носились друг за другом, вытряхивая шубы.

Домой возвращались в сумерках, когда поля превращались в чаши с туманом. По дороге забирали у Настасьи Васильевны коричневые яйца, козье молоко и творог к завтраку. Хрипел от злости феноменально тупой пёс Филька, лязгая цепью. Нюся угощала семечками кур, бросая полные любопытства и ужаса взгляды в сторону хлева, где топтались рогатые козы.

– Ишь у тебя дочка не русская, – говорила Настасья Васильевна. –  И хорошо, здоровей будет, спились наши мужики, туды их за ногу.

Долго со вкусом ужинали, и Нюся отправлялась в постель.

– Нюсь, ты снова полную кровать книжек натащила?

– Я картинки смотрю…

– Какие в темноте картинки? Ничего же не видно.

– А мне видно! Ну м-а-а-а-м!

Несколько часов перед сном Лена коротала за просмотром чего-нибудь поучительного из Роминых запасов, следя краем глаза, не подрывают ли Димка с Кешей забор (сосед слева страдал кошачьей болезнью в размере шести котов). У почти сорокалетнего Димки оказалась невероятно щенявая собачья ипостась. Слабое послушание, облаивание ежей... Провести бы основной курс дрессировки, но тратить лучший в жизни отпуск на муштру не хотелось. Душечка-Фанта дремала, развалившись на сквознячке, подёргивала лапой.

***

Василиса села в кроватке, нащупала подаренного бабушкой на день рождения щенка. Щенок подбадривал и успокаивал Василису, когда было недостаточно страшно, чтобы звать няню, но на потолке противно шуршало. Василиса знала, что это – бабочки, бабочек она очень боялась, особенно ночных, мама ругала за это Василису и няню будить не разрешала. В шесть лет бояться бабочек стыдно. Хорошо Платону, он не боится ни бабочек, ни комаров, ни ос, ни собак, даже садовника не боится, хотя няня говорит, что садовник – чёрный. А ещё Ира говорит, что если дети убегают с участка, их утаскивает писюкастый злыдень. Платон убегал, но его не утащили, а жаль. Платон дразнится нюней и плаксой. Ему запрещают, а он опять!

Горько вздохнув, Василиса уткнулась в подушку. Бабочек нет, чего проснулась? Нырнула в прерванный сон, вынырнула из бассейна, повинуясь строгому няниному пальцу, поплыла навстречу полотенцу. Платон тоже вылез, от полотенца увернулся, визжа, понёсся от няни в кусты жасмина. Чёрный злыдень протянул руки к Платону, будто играя в жмурки. Василиса проснулась в слезах.

Когда бабушка жаловалась маме на невоспитанных соседских детей, Василиса разводила ручками: «Какой ужас!». Взрослым это нравилось, и они смеялись. Но Василиса ни за что не стала бы так говорить, если б знала, что «ужас» – это то, что она чувствовала сейчас. Пятки сделались противно холодными, в горле застрял ком. Рядом с кроватью Платона висела тень большой собаки, только без собаки. Поползла по полу, шмыгнула под кровать, полезла на потолок. Василиса поняла, что тень кого-то ищет, но не может найти. Глаз у тени нет. Папа рассказывал, что собакам глаза не нужны, собаки носом нюхают. Наверно, тень тоже нюхает. Брат застонал во сне. Край тени, похожий на пасть, лёг ему на подушку, рядом с затылком. Платон страшно заворочался, вскидывая руки и ноги, дёргая головой. Василиса, наконец, проглотила ком и заревела в голос.

***

Дима поднялся на веранду так тихо, что Лена отвлеклась от похождений японского вампира, только ощутив его на периферии зрения. Он был бос, в одних шортах, мускулы всё же неплохие от всех этих боевых искусств, надо лбом красовался солидный репей. Лена строго запретила превращаться в её присутствии: Димка не увлекался воем с выворачиванием суставов, и шерстью мучительно не обрастал, но от его превращений долго чесались глаза и ныли виски.

– Пива выпьешь? – спросил Димка, бросив кислый взгляд на экран. Он предпочитал брутальные хроники из жизни шпионов и ментов, расстраивавшие Лену (заговоры против всех её также не вдохновляли).

Лена захлопнула ноутбук. Пора завязывать с мультиками, а то опять придётся пялиться в лицо реальности, силясь вспомнить, что это за хрень. – Давай. Дим, давно хочу спросить: ты видишь фей? Нюся болтает, что Фанта их ловит, а вы с Кешей? Небось, тупо мышкуете?

– Фей? – Дима задумался. – Поди угадай, что она называет феями. Мы с Кешей охотимся на мышей и кротов, лягушек ещё. За Фанту не скажу, она у тебя такая же с придурью, как вся ваша семейка.

– По поводу придури – спорный вопрос, – надменно заметила Лена. – Никто из моей так называемой семейки не бросается на людей из-за отсутствия в их квартирах мохнатых слизней.

– Я ведь сто раз извинился! Про фей правда не знаю, ты же заметила, я мало соображаю, становясь собакой. Иногда боюсь, что не смогу вернуться назад.

«Удивительно, что до сих пор возвращался», – подумала Лена. Димка и человеком собачью сущность так себе контролировал, а уж «на собачьей территории» вопрос лидерства был явно решён в пользу собаки. Даже Кеша вил из хозяина верёвки. С другой стороны, сколькими людьми управляют их малолетние дети, а то и кот!

– Я помню то, что вижу на грани трансформации, – продолжал Димка. – Как раз завтра собираюсь притормозить её в сортире…

– Сортир предназначен для совершенно других вещей!

– А Нюся тебе не рассказывала, что там живут разбегающиеся глазки?

– Рассказывала, – вздохнула Лена. – Если правда живут, держи это знание при себе: Нюсин горшок мне мал, а гадить в глаза я не в состоянии.

Дима поставил на стол две ледяные бутылки. Зверь-холодильник, у бабушки такой был, даже круче: яйца к дверце примерзали.

– Ромке так и не звонила?

– Сил нет. Как вспомню Москву – резко заканчиваются.

– Зря ты телефон отключила. Две недели тут сидим, всякое могло случиться.

Пиво обожгло язык. Лена вернула бутылку на стол –  пусть немного согреется, не хватало испортить отпуск больным горлом.

– Могу я отдохнуть или как? Чего комплексуешь? Новые неполадки в астральной флоре? Из меня вроде ничего не выпрыгивает, хотя тебе видней, конечно.

Дима серьёзно посмотрел на неё.

– Ты егоне уничтожила?

Лена промолчала.

– Рано или поздно он тебя достанет, – Дима упрямо поджал нижнюю губу (пухлую, точно подведённую помадой). – Я знаю, о чём говорю. Он же не просто так вокруг тебя крутился. У вас в роду шаманов нет?