Юлия Ламичева - Пастухи призраков (СИ)

• Название: Пастухи призраков (СИ)
• Автор: Юлия Ламичева
• Жанр: Мистика

Лена подчиняет себе людей и животных, таков унаследованный ею от предков дар. Лена продаёт с его помощью одежду в торговом центре, работу она ненавидит, а живёт одна, с отвратительно выдрессированной собакой-ротвейлером. Волей случая Лене приходится взять на себя заботу о дочке подруги. Вместе с ребёнком подруга вручает Лене мазь от диатеза, заодно позволяющую заглянуть в другую реальность. Вскоре выясняется, что девочка обладает способностью жить в нескольких реальностях сразу, а преследующий Лену во сне волк – не ночной кошмар, а ещё одно «наследство предков». Решив, что и без волка унаследовала больше, чем требуется, Лена запрещает призраку к себе приближаться. Оставшийся без хозяина зверь начинает охоту на Лениных родственников. Но и самой Лене угрожает опасность: как ни сложно проникнуть в иную реальность, выбраться из неё ещё сложней, тем более прогнав единственного помощника. C другой стороны, раз уж появился выбор, не стоит ли переехать в ту реальность, которая действительно по вкусу?

---

Блуждающий Ромин глаз привлекли затейливо размытые цветы. – Рома достал из буфета баночку, наморщил лоб, сражаясь с иероглифами…. Мороженое с вареньем! Жаль, мало, но на порцию хватит. На одну порцию, если что (вороватый взгляд в сторону Нюси). Рома выскреб себе в тарелку остатки варенья, перемешал, подумал и накрошил сверху полбанана.

***

При взгляде на увенчанный Нюсей стол (на отмывание ребёнка уйдёт не меньше часа), Лена почувствовала необходимость несколько раз глубоко вдохнуть и ещё глубже выдохнуть.

– Ты чего сопишь? – поинтересовался Рома.

«Спасаю твой планшетник от встречи с асфальтом, идиот!», –  мрачно подумала Лена, вдохнула,  выдохнула и, скорбно потупясь, отправилась мыть собачьи лапы. Рома должен целовать Нюсе шоколадно-газированные пятки за тренировку Лениной выдержки.

Рома виновато возник в дверях ванной, прижимая к груди тарелку с чем-то зелёным.

– Лен, прости, пожалуйста, мы тут с Нюсей… я…

– Я больше не буду, ага. Детский сад.

«Сколько еды испоганил, паршивец! – страдала Лена. – У-у-у, попадись ты бабушке – неделю боком бы сидел!»…

Бабушка собирала крошки в руку и съедала, она запасала крупу, спички, соль и полиэтиленовые пакеты. По субботам Лена с тётей садились выбирать из запасов червячков (Лена долго считала, что в муке и крупе непременно должны водиться червячки). Так бабушка изживала фобии голодного детства, голодной юности и голодных предков, духи которых вселялись в её тело буйную толпой, если Лена оставляла в тарелке хоть ложку каши. Удивительно, как при такой настойчивости бабушки и духов Лене удалось вырасти столь откровенно тощей. «В деревне б ни один парень не обзарился!», – сокрушалась бабушка. Судя по отсутствию пищевой рефлексии, Ромины предки вели более сытый образ жизни, да и сам он, по бабушкиным представлениям, сошёл бы за первого парня на деревне – в плане внешности, разумеется, бабушка не одобряла праздность. «Он явился толстый, красный, очень завлекательный», – из какого это мультика?

– Свинтус ты, Рома.

– Где такое варенье продаётся?

– Нет у меня варенья, – отмахнулась Лена.

– Да вот же, «Домашнее лимонное варенье из сушёных лимонов». Хочу такое домой. С мороженным – пальчики оближешь, попробуй!

– Ты знаешь китайский? – тупо спросила Лена. Ситуация была настолько ужасной, что с первой попытки не поместилась в мозгах.

– Мама считает, что будущее за Азией, – пожал плечами Рома. – К нам ходил уборщик, он раньше преподавал в Пекинском университете, мама договорилась, чтобы со мной занимался.

Ужас, наконец, протащил в сознание тяжёлые кольца и свился в клубок. Крик был отвратителен Лениной натуре, она повышала голос крайне редко, тем прочней врезался каждый случай в память потерпевших.

– Рома, на фига ты взял эту грёбаную банку?!

Фанта сочла уместным удалиться из кухни, Нюся шмыгнула следом – не так уж ей интересен этот дурацкий мультик.

– А что такого? – пролепетал Рома.

– Это моя мазь от дерматита, чтоб тебя, Рома, ты же всё сожрал!

Минут через сорок Лена с выпученными глазами и захлёбывающейся воплями Нюсей подмышкой звонилась к Димке, помогая звонку левой ногой.

– …он как грохнется, до сих пор в отрубе, c пульсом полный швах!

Сонный Димка в одеяле моргал на неё из-под белёсых ресниц.

– А я что? Сама и откачивай, ты медсестра!

– Ветеринарная! Дим, это кранты! Фанта озверела, начала на Ромку швыряться, ели в спальне заперла, боюсь, как бы дверь не вынесла. С Нюсей истерика, она любит поорать, но чтоб так…. Здравствуйте, Татьяна Викторовна, возьмите, пожалуйста, Нюсю, умоляю, племяннику плохо, а она испугалась!

            Дима, уже одетый, сбегал вслед за Леной по лестнице, шлёпая тапками.

– В скорую звонила?!

– Ещё чего! У Ромки картина в ноль героиновый передоз, это я тебе точно говорю, а у меня ребёнок азиатской внешности без документов вообще!

– Дура! Ты его мазь жрать не заставляла… – притормозив, Дима подозрительно сощурился на Лену сверху вниз. – Или это была не мазь?!

– Заткнись!

– Если он у тебя кинется, приедет милиция, и вот она точно станет задавать вопросы, это уже я тебе точно говорю. Звони, дура, в скорую!

Рома по-прежнему лежал на полу в осколках тарелки и зеленоватых подтёках мороженого. Фанта не лаяла и с дверью не сражалась, но рычала низко и хрипло, в то же время в рыке проскальзывали скулящие нотки. Лена убежала искать телефон. Вернувшись, она застала Диму на коленях.

– Делаю искусственное дыхание, – пояснил он, – челюсти зажаты….

– Уже делала. Ерундой занимаешься, отвали, я сама.

Массаж сердца тоже не помогал, но создавал иллюзию контроля над ситуацией.

Раздался звонок.

Вместо расхристанной скорой помощи вошёл невысокий худощавый человек, смуглый, с узким лицом  и невероятными усами. Он принёс запах одеколона, пряный с черносливом – сигар, трёхколёсный велосипед и торт в строгой коробке с шёлковой лентой. Димка впустил его без вопросов, душой потомственного военного признав старшего по званию.

– Иннокентий Германович, мой папа, – механическим голосом представила Лена.

Быстро вникнув в происходящее, Иннокентий потребовал банку, мазнул ободок кончиком пальца. Резко очерченные брови скользнули вверх удивлённо.

– Где вы это взяли?! Некогда, потом.

Облизал палец и лёг рядом с телом, безмятежно распластавшимся с пеной на губах.

– Скорую не пускать! – глаза Иннокентия закатились, так что стали видны голубоватые белки.

– Отрубился, – прокомментировал Димка. – Чтобы двое ужрались мазью от диатеза – никогда такого не видел!

Снова звонили в дверь.

– Скорая, – вздохнула Лена. – Иди и не пускай. Ты мент, вот и не пускай!

– Не будь идиоткой! Одного жмурика мало, двоих хочешь? – взвился Димка.

Лена вытолкнула его в прихожую.

«Бу-бу-бу», – донеслось из-под двери. – «…ложный вызов…». «Да вы знаете, с кем говорите…». «Бу-бу-бу…». Лена сидела на коленях, тупо глядя перед собой. Воцарилась минутная тишина: скорая и Димка собирались с аргументами. На папином лице одна за другой вспыхивали глубокие царапины, кровь подмочила усы, устремилась струйками на снежной белизны пиджак. Прежде, чем Лена успела как-то отреагировать, Рома сел, будто подброшенный изнутри. Правда, он тут же со стоном улёгся вновь, но взгляд прояснился, а губы и щёки быстро приобретали нормальный цвет.

– Привет… – прошептал он хрипло.

Иннокентий легко поднялся, тыльной стороной ладони утёр кровь, стряхнул с рукава пиджака пылинку, кивнул Лене с Ромой и вышел в коридор. Его тихий голос перекрыл Димкины визгливые крики и ворчание медработников.

***

Лена, Рома и Дима смирно сидели напротив Иннокентия, пьющего чай. Умостившись в Иннокентиевых ногах, Фанта клянчила торт, сверля собачьим взглядом. С покрытым багровыми отметинами лицом, невероятно закрученными над бородкой усами и в пиджаке с кровавыми подтёками Иннокентий выглядел пиратом. Взгляд его был безмятежен, но на дне зрачков стыла задумчивость.

Рома делился впечатлениями:

– …к горлу подступило, на глазные яблоки сильно надавило изнутри. Сделалось темно, не так, как если закрыть глаза – тогда всё равно белые мушки мелькают. Темнота была… такая… густая, не отсутствие света, скорей вещество. В этот момент я страшно перепугался, почему-то первая мысль была, что я умер. Я подумал: "Я умер, но как же так? Бац, и всё?!". Затем подумал, что умирать не хочу и, соответственно, начал как-то двигаться, чтобы ожить. Толку никакого, вишу, и точка. Потом появился свет. Зелёный, точно от лампы с абажуром. Свет шёл снизу, я как-то сумел опустить голову, и офигел. Под домом текла река, больше всего это было похоже на реку, хотя состояла она из света. Меня стало туда затягивать, а я не возражал, наоборот. Знаете, я разный кайф пробовал, но рядом с этим ничего и близко не валялось. Наверно, нужны какие-то овердозы, верная смерть. У меня мелькнула мысль, что человек на подобный кайф не рассчитан, однако тогда перспектива скоропостижно слиться с вечностью показалось мне справедливой ценой за возможность испытать такое. Только мне быстро стало не до того. Сзади навалилось что-то тяжёлое, вцепилось в затылок. Я по-настоящему испугался, начал биться изо всех сил, пытаясь вырваться, у меня вроде получилось, даже зрение вернулось, почти нормальное, хотя всё равно немного в зелёных тонах. Тут как раз вбежали вы с Димкой, я попробовал до вас докричаться…. Между прочим, Дим, у тебя была собачья голова. И человеческая, и собачья одновременно, длинная рыжая морда, ушки такие провисшие… вспомнил, «колли»!

Лена тоже кое-что вспомнила: как встретив недавно в парке Татьяну Викторовну с Кешей, Нюся принялась верещать, что это не Кеша, а дядя Дима. Татьяна Викторовна до странности оскорбилась, чуть не отказалась Нюсю нянчить. Лена тогда списала эти её странности на давление.