Андрей Федоренко - Щербатый талер

• Название: Щербатый талер
• Автор: Андрей Федоренко
• Жанр: Детские остросюжетные

В центре повести — дети разыскивают во время летних каникул сокровища наполеоновской армии. В их руки попадает старая карта-схема и три серебряные талера, которые станут ключом к разгадке тайны. Параллельно с детьми клад ищет шайка взрослых. Много испытаний ждет юных героев — трех мальчиков и двух девочек. Но они найдут клад, и толчком для этого послужит родное белорусское слово.

---

— Все, угощайтесь! — весело предложил учитель, подсев к столику.

Катя сразу взялась за варенье.

— Это правда, Борис Григорьевич, что сокровище нужно сдавать государству? — спросила Оксана и потянулась к шоколадным конфетам.

— По закону — да, — подтвердил учитель.

— Все понятно, — воскликнула Оксана. — Значит, если бы…

— Ну и прекрасно, раз вы все поняли, — не дал ей договорить учитель. — А в целом мне больше импонирует реплика Кати — сначала надо что-то найти… Итак, милые барышни, если я вас правильно понял, вы мечтаете найти клад наполеоновского офицера?

— Да. Сейчас я вам все расскажу, — заторопилась Оксана.

— Нет, подожди. Дело серьезное, поэтому и подходить к ней нужно по-серьезному. Давай сперва обсудим кое-какие пункты. Вы, искатели клада, — это кто? Оксана начала загибать пальцы:

— Я, Катя, Чэсь, Дмитрок, Михаль…

— Пять человек. Итак, прежде чем рассказывать мне, подумайте. Рассказав мне, вы же принимаете в долю шестого.

— Ну и что? — удивилась Оксана. — Но мы без вас ничего не сделаем.

Борис Григорьевич склонил голову в почтительном поклоне.

— Благодарю. Только хороший я был бы учитель, если бы вошел в союз со своими учениками! — засмеялся он, не выдержав до конца этой роли. — Поэтому даю устную клятву: буду помогать вам всем, чем смогу, но от своей доли отказываюсь категорически. А теперь — рассказывайте. Я вас внимательно выслушаю, и тогда обсудим вместе, как быть.

Оксана, каждый раз осторожно прихлебывая горячий чай, начала:

— Помните, Борис Григорьевич, когда я зашла к вам на урок и попросила отпустить Катю?

— А как же, — насмешливо подтвердил учитель. — Ты еще тогда попрощалась навсегда… Все, молчу, молчу, больше перебивать не буду.

— Так вот, тогда Катя подарила мне талер, с которого все и началось…

И Оксана подробно рассказала: как они с папой ехали в автобусе, как она подумала, что потеряла монету, как, увидев талер, в Червене бросились вслед за ней Сева с лысым, а потом ехали на «Ауди» за автобусом до самых Поплав, как она подралась с Чэсем из-за талера, а у Чэся оказался свой, найденный на сотках возле памятника… До сих пор Борис Григорьевич слушал девочку, кивая, и едва заметно улыбался. Но в этом месте повествования он вдруг улыбаться перестал:

— Так, так, дальше!

— Далее папа рассказал нам легенду о того французского офицера, а потом мы создали «штаб», в шалаше, и каждый получил задание. Мне было поручено сходить в архивный музей…

Когда Оксана добралась до своей встречи с заведующим, рассказала о подслушанном разговоре заведующего с Севой, Борис Григорьевич снова не сдержался:

— Так вот с кем он теперь водит компанию!.. Я всегда догадывался, что добром он не кончит.

— А вы давно с ним знакомы, Борис Григорьевич? — впервые за время беседы спросила Катя.

— Давно? Да, со второго курса университета, — учитель постучал пальцами по столу. — Мы тогда хотя и были вдвое старше вас, но также увлеклись этой историей, с талерами…

— А отчего вы перестали дружить?

— Я понял, что нужен ему лишь как рабочая сила. Он не доверял мне. Но если быть до конца откровенным, наиболее мне не нравилось в нем, что он просто враждебно относился к родному языку, считал ее диалектом русского. Даже на уроках белорусской литературы принципиально отвечал только по-русски. Кстати, учился он вообще плохо. Но преподаватели жалели его — все же калека. Это, конечно, грех, но мы, студенты, да и некоторые преподаватели за глаза дразнили его Пауком.

— Сева его так и называл, только в глаза, — сказала Оксана.

— Дожил, значит, — покачал головой Борис Григорьевич. — Но так, так — дальше!

Оксана вздохнула:

— А дальше приехали Сева с лысым, и Катин папа обменял наш талер на их. И мы запутались и не знаем, что делать.

Глава 42. Третий талер

— Значит, их монета сейчас у Катиного папы? — быстро спросил Борис Григорьевич.

— Нет, у нас.

— Правда? Может, вы даже прихватили ее с собой?

— Да, вот она, — Катя подала учителю монету. Борис Григорьевич встал с табурета, покачал талер в пальцах, потом подошел к окну и, склонив набок голову, внимательно начал рассматривать монету.

— Талер настоящий, без сомнения! — взволнованно проговорил он. — Это тот самый талер, который находился в музее.

— Тогда почему Паук распоряжается музейным талером, как своим собственным? — спросила Оксана.

— Скорее всего, в музее сейчас лежит подделка, — пояснил Борис Григорьевич. — Разницы никакой: кому придет в голову разбираться, настоящая монета под стеклом на стенде или фальшивая? Ну, милые девочки, — весело сказал он, отдав талер Кати и потирая руки, — поздравляю вас! Вы хоть сами догадываетесь, какую важную дело сделали? Все три монеты найдены! Одна у нас, вторая у этого мальчика с Поплав и третья — у ​​Паука!

— Вот именно — у Паука, а не у нас, — сказала Оксана, не разделяя радости Бориса Григорьевича.

— Это даже не важно. Главное, все три монеты существуют, в принципе, они найден!

Катя пожала плечами:

— Но почему они… ну, Сева с лысым, отдали папе настоящий талер?

— Я этого тоже не понимаю, — поддержала ее Оксана. Борис Григорьевич лукаво прищурился:

— Все просто. Талер им сейчас не нужен, потом не нужен в скором времени он будет и нам. Разве для коллекции… Сейчас я вам покажу.

Учитель вынул с полки какую-то толстую книгу, полистал ее и вытащил между страниц… точно такую ​​же копию бересты, которую Оксана с риском для себя обрела в кабинете заведующего архивного музея!

— Смотрите, — Борис Григорьевич отодвинул чашку с чаем, положил копию на столик. — Катя, дай, пожалуйста, талер… А ты, Оксана, найди там, у телевизора, карандаш. Ага, спасибо… Так вот, дорогие барышни, главное здесь — не сами талеры, а их очертания. В частности, эти вот щербины, сделанные на талерах ножом. Французский офицер, как известно, был инженер-топограф и таким образом — делая ножом зазубины на сторонах монет — в определенном масштабе зашифровал незнакомую ему местность, вычертил маршрут до «клада», то есть до сокровища. Талеры прилагаются к бересте-схеме, и маршрут становится известным. Конечно, пока у нас только одна монета, — сказал Борис Григорьевич, закончив чертеж, — поэтому я два других рисую произвольно, на схеме они могут располагаться немного в другом порядке. Но сейчас, думаю, вам все понятно…

— Как же мы не догадались обвести талер? — с сожалением сказала Катя. — Он же был у нас столько времени!

— Да, — согласился учитель. — Достаточно было только положить монету на чистый лист бумаги и обвести контур. Однако не переживайте сильно — вы не могли этого знать. Да и бересты у вас не было, чтобы догадаться.

Глава 43. Новые загадки

Оксана вдруг захлопала в ладоши.

— Вспомнила — вскрикнула она. — Борис Григорьевич, вспомнила! Скажите, а если на платке пятно от масла? Оно может выдохнуться, или испариться?

— Не думаю. Но при чем тут…

— Я, когда была у бабушки, капнула на талер масла! Хотела посмотреть, что будет, а потом вытерла новеньким платком, и на нем осталась грязное пятно — контур монеты! А потом, — девочка покраснела, однако досказала до конца, — а потом я спрятала платок под матрас.

— Тогда это просто чудесно, — сказал Борис Григорьевич.

— Выходит, у нас теперь все три монеты, — сказала Катя. — Остается только перерисовать их контуры на бересту-схему…

— Если только бабушка не нашла носовой платок и не помыла его, — заметил учитель.

Оксана испуганно закрыла себе ладонью рот, потом сказала:

— Не должна найти, я хорошо спрятала.

Борис Григорьевич с Катей засмеялись.

— Нет, милые девочки, — к сожалению, даже если у нас есть все три монеты, это еще не все, — сказал наставник. — Конечно, сейчас разгадка намного ближе. Но и загадок пока не убывает.

— Какие еще ​​загадки? — спросила Оксана.

— Например, слово «клад», написанное латиницей. Почему офицер не написал это слово на своем языке, на французском — tresor?

Девочки задумались. Оксана неопределенно сказала:

— Может, его совесть замучила? И он спрятал клад именно для русских, и поэтому написал по-русски — «клад», чтобы русские догадались?

— Интересно! — удивленно взглянул на нее Борис Григорьевич. — Однако мало вероятно. Дело в том, что давно, когда я еще был захвачен этой историей, я догадался сделать письменный запрос в Парижский Национальный архив. И что вы думаете? — в скором времени пришел ответ; действительно, служил в наполеоновской армии инженер-топограф Анри Бокль, погибший в России и там похороненный. Почему-то им упорно хочется путать Беларусь с Россией, — заметил учитель. — Так вот, из характеристики этого человека я убедился, что совесть вряд ли могла мучить его. Анри Бокль был примерно такого же разгульного нрава, как и шляхтич Адам Трушка, и не удивительно, что они сошлись. Скорее всего и редкие коллекционные талеры Бокль просто выиграл у Трушка в карты.