Ханна Маккоуч - Под соусом

• Название: Под соусом
• Автор: Ханна Маккоуч
• Издательство: «Фантом Пресс»
• Жанр: Современная проза
• Год: 2005
• ISBN: 5-86471-373-2

Лейла Митчнер, двадцативосьмилетняя выпускница кулинарной школы, пытается выкроить себе место в сумасшедшем и жестком мире лучших ресторанов Манхэттена. Она знает, что из нее получится отличный шеф-повар, но пока батрачит на босса-женоненавистника, который скорее сделает своим помощником посудомойщика, чем даст женщине возможность проявить усердие в роли шеф-повара. При этом Лейла сознает, что тающий остаток на ее банковском счете не покрывает долг перед соседкой по квартире, но зареклась просить помощи у своей эгоцентричной, многократно разведенной матери — актрисы мыльных опер.

На личном фронте дела обстоят не лучше. Лейлу сводят с довольно славным парнем, но его мокасины с кисточками и корпоративные манеры выдают аристократа «белой кости», а от таких она решила держаться подальше. После долгих неудач Лейла встречает музыканта, который кажется ей богемным прекрасным принцем, однако вскоре обнаруживает, что он просто халявщик, а не партнер. И все же Лейла не бросает поиски настоящей любви и успеха — и в конце концов находит и то и другое там, где меньше всего ожидала.

Свежий, живой голос Ханны Маккоуч звучит со страниц ее книги — очаровательной современной сказки про Золушку, любовь, секс, поваров и большой город.

---

— Иногда я действительно жалею, что ты гей, — отзываюсь я, запрокидывая голову и пропуская через горло ледяные, колючие пузырьки.

— Устрицу?

— А что, есть устрицы?

Билли подмигивает:

— Все, что пожелаешь. Мартин! Где устрицы? И кстати, где остальной лед?

Потный Мартин, скрючившийся над духовкой, откуда плывут восхитительные канцерогенные ароматы, оборачивается:

— Устрицы в холодильнике. Мой напарник должен был подъехать час назад. Никак не дозвонюсь.

— Твой напарник? Какой такой напарник? Ну-ка, напомни, сколько я тебе плачу? Ты обещал троих напарников! И где они?

Мартин облачен в белый халат шеф-повара, но намокший бумажный колпак съехал набок, того и гляди свалится. Один косой глаз смотрит вбок, другой расширяется. Наконец Мартин выдыхает:

— Можно я позвоню по межгороду, а?

Билли сейчас взорвется.

— По межгороду? Зачем?

— Тот парень живет в Коннектикуте.

— Делай что хочешь, сукин сын, — машет рукой Билли. Потом, повернувшись ко мне, говорит: — Пошли отсюда. Сегодня у нас на повестке дела поважнее.

— Слушай, если хочешь, я открою устрицы. Я умею.

— Еще чего. Да я лучше буду угощаться тараканами, чем позволю тебе работать сегодня вечером. Пойдем.

— Он здесь?

— Вон там, у камина, разговаривает с Люсиндой. Знаешь Люсинду? Редактор рубрики «Красота».

Сердце тяжело колотится. Прежде чем познакомиться с Диком Давенпортом, я пытаюсь составить о нем представление. Издалека смотрится неплохо — высокий брюнет в спортивном пиджаке, правда, подозрительно смахивает на пай-мальчика… Люсинда выглядит как пугало, которое забыли набить соломой. Из-под микромини торчат тощие ноги.

— А она вообще ест?

— Хм. Не уверен. Не очень-то приятное зрелище, а?

— Некоторым, похоже, нравится, — усмехаюсь я, делая большой глоток шампанского.

— Только не говори, что ревнуешь.

Я стреляю в него убийственным взглядом. Билли отлично знает, что я не ревную к доходягам. Я завидую только отличному мышечному тонусу и минимуму целлюлита (женщина на то и женщина, чтобы иметь чуточку мяса).

Мы подходим к увлеченной беседой парочке; Дик Давенпорт поднимает глаза и улыбается. Приятная улыбка, ровные зубы, нос немного кривоват, но это ничего. На ногах — мокасины с кисточками. Черт. Ненавижу такую обувь, она для дошкольников. Лейла, не будь занудой, смотри на вещи проще.

Люсинда даже не удостоила меня взглядом, вроде я пустое место, пока Билли не произнес:

— Люсинда, позволь представить тебе Лейлу. Дик, Лейла.

— Очень приятно. — Дик пожимает мне руку. У него теплая, сухая рука. Красивые ногти, хорошая форма, пристойная длина.

На губах Люсинды мелькает подобие улыбки, голова еле заметно склоняется в знак приветствия.

Ты кого из себя строишь, королеву Елизавету? Терпеть не могу скромных стерв и всегда стараюсь обратить всеобщее внимание на их скромную стервозность. Излучая дружелюбие, я протягиваю руку и бодро выдаю:

— Привет, Люсинда, рада познакомиться! Я в восторге от разворота в вашем февральском номере.

Энергично сжимаю и трясу ее холодную, влажную, вялую ладонь.

— Извините, — она выдергивает руку, будто я прокаженная. — У меня закончилось шампанское.

— Я с тобой, — вызывается Билли, и они уходят вдвоем.

Оч-чень тонкий ход.

Дик, Дик, Дик. Ну зачем эти кисточки? Зачем?

— Приятно слышать, что ты читаешь журнал Люсинды, — улыбается Дик.

— На самом деле не читаю, — признаюсь я после глотка шампанского. Увидев, как меняется лицо Дика, понимаю, что дала маху, и спешу исправиться: — Я имела в виду февральский номер.

— Я пришлю экземпляр.

— Спасибо, — киваю я, скромно потягивая шампанское, хотя сейчас предпочла бы валиум, чтобы успокоиться и не заботиться о впечатлении, которое я произвожу на какого-то Дика Давенпорта. Я дергаюсь, сижу как на иголках, а все почему? Потому, что этот в меру симпатичный мужик в детских мокасинах холост?

— Чем занимаешься? — интересуется Дик.

Оригинал!

— Я повар.

— Правда? Шеф-повар? — Обычная реакция человека, который никогда не работал в ресторане.

— Нет, просто повар. Это не одно и то же.

В который раз я уже произношу эту речь?

— Шеф — это и есть шеф, он командует парадом, он за все отвечает. А я так, мелкая сошка.

— А что готовишь?

— Пока ничего особенного. Я специалист по салатам. Салатница, так сказать.

Дик смеется:

— Салатница? Здорово!

— Сооружение салатов — скорее архитектура, чем кулинария. Воздвигаешь стройные здания из зелени так, чтобы они не развалились по пути к клиенту.

— Нелегкий хлеб. — Дик припадает к бокалу и долго в молчании разглядывает свои туфли.

Он считает меня неудачницей. А кем еще он должен меня считать? Я и сама чувствую себя неудачницей. Атмосфера напряженная. Разговор не клеится. Надо было давать деру, завидев кисточки, но я, оптимистка, на что-то надеялась.

— А чем занимаешься ты? — нарушаю молчание я.

— В некотором роде бизнесмен, — отвечает он со скучающим видом.

— Ты ведь работаешь с Билли?

Дик улыбается:

— Можно и так сказать.

— В маркетинге?

— М-м, нет…

Надо отдать ему должное, он немного смущен.

— Мне принадлежат «Дивас» и еще несколько журналов и кабельных каналов.

Дик Давенпорт.

— Ты не имеешь отношения к корпорации Давенпорт?

— Имею.

— Ого.

Что может быть сложнее, чем пролезть в семейный бизнес.

— Так ты работаешь на отца?

— Некоторые сказали бы, что он работает на меня.

— Скромность у вас в роду? — не сдерживаюсь я.

Дик бросает на меня ледяной взгляд:

— Нет.

Затем, поправив галстук, как будто пытаясь взять себя в руки и сохранить видимость приличной беседы, любопытствует:

— Как человек знающий, какие порекомендовала бы рестораны?

— Это смотря что ты хочешь получить.

Родился в рубашке? Поймал обоих зайцев?

— Что-нибудь настоящее. Неважно что, главное, чтобы блюда соответствовали своему названию.

— Глубокий подход к кулинарии — для бизнесмена.

— А какой еще может быть подход, когда у тебя с детства были французские повара, — говорит он без улыбки, глядя на меня в упор. Что значит его взгляд? Он издевается? Неужели я так плохо прячу свои колючки?

С тех пор как папочка вышвырнул меня из теплого гнездышка, я мало интересуюсь людьми, которым не приходится бороться. Меня привлекают те, кто потерял все, кто осмеливается мечтать, несмотря на насмешки друзей и родных, кто работает на трех паршивых работах, чтобы наскрести на кусок хлеба… Мне нужны истории страданий! Я все еще жду того чувства уверенности в себе и гордости за свои достижения, которое обещал мне отец. Иначе надо мной всю жизнь будут издеваться высокомерные богатенькие детки, как этот сытый мальчик Давенпорт.

Допивая шампанское, я понимаю, что мне нечего ему порекомендовать: он уже везде побывал. К тому же не хочется выдавать свои грибные места таким нахалам, как Дик. Услышав «Люди!», я вздыхаю с облегчением. Опять Билли кого-то представляет. Вечеринка становится все больше похожа на бал в Версале.

— Очаровательная, несравненная, талантливая… Джулия Митчнер!

Все улыбаются и выходят к дверям; улыбается и сама Джулия, благосклонно принимая похвалу; она в зените своей славы.

Аплодисменты, звон хрусталя. На Джулии дорогой шелковый топик цвета бургундского вина, тугие кожаные штаны и остроносые сапоги на таких высоченных каблуках, что ноги можно сломать. Похоже, зима ее не коснулась. На дворе январь, а она, словно в конце августа, щеголяет загаром, оттеняющим золотистый оттенок ее волос.

— Вы родственницы? — интересуется Дик, явно ожидая услышать «нет».

— М-м-м, — мычу я.

— Сестры?

— Нет, это моя мать.

— Ты дочь Джулии Митчнер? Не знал, что у нее есть дочь, — недоверчиво говорит он.

— Она не любит меня афишировать.

Дик бросает подозрительный взгляд на мои волосы, потом на ее.

— Вообще-то мы обе брюнетки, — объясняю, — но она как стала блондинкой после моего рождения, так с тех пор и осталась.

Мой бокал пуст, да только никого это не интересует.

— Тебе подлить? — предлагаю я Дику: может, хоть это его проймет. Таких парней, насколько мне известно, с рождения учат следить за тем, чтобы бокал дамы никогда не был пустым.

— Извини. Сейчас принесу. — Он резко встает и направляется в сторону Билли и Джулии. Очевидно, собирается сделать рядышком с ними привал по пути на кухню.

Похоже, хочет получить подтверждение моего родства со звездой экрана. Эх, Дик.

На манер музейного завсегдатая я с деланным интересом рассматриваю полотна маслом. Пока все нормальные люди увлеченно беседуют, толстозадая старая дева одиноко изучает произведения искусства. Вечер подошел к такому моменту, когда чувствуешь, что провалился в кроличью нору и летишь, летишь, и если что-то не изменится прямо сейчас, убьешься насмерть. Где, спрашивается, были мои мозги? Билли в роли свахи? ХА!