Владимир Шабанов - Когда жизнь на виду

• Название: Когда жизнь на виду
• Автор: Владимир Шабанов
• Издательство: Южно-Уральское книжное издательство
• Жанр: Современная проза
• Год: 1987

Оренбуржец Владимир Шабанов и Сергей Поляков из Верхнего Уфалея — молодые южноуральские прозаики — рассказывают о жизни, труде и духовных поисках нашего современника.

---

В Каменогорске мы живем в общежитии квартирного типа и сегодня собрались у Васи Меркулова. Мы со Слободсковым встретили его в столовой, куда пришли поужинать. Целый день мы с Валерой просидели с удочками на реке, но так толком ничего и не поймали. Пацаны рядом наловили больше, и мы отдали им наш скромный улов. Вася нам посочувствовал и пригласил к себе. Позднее подошел Корольков.

Я привык видеть Меркулова при галстуке, и не знаю, снимает ли он его вообще. Все в нем жестко закреплено, и его корректность в мелочах частенько нас царапает при плотном с ним контакте. Вася толковый научный сотрудник, но с юмором у него бывает туговато. Несмотря на это, Женя Капленок прекрасно сочетает свой живой ум с Меркуловской щепетильностью, вот уже несколько лет проживая с ним в одной квартире. Женя тоже представитель науки, как и Меркулов, и оба они живут и работают в нашей же фирме в Каменогорске.

Мы все негромко беседуем. Вася объясняет Жене Капленку принцип устройства какой-то железки: здесь отверстие, зазор, здесь поворачивается… Механика — дело не его, но у нас уж так повелось, что все стараются охватить как можно больше дел, чтобы больше знать, больше успеть сделать, борются за большее влияние в деле. Иногда чужие проблемы исследуются так, что завидуют свои собственные, потому что чужие кажутся «вкуснее». Но, в итоге, мы обретаем солидную техническую эрудицию и умение мыслить широко.

Четкую и красивую мысль я люблю, но в данный момент у меня не то настроение. Я подсаживаюсь к Рудику, который вталкивает Слободскову некоторые тонкости таежного бытия.

— А ты сам-то гасил свечи из винта? — спрашивает Слободсков.

— Элементарно, — басит Корольков. — Берешь загодя патрон и просверливаешь отверстие под углом к оси в пульке. Ну и споришь, что погасишь свечу. Когда целишься, старайся брать подальше. Завихрения от просверленной пульки такие, что, того гляди, дерево свалят, не то что свечу.

— Так каждый дурак может свечи гасить, — замечает Валера.

— Вообще, свечи гасят только шарлатаны, — поясняет Корольков авторитетно, — но в данном случае нужно проявить ловкость, чтобы свечу не сдуло вместе с пламенем.

— Это действительно так сложно? — спрашиваю я.

— Ты как-нибудь попробуй, если не веришь, — шумит Рудик. — Не так-то все просто. А мы что, мы люди простые, говорим стихами. У меня, кстати, первый разряд по стрельбе. Из всех видов оружия больше всего люблю «максим».

Слободсков смеется.

— Да, между прочим, — добавляет Корольков, — аборигены охотники, может, и гасят свечу. Но у них тоже какие-то хитрости. Они, например, пороху в патрон сыплют столько, что пуля летит почти без траектории.

— Как это? — изумляется Валера.

— Я хочу сказать — почти по прямой.

— Руди, как твои молодые поживают? — спрашивает Капленок, оторвавшись от своих технических проблем.

— Так себе, — без охоты говорит Корольков. — Жалко мне их.

В отличие от всех нас, Корольков живет в двухкомнатной квартире с подселением. Одна комната его, а соседнюю недавно отдали молоденькой семье. Живут они там уже месяца три, и мы стараемся ходить к Рудику в гости пореже, чтобы не мешать жить молодым.

Незвановы — симпатичные ребята, но близко с ними я не знаком. Вика с виду вся какая-то чистенькая, светлая, приветливая. Об ее молодом супруге можно сказать то же самое. Она работает в Каменогорске, а ее Антон ездит с нами. Видятся они, как и все семейные, по выходным. С Антоном мы по работе не связаны.

— А что случилось? — спрашивает Меркулов.

— А ничего. Все одно и то же, — Корольков закуривает. — А то ты сам не знаешь. Откуда берется это желание — перебеситься? Отпить свое, налюбиться от души, хватить жизни, чтобы через край полилось. А потом жалуются, что скучно, мол, жить, ничего не хочется.

— Это ты о Незвановых говоришь? — удивляюсь я.

— Да и о них тоже, — морщится Рудик. — К Вике, говорят, ее начальник на холодный ужин заявлялся как-то, пока Антон неделю в степи трубил. А самого Антона Тамарка обкручивает.

— Растаскивают, короче говоря, семью, — замечает Вася. — Я ее шефа Ильина знаю. От него просто так не отвяжешься. Не захочешь, так сам заявится. А уж если общее воспоминание появится — пиши пропало. Попробуй выстави его. Вике, очевидно, нелегко приходится.

— Это ты верно говоришь, — басит Корольков. — Вика — интересная женщина, а вот выгнать в шею, да еще самого Ильина — это ей трудновато будет.

— Тем более, — продолжает Меркулов, — что тот умный, наглый и симпатичный мужчина. Ему уже, наверно, за сорок, а как смотрится.

— А ты, Рудик, вместо того, чтобы сплетни слушать, взял бы да помог молодым, — подсмеивается Капленок. — Квартира-то ведь и твоя тоже. Хоть ты и ходишь, как чистоплюй, а ведь если что… Мы должны быть умнее ситуаций.

Женя хитер. Иногда он начинает говорить так, что его слова можно трактовать и как шутку, и как серьезное заявление, и как обычную подковырку. Корольков внимательно смотрит на него, выставив вперед бороду.

— Глухая тема! — радостно вопит Васька. — Мужики, у меня есть идея. Давайте возьмем их на поруки.

Неожиданная идея развеселила всех. Корольков молча прикидывает.

— Выставить этого дядю надо, — говорит он. — Я сам об этом думал.

— Надо еще отбить у Антона Тамарку. Вернее, наоборот, — расширяю я задачу. — Кто у нас самый симпатичный?

— Конечно, Васька, — кричит Женя. Меркулова передергивает.

— Что вы, я не потяну, — ужасается он. — Нет, не потяну.

— Это уже Валеркина стезя, — улыбается Корольков. — Он у нас на этот счет дока.

Слободсков как бы даже польщен единодушным одобрением.

— Заниматься такими делами, — говорит он, — да еще на благородной идейной основе — сплошное удовольствие.

— Решено, — подытоживает Корольков. — Но мне нужен помощник.

— Я тебе помогу, — предлагаю я.

— Тогда все в порядке.

— Ты что, его бить будешь? — спрашивает Меркулов, по-деловому потирая руки. — Как это будет в деталях?

— Нет. Но надо, чтобы нам кто-нибудь сообщил.

— Пожалуй, я смогу, — говорит Капленок. — У меня есть знакомая, которая знакома с подругой Вики. Я это устрою, товарищ полковник.

Так как Корольков работает в степи, они договариваются с Женей о связи по телефону. О замыслах противника Капленок узнает и своевременно докладывает нам с Рудиком. Мы соответственно приезжаем сюда и… и нам пока не ясно самим, что надо делать. Однако мы все обмениваемся рукопожатием.

— Итак, зародилась новая фирма, — встает Слободсков важно и застегивает пуговицы на пиджаке. — Фирма занимается улаживанием семейных неурядиц. Дело тонкое, но прибыльное. Наши действия или… как бы это сказать точнее…

— Социальные операции, — подсказываю я.

— …да, похождения…

— Если у тебя будет что-то серьезное с Тамаркой, — прерывает его Корольков, — я тебя застрелю. Ты знаешь, я умею свечи гасить. Полгорода с ней здоровается.

— Все будет чисто, шеф, — говорит Валера и садится.

— Внешне это как раз и не должно выглядеть чистым, — размышляю я вслух. — Скорее наоборот. В своем роде это подвиг…

— Нам не чужды порывы, — уверяет Слободсков.

— Опять же, — продолжаю я, — если прицепилась к мальчику, значит, на что-то надеется, лелеет какую-то перспективу. Тебе придется придумать что-то весомое.

— Что ты разволновался? — спокойно говорит Валера. — Мы люди простые, говорим стихами, — копирует он басом Королькова.

— Слушай, ты — молодец! — восклицает Меркулов, — как это у вас так легко с женщинами получается. Ловкие вы ребята, у меня как-то все не так.

Вася сказал это случайно, увлекшись, и мы смотрим на него, уважая его откровенность.

— Ничего, Вася, ничего, — успокаивает Корольков. — Ловкость — это, как правило, обтекаемая мораль. А в этом деле все решают не мозги, а, скорее, их отсутствие.

Всем хочется прогуляться, и мы идем на улицу. В Каменогорске есть отличные уютные дворики. Дома в центре города старого типа из красного кирпича. Стоят они основательно, и в подъездах пахнет щами. Домашними.

Мы выходим на площадь. Их в городе две. Видно, в свое время дали волю архитектору со вкусом, и я, подходя к площадям, как-то даже волнуюсь. Всегда. Не знаю почему. Наверное, красивое и должно будоражить.

Дело идет к вечеру, небо над нами чистое, но солнышко окаймляется красивыми облаками, плывущими ему навстречу. Облака яркие, плотные, и при соответствующей фантазии в них можно усмотреть то белых всадников, то парусник, то огромное лицо.

Рудик рассказывает Меркулову о том, как он бежал от медведя через таежную речушку и на другом берегу обнаружил, что абсолютно сухой. Валера прислушивается к разговору, а мы с Женей помалкиваем и впитываем свежий воздух, детские голоса во дворах, шум хозяек на балконах, отрывочные звуки свадебных гулянок под гармошку и шорохи неспешащих машин.