Диана Мортеньес - Осколок

• Название: Осколок
• Автор: Диана Мортеньес
• Жанр: Современные любовные романы

Приглашаем вас в путешествие по сложной, но увлекательной истории любви, случившейся в наше с вами время в уютном городке на юге России, в Сочи. «Любимая ученица» — это серия книг о жизни. Не о жизни с мифическими героями и сверхчеловеческими препятствиями на пути к счастью. А о нашей с вами жизни; о проблемах, с которыми, несомненно, сталкивались многие из нас. Она — молода и взбалмошна. Упрямство подростка неискоренимо даже с годами, но время берет свое и учит уму-разуму. Он — прекрасен и талантлив во всем;) Проблема только в том, что он старше нее на тринадцать лет. Ах, да! И еще в том, что он — ее учитель физики. Два сильных, упрямых характера, просчитанных с математической точностью, логически продуманная сюжетная линия — в этой книге нет случайных мелочей. Приготовьтесь к тому, что, узнавая Максима и Наташу все лучше, вы будете чувствовать все то, что чувствуют они. Вы проживете вместе с ними десять лет их жизни, побываете с ними в постели, познакомитесь с их друзьями, увлечетесь их карьерами, в полной мере насладитесь красотами шикарного курорта на Черноморском побережье Кавказа… Готовы ли вы оказаться в Сочи?

Что правильнее: подумать о себе или подумать о своей половинке? Как остаться близкими людьми, живя далеко друг от друга?

---

— Оль, хочешь, уйду? — предложил Макс с уважением и совершенно без обиды. — Если ты мне до такой степени не доверяешь, то не думаю, что тебе станет лучше от нашего общения.

Оля не ответила. Она и сама не могла в себе разобраться: нормально разговаривала с ним, пока не вспомнила о своей беде, а теперь словно спрашивает с него за все, что сделал другой мужчина. Искренне старалась успокоиться, но отвлечься от своих мыслей не получалось. Нет, с ним хорошо… Он не позволял себе ничего лишнего никогда!

— Кстати, я уже обнимал тебя однажды, — напомнил Максим примирительно. — Помнишь, когда ты плакала у меня в кабинете? И ничего страшного, да? Не бойся, я не буду к тебе прикасаться, раз ты так негативно реагируешь. Но не думай, что я остаюсь в стороне от твоих переживаний. Можешь ничего мне не рассказывать, я уже понял все, что надо. Просто имей в виду, что я рядом.

Оля кивнула и, снова спрятав лицо в коленях, долго-долго плакала, иногда беззвучно, а иногда (наверно, вспоминая что-то в деталях) в полный голос. В какие-то мгновения она совсем молчала, но ее плечи тряслись так заметно, что было понятно — это еще хуже слез.

— Как можно изнасиловать девушку из добрых побуждений? Это какой-то бред! — говорил Максим сам себе.

— Он прочитал мой дневник… — неожиданно призналась Оля. — Там почти все про Наташу… Он сказал, что он меня вылечит! Сказал, что я просто не знаю, что такое настоящий мужик!

Максу стало стыдно. Он и сам считает, что Оля вовсе не лесбиянка…

— Прочитал твой дневник, — задумчиво протянул учитель. — Это кто-то из твоих домашних?

— Антон, тетин муж, — всхлипнула девушка.

Жаль, что эти слова не передают действительного Олиного впечатления! Антон плюс ко всему еще и отвратительно выглядит: разжиревший, морщинистый мужик, вечно небритый, с воняющими подмышками, такая свиная туша в дырявой майке и спортивных штанах. Ей просто не повезло остаться с этим типом дома наедине.

И хорошо еще, что она не видела его в тот момент. Он сначала похабно уговаривал ее на словах, угрожал все рассказать домашним об Олиной большой любви, но она так отчаянно его возненавидела, что грубо оскорбила… Тогда он, разозлившись, заломил ей руки за спину и больно швырнул ее на стол лицом вниз… Дальше было что-то ужасное — Оля пыталась рассказать это Максиму, но каждый ее вдох храбрости сменялся всхлипом и неразборчивым гудением.

Тетя строгая, мужа в ежовых рукавицах держит. Оля теперь рано утром исчезает, пока все спят, а приходит, только когда тетя с работы возвращается… Летом работала, мороженое продавала, а теперь после занятий в училище в библиотеках отвисает… Там, в городской библиотеке, ползая по лестнице в поисках чего-нибудь интересного, на верхней полке наткнулась на книгу о том, как пережить изнасилование. Хорошая книжка, доступным языком написанная и весьма убедительная. Но следовать тем советам пока не очень получается.

Макс слушал, слушал…

— Даже не знаю, что сказать… — пробормотал он. — Этот Антон просто придурок! Он, наверно, хотел доказать самому себе, что он тоже может кем-то управлять. А доказал только, что он просто ничтожество. Из-за таких придурков девушки считают сволочами всех мужчин.

Оля взглянула учителю в глаза и прошептала:

— Простите.

— Старайся не думать об этом, — убеждал Максим вполголоса. — И не бойся меня. Скорее, наоборот: будь уверена, пока ты со мной, тебя никто не тронет, — и пошутил: — Я драться не умею, поэтому буду сразу убивать каждого, кто к тебе подойдет ближе, чем на метр.

Оля вяло улыбнулась, и Макс протянул ей руку ладонью кверху. Девушка с недоверием взглянула ему в глаза.

— Бери, не бойся, — кивнул парень ободряюще, — это рука помощи.

Подул приятный теплый ветерок, и слезы стали быстро подсыхать. Она много плачет в последнее время, поэтому и косметикой не пользуется — все равно бесполезно. Некому нравиться. Но рядом с ним, с учителем физики, хотелось бы сейчас выглядеть подостойнее. Он своей энергетикой заставляет расправлять плечи, поднимать взгляд, дышать полной грудью. Лишь в первые пару минут нервничала, с опаской отдав ему свою руку, а потом просто смирилась. Даже если и он обманет, завоюет ее доверие, а потом пусть хоть тоже изнасилует — ну и что? После Антона уже на все наплевать…

Оля очень старается продолжать жить нормальной жизнью. А какая нормальная жизнь может быть, когда даже самому надежному человеку не доверяешь?

* * *

После школы, взяв за ручку Катю, Макс отправился на рынок. Уже было четыре часа дня, а рынок закрывается в пять. Тем не менее, Макс не смог уйти с работы раньше, поэтому сейчас, волоча за собой дочку, стремительно носился между неуютными, грязными и уже почти пустыми прилавками, стараясь еще и выбрать продукты посвежее. Зато повезло с ценами: продавцы очень хотели успеть до закрытия продать побольше и отдавали овощи чуть ли не за половину обычной цены. Кате захотелось ананас, и Макс, конечно, не отказал.

Потом заехали еще в несколько магазинов: за хлебом, полуфабрикатными котлетами и за пепси-колой. Пожалуй, надо отдать Катюшку в продленку, а то она ужасно мучается, дожидаясь папу после уроков.

Малышка уснула в машине. Дорога в Дагомыс оказалась ей не по силам. Максим вел автомобиль, поглядывая в зеркало заднего вида на Катюху, выключил музыку, и без музыки вдруг прочувствовал свое колкое одиночество в полной мере. Не торопился, дома ведь никто не ждет. Только кроху жалко: ее безвольное тельце переваливается по заднему сиденью на каждом повороте то в одну, то в другую сторону.

Домой на второй этаж принес Катю на руках, точнее, на плече, пытаясь одновременно тащить сумки с продуктами и не позволять ребенку соскальзывать. Катя обхватила его за шею ручками, но практически не держалась. Бросив сумки в прихожей, направился в детскую. Ой, блин, еще постельное белье застелить надо, как раз сегодня утром перед уходом в школу побросал все простыни в стиральную машину. Посадил Катю в кресло — кажется, ей было все равно, где спать.

А приведя кровать в порядок, решил не мучить девочку умываниями и чисткой зубов. Поднял свое создание над полом и попытался поставить на ватные ножки. Катя не желала стоять и снова повисла у отца на плече.

— Давай, разденемся и будем спать, хорошо? — просил Макс шепотом.

Официальной школьной формы у них не требуется, но желательно, чтобы дети носили белый верх и темный низ. Катин верх уже трудно было назвать белым. Максим, стоя на коленях и пытаясь изловчиться из-под дочки, расстегивал маленькие пуговички ее рубашечки со следами синего пластилина и с ужасом обдумывал, как он будет это отстирывать. Эх, первоклашки… На белых колготках наряду с уже оттянутыми коленками даже в полумраке отчетливо виднелись пыльные потертости. Сегодня 1 «А» на пять минут остался в кабинете без учительницы и в полном составе залез в шкафы. Стащив с дочки синюю плиссированную юбку, а потом и колготки, вздохнул устало, поймав спадающие трусики:

— Что, резинка порвалась?

Катя сонно схватилась за трусы, потом вспомнила и кивнула.

— Давай, я зашью.

Максим вытащил малышку из ее одежки и, оставив на ней только маечку, засунул ребенка под одеяло. Катя вдруг открыла глазки.

— А мама вернется?

— Обязательно! — пообещал Макс. — Спи, моя радость.

Поцеловал дочку в лобик, а сам, сложив маленькую одежду, взял коробку со швейными принадлежностями и сел в кресло рядом с Катиной кроватью — чинить трусы.

* * *

— Макс, я уже и здесь собрала свою группу! Мы сегодня репетировали!

Наташа хвасталась вчера по телефону, как ребенок. Максим хвалил и сам был рад, пожалуй, так же, как она. Хотя она отвлекла его своим звонком, а потом ему пришлось еще гнать машину, чтобы успеть на работу в бар. Впрочем, гнать машину — это вовсе не плохо! Это весело и захватывающе! Наташа боится быстрой езды, но Наташи здесь нет… Есть гаишники. Заплатил штраф, но в клубе заработал в этот день в пять раз больше, так что не расстроился.

— Как Катюшка? — спрашивала Наташа вчера.

— Устает сильно, рано спать ложится, — рассказывал Макс. — Я стараюсь кормить ее попитательнее, но ты же знаешь, с нее такой едок, как и с тебя…

Так странно, вроде Наташа и далеко, но у Максима всегда такое ощущение, что она рядом. Он досконально знает, как проходит каждый ее день, даже знает, чему их учат на занятиях в институте. Да и она в курсе всех мельчайших событий в его жизни.

Но «быть в курсе» и «жить вместе» — это совсем разные вещи.

Любимое время года Максима — осень. Хотя, если честно, лето, потому что вокруг полно красивых, практически голых загорелых девчонок. Но для Наташи любимое время года Максима — осень.

Хотя и у осени есть свои преимущества. Девушки еще загорелые и пока что не в шубах. Еще не холодно, но и нет той летней изнуряющей жары, которая заставляла Максима все свободное время проводить в море. И деревья в лесах Солох-аула, в такой лиственной рощице, по которой они лазают сейчас с Катей, волшебно-изумительные. Практически все листья пока на месте, но уже разноцветные, словно разукрашенные самой Катей: так же аляписто, несогласованно и выверено только каким-то чудом. А с каждым порывом ветра вся эта пушистая шапка встрепенется и посыплется на землю, как разноцветные приправы, которые папа сыпет в суп. Катя протягивает ручку и ловит листики, гоняется за ними вприпрыжку и заливисто смеется.