Дмитрий Олейников - Бенкендорф

• Название: Бенкендорф
• Автор: Дмитрий Олейников
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2009
• ISBN: 978-5-235-03176-0

Александр Христофорович Бенкендорф слишком долго играл роль антигероя отечественной истории Историки и литературоведы, писатели и сценаристы наделяли его всевозможными отрицательными чертами Это неудивительно — за полтора века не было написано ни одной заслуживающей внимания биографии Бенкендорфа, а значительная часть его мемуаров заросла архивной пылью. Георгиевский кавалер, разведчик и партизан, боевой генерал, герой войны 1812 года, освободитель Голландии от наполеоновского господства, член Государственного совета и Комитета министров, Бенкендорф попытался создать государственный механизм борьбы с коррупцией и казнокрадством Он был личным другом таких несхожих деятелей, как император Николай I и декабрист Сергей Волконский, ходатайствовал за Пушкина, Лермонтова и Гоголя, увел любовницу у Наполеона и пережил трагический роман с той, которой посвящено тютчевское «Я встретил вас»

Книга историка Дмитрия Олейникова рассказывает о том, как жил, воевал, путешествовал, любил граф Бенкендорф.

---

«Письмо на имя императора Александра Павловича, сочинённое графом Бенкендорфом для Г. А. Сенявина по делу о воронежских его крестьянах.

Давно имел я на сердце намерение повергнуться к стопам Вашего Императорского Величества и исповедать сущую пред Вами, Всемилостивейший Государь, истину по моему делу, но опасение прогневить Вас удерживало меня.

Ныне, когда господин генерал Бенкендорф, коему Ваше Величество исследовать дело моё поручить соизволили, внушил мне беспредельную на милосердие Вашего Величества надежду, то, оставя все опасения, открою я перед Вами, Всемилостивейший Государь, положительную истину.

Не будучи никогда тираном, в чём ссылаюсь на всё дворянство здешней губернии, имел я несчастье в минуту запальчивости сделать [таким-то] наказание строгое, которому враги мои приписывают смерть их.

Все происшествия, за сим последовавшие, как то: необъявление о том священнику, полиции и прочие, были естественным следствием отчаяния и страха.

Таким образом, Всемилостивейший Государь, принеся у ног Ваших сие искреннее признание, молю милосердие Вашего Величества, да владыки земные, милуя раскаяние, уподобятся Богу.

В знак же искренности сего чувства я прошу Ваше Императорское Величество обратить крестьян моих вотчины Конь-Колодезь на вечный за меня и наследников моих оброк в той мере, которую Вашему Величеству угодно будет назначить.

Преклонность лет моих и долговременную усердную службу Отечеству повергаю к стопам милосерднейшего их монархов»83.

Тем не менее госпожа Нарышкина не простила Бенкендорфу его правосудия. Но самому посланнику императора важнее было мнение Воронцова. Он изложил своему другу все подробности дела и даже отправил копию всех бумаг следствия, включая покаянное письмо Сенявина. Воронцов и сам бы поступил в подобном деле с точки зрения справедливости, а не родственных интересов, поэтому на их долгой дружбе это испытание не отразилось: во Францию продолжали идти письма, ответные спешили в Россию — до самого возвращения Михаила Семёновича в Россию в 1819 году.

Но вот все дела следствия окончены, и император Александр даёт разрешение на брак. Бенкендорф едет в Харьков, в Большие Водолаги, откуда 20 ноября 1817 года пишет восторженное письмо Михаилу Воронцову: «Поздравь меня, дорогой друг! Я уже восемь часов как женат! Моя жена — ангел доброты, и я чувствую себя, словно на небесах. Через восемь часов она поедет в Москву представляться императрице-ма-тери… Волконский, Сивере, Аргамаков помогали мне с женитьбой»84. Через некоторое время Бенкендорф сообщает Воронцову: «Для меня наступило совершенно иное существование, которое я нахожу очаровательным»85.

В следующем, 1818 году у Бенкендорфов уже родилась дочь Анна, названная, очевидно, в честь покойной матушки Александра Христофоровича.

Женитьба оказалась важным рубежом в жизни Бенкендорфа. Она не только перевернула его личный жизненный уклад, но и повлияла на его дальнейшую военную карьеру и государственную деятельность. Именно после обзаведения семьёй расширяется круг знакомств Бенкендорфа: он посещает обе столицы и, что особенно важно, сближается с великим князем Николаем Павловичем. Будущий император достиг в том году «совершенного совершеннолетия»: ему исполнился 21 год, и он вступил в брак с прусской принцессой Шарлоттой (после принятия православия — Александрой Фёдоровной).

Осенью 1817 года Бенкендорфа можно было видеть то на обеде у великого князя, то у него же на вечере. Среди гостей — Милорадович, Чернышёв, Жуковский, Трубецкой с женой; государыня Елизавета Алексеевна лично разыгрывает лотерею86. В дальнейшем император Николай I очень ценил тот факт, что его сближение с Бенкендорфом началось задолго до того, как Александр решил сделать его наследником престола.

На период 1816–1818 годов приходится последний всплеск масонских увлечений Бенкендорфа. В это время его имя ещё встречается в документах ложи «Соединённых друзей»87, однако никакой особой роли он там не играет. Видимо, приходит полное разочарование в возможности какой-либо серьёзной деятельности «братьев-каменщиков». Настроения «Соединённых друзей» после Наполеоновских войн описывал один из членов ложи А. П. Степанов. Он нашёл лишь «людей, смеющихся над всем, что их там окружает; людей, которым не служит целию даже связь дружества; людей, предающихся буйству в часы пиршества и стремящихся к наружному меж ними возвышению»88. К тому же к началу 1817 года ложа разделилась на две враждующие партии — после того как вскрылось, что кое-кто из «руководства» приторговывал дипломами масонских «степеней». От ложи начали отпочковываться независимые объединения; но Бенкендорф не надеялся увидеть в них ничего принципиально нового ив 1818 году перестал посещать заседания.

Между тем государь, удовлетворённый тем, как Бенкендорф выдержал испытание в Воронеже, решился продвинуть по службе протеже своей матушки, тем более что тот «остепенился». В мае 1818 года Александр I во время поездки по югу России провёл смотр подчинённых Бенкендорфу частей и остался ими весьма доволен («смотр для меня труднее, чем час боя», — признавался Бенкендорф). В сентябре новый смотр, на сей раз проводимый главнокомандующим, тоже прошёл благополучно.

Потом была спокойная морозная зима в заснеженном Павловске, городке Воронежской губернии, проведённая в атмосфере семейной идиллии, рядом с любимой женой и обожаемой дочерью.

А в марте пришёл приказ начальника Главного штаба П. М. Волконского: сдавать дивизию и переезжать в Петербург — принимать должность начальника штаба Гвардейского корпуса. Для облегчения обустройства на новом месте император Александр пожаловал Бенкендорфу денежное пособие в 20 тысяч рублей ассигнациями «на обзаведение» и, кроме того, оплату аренды жилья из расчёта 1800 рублей в год (этого было достаточно для содержания приличной двухэтажной резиденции в центре столицы)89. В дополнение в первые же месяцы службы Бенкендорфа на новом месте Александр I сделает его своим генерал-адъютантом.

Иронично называя себя «драгуном из Гадяча», Бенкендорф не мог подумать, что через три года будет покидать свои полки с изрядной долей грусти. Завершался не самый блестящий, но цельный этап его жизни — карьера провинциального воинского начальника.

В гвардии

Появление Бенкендорфа в гвардии пришлось на завершение «золотой поры» александровского царствования. В большой политике царь отказался от реформаторства, объясняя, что из-за недостатка способных и достойных людей следует «не торопиться с преобразованиями; но для тех, кто их желает, иметь вид, что ими занимаются»90. Император окончательно уверился в том, что «средство против владычества зла» на земле «находится, увы, вне наших слабых человеческих сил. Один только Спаситель может доставить это средство своим божественным словом». Он призывал не переустраивать Россию, а взывать к Господу, «да сподобит Он послать Духа своего Святаго на нас и направит нас по угодному пути, который только один может привести нас к спасению»91.

Отход от прежних реформаторских идей проявился и в военной среде. Воспитанные в эпоху относительного свободомыслия сторонники «либерального» подхода к обучению и воспитанию армии (в основном младшие офицеры) стали испытывать всё большее давление со стороны «традиционалистов», отстаивавших твёрдую дисциплину и абсолютное соблюдение субординации в войсках. Споры шли повсеместно. Вот характерная сцена, описанная А. С. Гангебловым, в то время — прапорщиком лейб-гвардии Измайловского полка: «Для встречи государя полк рано утром выведен был на площадь и построен в колонны. Стояли вольно. Между офицерами речь зашла об обращении с нижними чинами; одни держались того мнения, что путём внушения и убеждения приличнее всего вести солдата к сознанию его долга, нисколько не нарушая дисциплины; другие… защищали старую рутину: они утверждали, что единственный в этом отношении стимул — это палка и что без палки с солдатом ничего не поделаешь. Эти рассуждения не замедлили перейти в спор, спор жаркий и настолько громкий, что близ стоявший батальон мог его слышать и в самом деле слышал; разумеется, люди этого батальона узнали при этом много такого, от чего дисциплина не могла быть в выигрыше. К счастью, в самый разгар спора дали знать, что государь уже близко…»92

Судя по составленной генералом Бенкендорфом в ту эпоху записке «О состоянии русского войска»93, он был сторонником традиционных методов — но не палки и жестокости, а требовательности и чинопочитания. Записка предназначалась императору Александру и представляла собой анализ положения русской армии в период после Наполеоновских войн (1815–1825 годы).

Во внешнем отношении, начинает изложение своего мнения Бенкендорф, русская армия «является, бесспорно, лучшею в мире, ежегодно делает очевидные успехи» и пока сохраняет высокую боеспособность.