Мария Колесникова - Гадание на иероглифах

• Название: Гадание на иероглифах
• Автор: Мария Колесникова
• Издательство: Советский писатель
• Жанр: Прочие приключения
• Год: 1983

Мария Колесникова известна советскому читателю как автор повести «Наш уважаемый слесарь» и книг о Р. Зорге и его соратниках. Новая книга М. Колесниковой объединяет три повести о Дальнем Востоке. В первой повести, давшей название книге, рассказывается о военном крахе Японии и о Международном военном трибунале в Токио над военными преступниками; во второй — «Венец жизни» — автор рассказывает об Анне Клаузен, соратнице Р. Зорге; третья повесть посвящена видному советскому военному деятелю Берзину (Кюзису Петерису), одному из организаторов и руководителей советской разведки. Книга читается с неослабевающим интересом.

---

Политически в Китае главенствуют американцы. Конфликт на КВЖД их рук дело. Хотели прощупать крепость советских границ. Маньчжурский диктатор Чжан Сюэлян закуплен ими, как говорится, на корню. Сам он не посмел бы затеять такую драку. Решил сразиться с Блюхером оружием, купленным на американские деньги. Забыл, как видно, что такое Блюхер, вот и получил по зубам.

Берзин усмехнулся. Он вспомнил передовую статью в английском журнале «Чайна ревю», которую читал незадолго до событий на КВЖД. Она называлась: «Галин возвращается на Дальний Восток». В ней выражалось явное беспокойство по поводу того, что на Дальний Восток возвращается Блюхер, известный в Китае под именем генерала Галина.

В связи с Блюхером мысли Берзина перескочили на Чан Кайши. Коварный, изворотливый политик. Как ловко он использовал силы Народного фронта и помощь Советского Союза! Три года длилась борьба народных сил Китая против иностранного засилья. Чан Кайши командовал всеми войсками Народно-освободительной армии, а Блюхер был главным советником национально-революционного правительства. Тогда Чан Кайши кричал о мире и о земле, призывал народ к борьбе с иностранными и китайскими поработителями. А когда победа уже была выиграна, он пошел на сговор с иностранными державами и предал Народный фронт. Полмиллиона революционных рабочих и крестьян были уничтожены в результате этого предательства! Оказывается, Чан Кайши и не собирался строить в Китае социализм, он с самого начала имел в виду буржуазную республику и во главе ее — себя, единовластного диктатора Китая.

Летом этого года Чан Кайши уже заявил: «Красный империализм является более опасным, чем белый, и кто не борется против Советской России, тот не может считаться китайцем». Так-то… Просто и ясно. Берзин вспомнил свою встречу с ним в 1923 году, когда Чан Кайши возглавлял военную делегацию, которой поручено было вести переговоры с Реввоенсоветом о плане военных операций в Китае.

Он сразу не понравился Берзину. Во всем его облике было что-то неверное, зыбкое, ускользающее от точного определения и потому вызывающее тревогу. На худом, удлиненном лице особо выделялись умные, хитрые глаза и усики бабочкой над короткой верхней губой. Казалось, он с трудом натягивает эту губу на крупные, неровные зубы. Его приторная, чисто восточная учтивость не вязалась с внешностью, и это особенно раздражало Берзина. Он подумал тогда про себя, что его впечатления, возможно, всего-навсего индивидуальная антипатия. Теперь он еще раз порадовался своей безошибочной интуиции. Возможно, Чан Кайши как политик хотел для себя лично, ну и для Китая, полной независимости от иностранцев, но все было не так-то просто: китайские компрадоры давно запродали себя японскому, английскому, американскому капиталу. Надежды Чана на их поддержку равны нулю. Милитаристские клики вовсе не заинтересованы в развитии национального капитала — гораздо выгоднее продавать Китай по частям крупным державам и быть под их защитой.

Япония, претендующая на полное господство в Китае, отказалась поддерживать Чана и нанкинское правительство. Чан откровенно обратился к дяде Сэму за помощью. Есть сведения, будто американские банки предоставили нанкинскому правительству свыше двух миллионов долларов, но потребовали за это устроить провокацию на КВЖД.

Страницу за страницей внимательно изучал Берзин книгу документов. Договора, ноты… Сколько доброжелательности, истинного терпения со стороны Советского правительства, стремящегося установить дружественные отношения с правительством Чан Кайши в пользу Китая. И что же?.. За все отплатили кровавой провокацией.

Конечно, белокитайцам надавали по зубам. Труднее справиться с белогвардейцами, из которых готовят шпионов и диверсантов все страны и пачками засылают в Советский Союз. В Маньчжурии — банды генерала Хорвата, атамана Семенова и других недобитых беляков.

Только вчера Берзину пришлось «беседовать» с одним из таких типов. Перед ним сидел бывший воспитанник Хабаровского графа Муравьева-Амурского кадетского корпуса, самого последнего из тридцати кадетских корпусов России, закончившего свое существование на ее территории. В 1922 году корпус был эвакуирован на захваченных беляками судах Дальневосточного флота в Шанхай (белогвардейцы распродали бандитски захваченный флот). Бывший кадет вел себя довольно нагло. Долгое время он жил в Шанхае. Со злорадством рассказывал об английских крейсерах и дредноутах в портах Шанхая, о богатых иностранных концессиях, об английской военно-морской базе в Вэйхайвее.

— Моя карта бита, — говорил этот рыжеватый, хлипкий господин, страдающий нервным тиком. — Но я уверен, что Россия не останется большевистской. Разве вы можете выстоять против Англии, Франции, США? — правая щека его резко дернулась.

— Мы уже выстояли, — усмехнулся Берзин. — А вам никогда не приходило в голову, что ваши хозяева, завоевав (предположим) Россию, в лучшем случае отведут вам место в лакейской?

— Лучше быть лакеем у цивилизованных народов, чем у вчерашних дворовых, трактирщиков и половых, прислуживать красному хамью, — с непередаваемым презрением ответил бывший кадет.

— Однако это «хамье» выбросило вас из России как ненужный мусор. Не помогли вам ни английские крейсера, ни американские доллары, и не помогут. Народ защищает свое родное достояние, свою русскую землю.

— Защищает… — Кадет улыбнулся с выражением какого-то превосходства над собеседником. — Да этот народ просто гонят на убой большевики, как бессловесную скотину. Прикажет красная власть до центра земли добраться — сотни тысяч Иванов и Матрен станут землю рыть.

Берзин снова усмехнулся:

— Вы не логичны. Значит, красная власть пользуется доверием и уважением у народа, если он с готовностью ей повинуется. Власть-то своя, рабоче-крестьянская.

— Узурпаторская, — с ненавистью сказал кадет. — Большевики опутали народ обещаниями, тут же запугали всякими Чека. А народ что? Каким был при Петре Великом, таким и остался. — Бывший кадет высокомерно отвернулся.

Берзин увидел, как часто и мелко задергалась его щека. Кадет зажал одну губу другой, стараясь остановить искажавший его лицо тик. «Ишь какой идейный», — холодно подумал Берзин, ощутив в сидящем перед ним человеке смертельного врага. Однако из любопытства решил продолжить «дискуссию».

— Вы так полагаете? — насмешливо спросил он. — А кто же все строит, как не народ? Всюду экономический кризис, капиталисты сокращают производство, выбрасывают тысячами людей на улицу. А у нас — подъем. Вон даже дядя Сэм завидует успехам нашей первой пятилетки…

Кадет помолчал и, не найдя подходящих возражений, пренебрежительно изрек:

— Возможно, и есть какие-то временные достижения… — Подумав, добавил: — И то лишь потому, что у русского человека неиссякаемый запас энергии.

Бывший кадет чем-то неуловимо напоминал Берзину директора учительской семинарии Страховича. Прохаживаясь между столами, за которыми сидели притихшие семинаристы, он «философствовал» примерно в таком плане: «Социалисты кричат о равенстве и братстве. Не верьте им, они просто морочат вам головы, чтобы получше одурачить в своих целях. Да разве возможно всеобщее равенство между людьми? Всеобщее равенство такой же абсурд, как мечтания, чтобы, предположим, в океане вся рыба стала одинаковой. Даже среди животных равенства не существует. Одна собака умней, другая глупей». Как ненавидел тогда четырнадцатилетний семинарист Петер Кюзис этого русского царского чиновника. Ненавидел и где-то в душе был даже согласен с его словами — разве могли быть братьями латыши и угнетавшие их русские и немецкие богачи. Гнать их всех надо со своей земли! И немецких баронов, и русских богачей. Гнать, гнать… И только позже он, юный Петер Кюзис, член РСДРП, слушатель экономических курсов в Риге, понял, как ловко господин Страхович подменял социальную суть вопроса биологией и направлял юные умы по ложному руслу размышлений…

И вот сейчас сидит перед ним обломок бывшего мира Страховичей. Возможно, где-нибудь в Херсоне у него было родовое поместье. Он чего-то еще хочет, на что-то надеется.

Берзин бросил на кадета тяжелый, неприязненный взгляд.

— Да вы философ, как я послушаю, — сказал он с издевкой. — Только лучшие сыны России при всех обстоятельствах оставались на Родине, помогали сделать ее лучше, сильней. Блока любите небось? Вот он не сбежал. И Павлов не сбежал… А вы, русский интеллигент, продали свою шпагу жадным чужеземным коммерсантам. Где ваше национальное достоинство? Вы — человек без Родины. И у вас, и у ваших детей нет будущего. В лучшем случае на заработанные предательством сребреники вы купите пивную лавку… Ваш удел — одиночество.

В конце концов бравый кадет оказался больше чем сговорчивым. В Харбине у него осталась семья, и он не хотел терять надежду на встречу с ней. Он сообщил Берлину немало ценных сведений. Уже сам факт того, что бывший кадет оказался агентом японской разведки (а не чанкайшистской, как предполагал Берзин), давал немалую пищу для размышлений. Кадет рассказал, что в Харбине организовалось общество российских эмигрантов под началом генерал-лейтенанта Кислицына. Общество тесно сотрудничает с японской разведкой. Задача общества — на первых порах помочь японцам завоевать Россию по Урал, а потом уже японцы помогут белоэмигрантам завоевать Центральную Россию. Значит, Япония не оставила своих притязаний на советский Дальний Восток. Ей нужны сырьевые ресурсы — нефть, железная руда, уголь, цветные металлы и многое другое, чтобы освободиться от американской зависимости и вышибить США из Китая. Ведь сейчас вся промышленность Японии строится на привозном сырье, и львиная доля импорта приходится на американское сырье. Все свои надежды на экономическую независимость Япония сейчас связывает с советским Дальним Востоком. Конфликт па КВЖД лишь прелюдия к каким-то большим событиям.