Тимоти Колтон - Ельцин

• Название: Ельцин
• Автор: Тимоти Колтон
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2013
• ISBN: 978-5-389-05774-6

Борис Ельцин — одна из величайших фигур российской и мировой современной истории. Профессор Гарвардского университета Тимоти Колтон написал беспристрастную, тщательно выверенную монографию о первом Президенте России. В основу работы положено огромное количество документальных и архивных материалов, а также впечатления от личных встреч и разговоров с Борисом Ельциным.

---

Ельцин сохранил идиллические воспоминания о духе товарищества и «кружащем голову романтизме», царившем в политехническом институте. «Такой фантастической энергии — на фоне полуголодного, аскетичного, почти казарменного существования — я потом не припомню»[212]. В УПИ Ельцин нашел не только будущую жену, но и друзей на всю жизнь. В 1960 году однокашники с семьями вместе провели летний отпуск и повторяли такую поездку каждые пять лет.

Ощущаемый Ельциным прилив энергии отражался на его учебе: он получал почти одни только четверки и пятерки. В студенческом сообществе он славился способностью вовремя подготовиться к экзаменам и контрольным работам. «Он учился… несколько странно — урывками, запоями, что ли. За считаные дни интенсивных занятий ему удавалось освоить огромный объем информации, а затем наступал длительный перерыв, что совсем не нравилось преподавателям»[213]. Этот подход был прообразом его стиля работы на посту Президента России сорок лет спустя.

Проделки и битвы с учителями, свойственные Ельцину в Березниках, остались в прошлом. Стычка Ельцина с преподавательницей политэкономии, коммунисткой Савельевой (студенты прозвали ее Совой), казалась пустяком по сравнению с его прошлыми поступками. Борису скорее не нравилась ее манера преподавания, чем консерватизм лекций. Тройка по ее предмету не позволяла ему окончить курс с отличием, но Борис отказался пересдавать экзамен, чтобы получить более высокую оценку[214]. Ельцин часто пропускал занятия из-за спорта и других увлечений, но его друг, староста группы Юрий Полузадов, который отчитывался перед деканатом за посещаемость, прикрывал его. Однажды в сентябре их обоих лишили стипендии за то, что они не сдали вовремя отчет с летней практики[215]. В «Исповеди на заданную тему» Ельцин допускает, что некоторые преподаватели относились к нему придирчиво, не одобряя чрезмерного увлечения спортом. Вспоминает он не Савельеву, а Станислава Рогицкого, заведующего кафедрой строительной механики. На экзамене по теории пластичности Рогицкий предложил Борису отвечать без подготовки, потому что такому великому спортсмену незачем готовиться, и не позволил ему пользоваться конспектами. Ельцину пришлось непросто, и они «долго сражались». Однажды Ельцин решил сложную математическую задачу, которую, по словам Рогицкого, студенты не могли решить десять лет. Профессор «воспылал любовью» к одаренному студенту, о чем тот тепло написал в воспоминаниях, но на экзамене все же поставил Борису четверку, а не ожидаемую пятерку. Как и в случае с Савельевой, Ельцин отказался пересдавать экзамен[216].

На кампусе Ельцин воздерживался от любых политических разговоров, не проявлял политической активности и никогда не говорил о преследованиях своей семьи режимом. Его поведение разительно контрастирует с поведением его будущего соперника, Михаила Горбачева, который был комсоргом в своей сельской школе, на юридическом факультете МГУ стал секретарем комсомольской организации, а в 1952 году, учась на втором курсе, вступил в коммунистическую партию. Ельцин всячески уклонялся от работы в комитете комсомола УПИ, хотя участие в ней было обязательно для каждого, кто собирался работать в аппарате коммунистической партии или системе госбезопасности. В документах комитета его имя упоминается, но всего два или три раза — в связи с его любимым занятием: спортом, в частности с волейболом[217].

В игре Ельцин мог самоутвердиться в том возрасте, когда мальчишеские проделки были уже не к лицу. В березниковской Пушкинской школе он накачал мышцы и укрепил нервы, чтобы компенсировать отсутствие пальцев на левой руке и научиться лучше контролировать кожаный белый мяч. Его страсть к волейболу имела что-то от политики: «Мне нравилось, что мяч слушается меня, что я могу взять в неимоверном прыжке самый безнадежный мяч»[218]. Борису помогал высокий рост и физическая сила. Ему также нравился командный дух, царивший на площадке. В других видах спорта, которыми он занимался (лыжи, десятиборье, гимнастика, бокс и борьба), соревновались отдельные люди, и только в волейболе существовала команда и необходимость координировать действия на компактной игровой площадке. Нужно было проявлять гибкость, дожидаться своей очереди — ведь волейболисты меняют позицию на площадке. Больше всего Ельцину нравилось брать высокие мячи и «гасить» их. Ожидание было ему не по душе, и он так планировал игру команды, чтобы иметь возможность атаковать не только у сетки, но и находясь позади[219]. Еще на младших курсах он участвовал в волейбольных командах стройфакультета и института, был капитаном обеих и тренировал несколько других команд ради дополнительного заработка. В мемуарах он беспечно сообщает, что ежедневно посвящал спорту не менее шести часов, так что на сон, за вычетом времени на учебу, оставалось не более четырех часов за ночь, и это подтверждают его однокашники.

Но изнуряющий режим не проходил даром. В 1952 году из-за перенапряжения Ельцин заболел. «Любимый волейбол чуть не свел меня в могилу в возрасте 21 года», — пишет он в воспоминаниях. Болезнь стоила ему учебного года. Недолеченная стрептококковая ангина привела к воспалению миндалин, суставов и тебезиевых клапанов. Все это лечится пенициллином, но в мемуарах Ельцина мы не находим упоминания ни об антибиотиках, ни о других лекарствах. В больницу он был помещен, только когда температура поднялась до 40 градусов, а пульс участился до 150 ударов в минуту. Врач предписал ему четыре месяца постельного режима для восстановления сердца. Борис сбежал из больницы через несколько дней — спустился из окна по связанным простыням — и уехал к родителям в Березники. Однокашники вспоминали, что еще раньше Ельцин сбежал из больницы, чтобы принять участие в ответственном матче, а потом вернулся с тем, чтобы ускользнуть уже окончательно. После побега из больницы товарищи по команде устроили ему проводы. «Наша команда успокаивала его, обещая писать письма. И мы сдержали свое слово. Каждый день по очереди мы писали ему, все восемь человек»[220].

Скоро Ельцин в свободное от чтения корреспонденции время начал заниматься волейболом в спортивном зале Березников:

«Меня ребята оттащат к скамейке, и я лежу. Это была тупиковая ситуация, думал, не вырвусь уже, так сердце и останется больным и спорта мне больше не видать. Но все равно стремился только в бой и только вперед. Сначала на площадку на одну минуту выходил, потом на две, на пять и через месяц мог проводить всю игру. Когда вернулся в Свердловск, пришел к врачу, она говорит: ну вот, хотя вы и сбежали, но чувствуется, что вы все время лежали не вставая, сердце у вас сейчас в полном порядке. Надо честно признать: риск, конечно, был колоссальный, потому что мог сердце погубить навсегда. Но я считал, что надо его не жалеть, а, напротив, нагружать как следует и клин клином вышибать»[221].

Хотя Ельцину не следует доверять безоговорочно, его болезнь и академический отпуск были вполне реальны, о чем свидетельствуют студенческие документы[222]. Эпизод с врачом говорит о готовности рисковать и пренебрежении собственным здоровьем, что было весьма характерно для него и в дальнейшем.

Давний друг Бориса Яков Ольков вспоминает, что спорт пробудил в Ельцине и другой талант:

«[Роль капитана команды [УПИ] — это первое, так сказать, проявление лидерских качеств. Небольшая команда, но это уже команда… Хороший организатор, он мог зажечь. Как теперь часто используют термин, у него была харизма… Борис был достаточно импульсивный организатор. Мог увлечь и добиться результата… Большая скорость реакции — иногда он быстро принимал там какое-то решение, которое позволяло дело сдвинуть. И если что-то там идет к проигрышу, он мог что-то такое придумать, чтобы все загорелись»[223].

В качестве побочного проекта Ельцин организовал участие своей учебной группы в эстафете УПИ, ежегодно проводившейся в мае. Чтобы весенними утрами поднимать студентов с постели на тренировки, он упросил профессора геологии Николая Мазурова приходить в общежитие со своей трубой и трубить побудку. Борис Фурманов, который поступил на стройфакультет весной 1955 года, а впоследствии работал министром в российском правительстве, вспоминал, как Ельцин рассказывал его группе о прежних победах в эстафете и о «необходимости поддержать честь факультета». «Далеко не всякому человеку, которого слушают и видят впервые, удается произвести впечатление на „массы“ (а нас было человек сто), заставить поверить себе, а затем подействовать на нас по своему желанию»[224].

Как и в Березниках, где он выступал в роли мальчишки-проказника, в УПИ спортсмен и командный заводила Ельцин продолжал развивать качества, которыми он потом воспользуется в политических баталиях. Но пока его поведение было исключительно аполитичным — это отмечают все, кто знал его в то время. Вот что рассказал мне Ольков: «Сказать, что он станет… каким-то политическим вождем или кем-то там, — мне кажется, не было вероятным. Совершенно не виделось этого»[225].