Вильялмур Стефанссон - Гостеприимная Арктика

• Название: Гостеприимная Арктика
• Автор: Вильялмур Стефанссон
• Жанр: Путешествия и география
• Год: 1948

Гостеприимная Арктика (полное название «Гостеприимная Арктика: Рассказ о пяти годах в полярных краях», англ. The Friendly Arctic: The Story of Five Years in Polar Regions) — книга канадского полярного исследователя Вильялмура Стефансона, в которой описывается Канадская арктическая экспедиция под руководством Стефансона, проходившая в 1913—1918 гг. Опубликована впервые в нью-йоркском издательстве Макмиллана в 1921 г. с предисловием экс-премьер-министра Канады Роберта Бордена.

Как отмечал современный автору рецензент, «один из важнейших уроков книги Стефансона — до какой степени являются целиком ошибочными многие из общепринятых мнений об арктическом регионе»:

На первый взгляд может показаться, что слово «гостеприимный» в названии книги употреблено лишь затем, чтобы подчеркнуть, что в арктических областях Стефансон встретил дружески расположенных людей, — тем более что он уже описал в своей предыдущей книге доброту и гостеприимство эскимосов. Однако значение этого слова здесь гораздо шире, с его смыслом непосредственно связано то, что и делает саму экспедицию настолько выдающейся и пионерской. Стефансон имеет в виду, что северный полярный регион сам по себе дружественен и гостеприимен по отношению к человеку — что он, вопреки всем предвзятым мнениям, вовсе не является бесплодным, безжизненным, неприступным необозримым пространством, угрожающим смертью от голода или невыносимого холода.

---

31 мая мы достигли о. Лоугхид. К этому времени на судне большая часть снега уже растаяла, хотя на морском льду таяния еще почти не замечалось. Опасаясь, что на пути к о. Мельвиль условия охоты на тюленей могут быть неблагоприятными, мы решили запастись оленьим мясом. В отличие от прошлого лета, теперь на острове появилось много волков, и карибу были сильно запуганы. Обычно я стреляю в карибу с расстояния не более 300 м, но теперь иногда приходилось стрелять с 400–600 м. При таких условиях уже не удавалось соблюдать нашу норму, согласно которой каждый выстрел должен был давать 50 кг мяса. Впрочем, в этом не было необходимости, так как мы возвращались из последнего путешествия и рассчитывали скоро добраться до базы.

7 июня Эмиу, вернувшись с охоты, принес полный мешок угля, так как нашел целый угольный пласт на откосе холма. На следующий день Найт пошел с Эмиу, чтобы обследовать это месторождение, и обнаружил возле него целый «угольный холм». По словам Найта, если бы не знать, что по соседству нет никакой железной дороги, то можно было бы вообразить, что уголь был подвезен сюда в вагонах и ссыпан в кучу с эстакады. Мы не знали, какой геологический феномен мог создать подобное скопление угля, но его полезность была очевидна. Мы тут же начали обсуждать увлекательные проекты будущих экспедиций. Обнаружение угля позволяло устроить здесь базу, которая находилась бы на несколько сот миль севернее, чем предыдущие, и обеспечила бы нам широкие возможности для путешествий в самом интересном для нас направлении — на северо-запад.

Нойсу и мне было крайне досадно, что уголь находился всего в 10 милях от того места, где мы провели прошлое лето, когда приходилось использовать на топливо олений жир. Конечно, если бы мы тогда знали об угле и использовали олений жир в пищу, нам теперь от этого не было бы лучше; но уж такова нелогичность человеческой натуры. В сущности, то обстоятельство, что летом 1916 г. мы не подозревали наличия угля на о. Лоугхид, оказалось лишь полезным, так как мы на опыте убедились, что пережитый нами «топливный кризис» далеко не такое страшное бедствие, как нам казалось прежде. Он не помешал нам сохранить весьма приятные воспоминания об этом лете; когда же топлива оказалось достаточно, то о. Лоугхид превратился в настоящий арктический рай.

13 июня, нагрузив сани мясом и углем, мы покинули о. Лоугхид и направились к о. Мельвиль. Дул сильный северный ветер, который был для нас попутным и значительно помогал нам. Встав на лыжи, я смог двигаться почти без всяких усилий, а движение саней ускорилось настолько, что люди могли присаживаться и ехать, сколько хотели. За 7–8 часов мы прошли 27 миль.

На пути к о. Мельвиль мы произвели ряд промеров, для которых обычно пользовались тюленьими лунками. Тюлени теперь появились в необыкновенно большом количестве. Медвежьи следы тоже были очень многочисленны.

Выйдя на побережье возле мыса Брэдфорд, мы направились на юг. Стада карибу и мускусных быков встречались настолько часто, что эту местность можно было бы назвать охотничьим раем. Если осенью здесь охота не хуже, чем весной, то три-четыре охотника легко могли бы добыть здесь достаточно пищи для прокормления партии в 40–50 человек в течение целого года.

Запас угля у нас кончился, и мы перешли на тюлений жир. В течение одного дня, в качестве опыта, мы готовили пищу, используя для топлива только шерсть и подшерсток мускусных быков. Хотя день был дождливый, и шкуры отсырели, мы без труда вскипятили около 8 л воды, сжигая шерсть и подшерсток с одной шкуры. В сухую погоду, вероятно, удалось бы вскипятить в два-три раза больше воды при том же количестве шерсти.

23 июня я наблюдал такое поведение карибу, которое было для меня новым. Три рослых самца спокойно паслись, а возле них находилось восемь годовалых телят. Последние вдруг бросились бежать. Сначала я подумал, что они заметили меня (в действительности этого не могло быть, так как я находился на расстоянии полумили), но потом увидел в бинокль, что телята преследуют песца. 3–4 теленка гнались за ним на протяжении нескольких сот шагов, а затем вернулись к остальным. Песец немного выждал, как будто хотел посмотреть, намерены ли телята продолжать игру, а затем снова вбежал в их группу и увлек их за собою. Это повторялось несколько раз, причем иногда песец, увертываясь от телят, прятался от них за тремя старыми самцами. Те не обращали ни малейшего внимания ни на песца, ни на телят. Игра продолжалась около получаса. Когда я приблизился, первыми обратились в бегство старые карибу, но телята скоро обогнали их.

25 июня возле юго-восточной оконечности о. Мельвиль мы нашли каменный знак, в котором оказалась жестянка из-под консервов с запиской Бернье от 16 августа 1909 г. Кроме записки, в жестянке находилась вырезка из какой-то канадской газеты 1908 г. с заметкой о снаряжении экспедиции Бернье. На обороте вырезки было напечатано телеграфное сообщение из Англии о том, что, согласно заявлению сэра Эдуарда Грея, сделанному в парламенте, «соглашение между Англией и Россией сделало бы фактически невозможной войну между какими бы то ни было европейскими державами». Читать это сообщение в июне 1917 г. было довольно курьезно.

Мы часто размышляли о том, как было бы приятно, если бы «Белый Медведь» теперь ожидал нас у о. Дили или в Зимней Гавани. Уже наступило лето, и переход по льду на Землю Бэнкса, предстоявший нам вследствие отсутствия «Белого Медведя», не обещал ничего приятного, так как идти приходилось по воде и талому снегу.

Найт до сих пор еще не участвовал в подобных путешествиях и знал об их трудностях только с чужих слов, а потому, как водится, особенно нервничал. Возмущенный тем, что тащиться вброд приходится из-за «Белого Медведя», Найт сделался откровеннее, чем прежде, и рассказал нам все, что происходило на этом корабле прошлым летом.

Оказывается, на «Белом Медведе» все были убеждены, что я и Стуркерсон — умалишенные, помешавшиеся на том, чтобы жить подобно дикарям на о. Мельвиль. Остальных наших спутников, даже и эскимосов мы якобы удерживали на о. Мельвиль против их воли, а наши путешествия на север были объявлены бессмысленными, так как никому, мол, неинтересно знать, много ли или мало островов в этом районе. Когда Уилкинс отправился с корабля на юг, а Стуркерсон — на север, было решено, что «Белый Медведь» не сделает серьезной попытки идти к о. Мельвиль, но лишь симулирует такую попытку. Эта симуляция была настолько явной, что перед отплытием к проливу Принца Уэльского оставили в бухте Динс-Дендас охотничью партию, чтобы она заготовила запас оленины ко времени возвращения корабля.

Насколько было известно Найту, в районе пролива Принца Уэльского все лето стояла необычайно теплая погода, и немногочисленные льдины, которые сначала виднелись в проливе, впоследствии совершенно исчезли. Тем не менее, «Белый Медведь» повернул на юг и, пройдя сотню миль, остановился в бухте Уокера больше чем за месяц до окончания обычного периода навигации.

Здесь я вынужден нарушить хронологическую последовательность изложения и, несколько забегая вперед, указать, что произведенное впоследствии официальное дознание подтвердило все факты, сообщенные Найтом. Единственная неточность его рассказа заключалась в том, что можно было подумать, будто капитан Гонзалес действовал под давлением команды. В действительности же оказалось, что на капитана падает значительно большая доля вины.

Сам Найт, пока находился на корабле, до некоторой степени сочувствовал тем, кто был недоволен моим образом действий. Но во время нашего весеннего путешествия взгляды Найта постепенно изменились. Он понял интерес и увлекательность нашей работы и начал сознавать ее значение, а также сделался сторонником «существования за счет местных ресурсов».

16 июля мы достигли Зимней Гавани и склада Бернье, а затем покинули о. Мельвиль и направились к Земле Бэнкса.

Переход по льдам через пролив Мельвиль, как мы и предполагали, оказался не особенно приятным. На льду уже образовались каналы, по которым собакам приходилось плыть, буксируя сани. Влезая на скользкие ледяные холмики, мы рисковали, что сани соскользнут боком и опрокинутся. Погода стояла дождливая, а 21 июля разразился необыкновенно сильный ливень.

В тех местах, где талая вода стекла в соседние полыньи, было бы легче идти, если бы не острые ледяные иглы. Ходьбу по ним наша собственная обувь могла выдержать неделю-другую, но тонкие холщевые «башмаки» наших собак изнашивались за полдня, и даже при самом тщательном присмотре не удавалось предохранить их лапы от поранений. При этом больше всего страдали те собаки, которые работали усерднее других, так как собака, которая тянет сани изо всех сил, ступает на ледяные острия вдвое тяжелее, чем та, которая лишь притворяется, будто тянет.

Сапсук, который был одной из наших лучших собак, изранил себе лапы так сильно, что нам пришлось выпрячь его и позволить ему идти налегке за санями. Впоследствии эта льгота была распространена на трех других пострадавших собак. Сапсук все время держался возле саней, тогда как остальные «инвалиды» иногда отставали на целую милю.