Вильялмур Стефанссон - Гостеприимная Арктика

• Название: Гостеприимная Арктика
• Автор: Вильялмур Стефанссон
• Жанр: Путешествия и география
• Год: 1948

Гостеприимная Арктика (полное название «Гостеприимная Арктика: Рассказ о пяти годах в полярных краях», англ. The Friendly Arctic: The Story of Five Years in Polar Regions) — книга канадского полярного исследователя Вильялмура Стефансона, в которой описывается Канадская арктическая экспедиция под руководством Стефансона, проходившая в 1913—1918 гг. Опубликована впервые в нью-йоркском издательстве Макмиллана в 1921 г. с предисловием экс-премьер-министра Канады Роберта Бордена.

Как отмечал современный автору рецензент, «один из важнейших уроков книги Стефансона — до какой степени являются целиком ошибочными многие из общепринятых мнений об арктическом регионе»:

На первый взгляд может показаться, что слово «гостеприимный» в названии книги употреблено лишь затем, чтобы подчеркнуть, что в арктических областях Стефансон встретил дружески расположенных людей, — тем более что он уже описал в своей предыдущей книге доброту и гостеприимство эскимосов. Однако значение этого слова здесь гораздо шире, с его смыслом непосредственно связано то, что и делает саму экспедицию настолько выдающейся и пионерской. Стефансон имеет в виду, что северный полярный регион сам по себе дружественен и гостеприимен по отношению к человеку — что он, вопреки всем предвзятым мнениям, вовсе не является бесплодным, безжизненным, неприступным необозримым пространством, угрожающим смертью от голода или невыносимого холода.

---

На следующее утро я отправился в бухту, возле которой накануне паслись мускусные быки. Товарищи последовали за мной с легкими санями, чтобы перевезти мясо. Вскоре я встретил и убил рослого самца и старую самку. Показалось и второе стадо в 14 голов, но я решил его не трогать.

Ниже будет подробно сказано о мускусных быках. Пока я замечу, что в применении к ним слово «охота» звучит несколько странно. Я слышал, что снаряжались экспедиции и даже целые корабли специально для этой «охоты». Возможно, что самое путешествие было интересно и сопровождалось приключениями, но что касается «охоты», то, по-моему, не менее увлекательную и рискованную охоту можно было бы устроить с гораздо меньшими хлопотами и издержками, заплатив какому-нибудь фермеру за право прийти на его пастбище и перестрелять коров. Я допускаю, что, когда убивают мускусных быков, возможны несчастные случаи; из прочитанных мною сообщений, в правдивости которых я отнюдь не сомневаюсь, следует, что при известных условиях мускусные быки представляют некоторую опасность для собак и даже для людей. Свердруп рассказывает о собачьей упряжке, которая забежала с санями в центр стада, причем и собаки и некоторые из людей оказались в неприятном положении. Но мне, как и всякому очевидцу, известно, что при крупных масштабах скотоводства, существовавших лет 20–30 назад, так называемый «домашний» (а в сущности — полудикий) рогатый скот часто представлял для ковбоев гораздо большую опасность, чем мускусные быки для кого бы то ни было из нас.

В течение следующих суток мы оставались в лагере, чтобы дать отдых собакам и починить наши канадские лыжи. По берегу еще можно было идти без лыж, но для охоты они уже становились необходимыми, так как без них мы проваливались бы по колено на каждом шагу.

Выше я объяснил, что мясо карибу никогда не бывает жестким, так как ни один карибу не доживает до старости. С мускусными быками дело обстоит иначе. От нападения волков обычно погибают только новорожденные телята или одиночки, отбившиеся от стада. Чем старше мускусный бык, тем он сильнее и тем труднее его ранить сквозь толстую кожу и шерсть. Волки совершенно не опасны для быка, пока он не сделается настолько дряхлым, что утратит инстинкт, заставляющий его следовать за стадом. Отсюда следует, что мясо таких крупных быков, как убитые мной, должно быть жестко.

Самец оказался отлично упитанным и дал 20–25 кг чистого подкожного жира, главным образом с затылка и спины, и 5–7 кг почечного и прочего внутреннего жира. Самка тоже была в хорошем состоянии, хотя и с меньшим количеством жира. Мясо обоих мы нашли чрезвычайно вкусным.

Со времени пребывания на о. Лоугхид мы экономили наш керосин, используя для варки пищи, главным образом, олений жир, а впоследствии, на о. Бордэн, — плавник. На о. Мельвиль мы сначала готовили на керосине, а затем, чтобы сберечь последний оставшийся литр, перешли на жир мускусных быков. Мы полагали, что керосин нам может очень понадобиться для фонарей, если «Белый Медведь» не дошел до о. Мельвиль. Для внутреннего освещения палаток или снежных хижин вполне пригодны сало и тюлений жир, но для сигнализации в темные ночи мы ничем не могли бы заменить керосиновый фонарь.

ГЛАВА XLIX. НАШЛИ ЛЮДЕЙ И УГОЛЬ

Пятого октября мы отправились дальше на юг. Так как жесткое мясо мускусных быков мы могли бы использовать на корм собакам, если бы имели для себя что-нибудь другое, я застрелил трех карибу, встретившихся на расстоянии мили от побережья. Следовавшая за мной упряжка направлялась сюда же и смогла забрать мясо, не делая крюка в сторону.

В тот же день я снова видел стадо мускусных быков, обнаруженное мною 2 дня назад. На этот раз я насчитал в нем 17 голов; очевидно, прежде я преуменьшил его численность.

7 октября я вышел из лагеря на полчаса раньше моих спутников и отправился охотиться. Не найдя дичи, я в сумерках возвращался к побережью и увидел санную колею, которую уже почти замело ветром. Полагая, что это наша колея, я пошел было по ней на юг, но потом заметил, что следы человеческих ног обращены носками на север. Итак, это была не наша колея. Вскоре я увидел огонь и убедился, что передо мной не наш лагерь, так как мы экономили жир и не зажгли бы огня так рано; кроме того, сквозь нашу темную палатку огонь не мог бы просвечивать так ярко. Когда я подошел ближе, мне навстречу выбежал человек. Это был Наткусяк. По-видимому, он обрадовался мне не меньше, чем я ему, а этим многое сказано.

Лучшая из новостей, которые я затем узнал, воплощалась в огне, пылавшем на открытом очаге, когда я вошел в уютный лагерь Наткусяка. Наши люди, находившиеся на о. Мельвиль, нашли в полумиле от этого лагеря пласт превосходного лигнита, так что запасы топлива теперь были совершенно неисчерпаемы, по крайней мере с нашей точки зрения. Меня это открытие обрадовало больше, чем могла бы обрадовать золотая россыпь. Будь у меня магический жезл, я не мог бы сотворить им ничего более ценного для нашей экспедиции, чем уголь на северо-западном побережье о. Мельвиль, столь удобном в качестве базы для наших работ на предстоявшую весну.

Прочих новостей было много, и в основном они оказались благоприятными. Наткусяк передал мне письменный отчет Кэстеля о путешествии их партии. Из этого отчета я узнал следующее.

Расставшись с нами у мыса Исаксен, партия Кэстеля направилась к северо-западной оконечности о. Короля Кристиана, но там, где она должна была находиться согласно карте, не оказалось никакой суши. Кэстель был сильно изумлен, и так как погода стояла туманная, он решил, что они могли ошибиться направлением. Дальше партия направилась на запад, рассчитывая выйти к о. Бордэн, но увидела в тумане сушу и решила, что это и есть о. Короля Кристиана, который либо нанесен на карту в ненадлежащем месте, или же является более обширным, чем обозначено на карте. В действительности же это была северная оконечность нашего о. Лоугхид, так что Кэстель был первым, кто его открыл[31]. Если бы Кэстель догадался, что перед ним новая суша, то оставил бы на ней склад для нас, так как знал бы, что мы туда явимся для обследования. Но приняв ее за о. Короля Кристиана, он лишь соорудил небольшой знак и оставил в нем записку (по-видимому, знак был сооружен на таком участке, который мы ни разу не посетили).

Дальше группа Кэстеля хотела выйти к юго-восточной оконечности о. Бордэн, но вследствие туманной погоды не нашла ее, а потому направилась на о. Мельвиль. У мыса Фишер был устроен временный склад, откуда Наткусяк должен был впоследствии захватить для нас вещи на своем пути к северу. Затем поспешили к лагерю Стуркерсона, находившемуся возле залива Лиддон.

Стуркерсон немедленно снарядил партию Наткусяка, и она отправилась к мысу Меррей. Но уже наступил июнь, и условия пути ухудшились. Особенно трудно было пройти 15 миль через перешеек между заливом Лиддон и бухтой Геклы, так как там обнажился от снега весь грунт; пришлось разделить груз на несколько частей и перевозить отдельными этапами. В бухте Геклы ледовые условия тоже были очень плохие. Тем не менее, партия Наткусяка добралась до мыса Фишер и захватила для нас запасы со склада. При этом, как водится, забыли, что «господь обо всех позаботится», и взяли с собой слишком много мяса мускусных быков.

По словам Наткусяка, на одни сани приходилось от 500 до 700 кг. Если принять во внимание, что Пири, Свердруп и вообще все полярные исследователи считают 300 кг большой нагрузкой, то неудивительно, что подобного груза не выдержали бы даже самые лучшие наши сани, а в данном случае сани были не из лучших. При переезде через водный «канал» на льду бухты Мак-Кормик они стремительно съехали с одного холмика, ударились о противолежащий и сломались так основательно, что их нельзя было починить. Не оставалось ничего другого, как провести лето в этом районе, что и было сделано.

В течение лета убили свыше пятидесяти мускусных быков, десять карибу и нескольких тюленей и заготовили некоторое количество сушеного мяса. Тем временем понемногу продвигались на север и, наконец, нашли пласт угля. Он представлял собою складку, повернутую на ребро, и во многих местах выходил на поверхность земли, так что был весьма удобен для открытой разработки. Помимо угля, здесь можно было добыть особого рода смолу, которая, если зажечь ее спичкой, горела подобно сургучу, причем выделялся черный дым и распространялся запах, напоминающий асфальт. Ее использовали для растопки.

Эскимосы сделали героическую попытку починить сани. Но, несмотря на почти сверхъестественное искусство, с которым эскимосы выполняют подобные работы, сани остались искалеченными. Тем не менее, партия Наткусяка собиралась отправиться через неделю к мысу Меррей, и это намерение не осуществилось лишь в виду нашего прибытия.

Далее мне вручили письмо Стуркерсона, в котором он сообщал о своей работе за минувшую весну. Он побывал на «Белом Медведе», чтобы забрать с собою свою семью; на корабле все было благополучно, и капитан Гонзалес собирался идти на нем к нам в течение лета. Что касается Кэстеля и Эмиу, то в разговоре со Стуркерсоном они заявили о своем желании остаться на о. Мельвиль и обещали впредь не жаловаться на пищу.