Вильялмур Стефанссон - Гостеприимная Арктика

• Название: Гостеприимная Арктика
• Автор: Вильялмур Стефанссон
• Жанр: Путешествия и география
• Год: 1948

Гостеприимная Арктика (полное название «Гостеприимная Арктика: Рассказ о пяти годах в полярных краях», англ. The Friendly Arctic: The Story of Five Years in Polar Regions) — книга канадского полярного исследователя Вильялмура Стефансона, в которой описывается Канадская арктическая экспедиция под руководством Стефансона, проходившая в 1913—1918 гг. Опубликована впервые в нью-йоркском издательстве Макмиллана в 1921 г. с предисловием экс-премьер-министра Канады Роберта Бордена.

Как отмечал современный автору рецензент, «один из важнейших уроков книги Стефансона — до какой степени являются целиком ошибочными многие из общепринятых мнений об арктическом регионе»:

На первый взгляд может показаться, что слово «гостеприимный» в названии книги употреблено лишь затем, чтобы подчеркнуть, что в арктических областях Стефансон встретил дружески расположенных людей, — тем более что он уже описал в своей предыдущей книге доброту и гостеприимство эскимосов. Однако значение этого слова здесь гораздо шире, с его смыслом непосредственно связано то, что и делает саму экспедицию настолько выдающейся и пионерской. Стефансон имеет в виду, что северный полярный регион сам по себе дружественен и гостеприимен по отношению к человеку — что он, вопреки всем предвзятым мнениям, вовсе не является бесплодным, безжизненным, неприступным необозримым пространством, угрожающим смертью от голода или невыносимого холода.

---

Продолжая двигаться на запад, мы постепенно приближались к берегу и к середине сентября, наконец, оказались в заливе Гаррисона, недалеко от устья р. Колвилль, где в свое время сели на мель. Затем движение льдов совершенно прекратилось. После того как мы более недели простояли на одном месте, Бартлетт и я пришли к заключению, что морской лед, окружающий наше судно, смерзся с береговым припаем и, таким образом, «Карлук», по-видимому, останется здесь неподвижным до будущего лета, если не произойдет сильной бури, которая взломает лед; в этом последнем случае судно может быть или раздавлено льдами, или унесено вместе с ними вдоль побережья, на восток или на запад. Единственное, что мы могли теперь сделать, это принять меры для безопасной переправы людей на побережье в случае крушения. Пока мы решили отправить на берег партию охотников: продовольствия у нас было достаточно и даже удалось добыть немного свежего мяса, охотясь на тюленей; но команде хотелось разнообразия, и она мечтала о вкусном оленьем мясе. Во время моих прежних экспедиций мне случалось охотиться на карибу в районе р. Колвилль, и я помнил, что эта местность изобилует дичью. Проще всего было бы послать на охоту наших эскимосов; но, вопреки обычному представлению, далеко не все эскимосы умеют хорошо охотиться, так как во многих местностях Аляски, где дикие олени давно истреблены, искусство охоты на них утрачено туземцами. Из числа наших эскимосов хорошим охотником был Карралук, но он не знал здешней местности; его жена Керрук превосходно знала ее, но не могла идти с нами, так как была на судне единственной швеей, умеющей шить теплую одежду из оленьих и других шкур, которых у нас имелось множество. (Я намеревался нанять еще несколько швей на о. Гершеля или на мысе Батэрст; но этого не удалось сделать, так как «Карлук» застрял во льдах).

Во главе партии охотников на берег хотел отправиться капитан Бартлетт, но и он был незнаком с местностью; поэтому целесообразнее было идти мне, тем более что я знал, где находятся поселки туземцев, и рассчитывал купить там рыбы, а также пригласить на «Карлук» два-три эскимосских семейства, чтобы женщины обслуживали нас в качестве швей. Со мною пошли антрополог Дженнесс, кинооператор Уилкинс, метеоролог Мак-Коннелль и два эскимоса Асатсяк и Пайюрак, которых я в свое время нанял на мысе Надежды. Дженнесса я пригласил идти с нами, чтобы дать ему случай немного ознакомиться с бытом туземцев, а Уилкинса и Мак-Коннелля я выбрал в спутники потому, что считал их наиболее способными примениться к условиям жизни полярных охотников. Об Уилкинсе у меня уже вполне сложилось мнение как о человеке, успешно усваивающем все навыки, необходимые в Арктике. Мак-Коннелль тоже выгодно отличался от других участников экспедиции, которые полагали, будто только эскимосы могут успешно охотиться на морскую дичь, а потому занимались прыжками на лыжах и тому подобным спортом на льду вокруг корабля, в то время как наши эскимосы выполняли полезную работу, охотясь на тюленей, чтобы добыть свежего мяса для наших людей и собак. Мак-Коннелль также пытался охотиться на тюленей, и, хотя до сих пор ему не везло, он, по крайней мере, старался изучить нечто полезное, вместо того, чтобы развлекаться спортом.

ГЛАВА VI. «КАРЛУК» ИСЧЕЗ

Когда наша партия уходила с «Карлука», мы рассчитывали возвратиться через неделю или две и были убеждены, что застанем судно на том же месте. Оставив всех лучших собак, мы взяли с собой две еще не проверенных упряжки, чтобы испытать их в дороге; хорошие новые сани, которых на корабле было штук 10–11, мы хотели сберечь на случай исследовательских поездок по льду, а потому выбрали для себя двое старых и сравнительно плохих саней. Уилкинс, занимавшийся фотографией не только по обязанности, но и с увлечением, оставил на судне все свое снаряжение, за исключением самой легкой камеры, а я решил не брать с собою своего лучшего ружья и захватил лишь обыкновенное ружье. Недели две-три назад, когда судно трещало под напором льдов и мне казалось возможным, что нам придется его внезапно покинуть, я положил в боковой карман 1 300 долларов бумажными деньгами, чтобы не забыть их в случае спешки; теперь же я вынул деньги из кармана и положил в находившийся в моей каюте несгораемый шкаф, вместе с сотней весовых фунтов серебряной и золотой монеты, которую мы везли для торговых сделок с эскимосами Аляски и о. Гершеля.

Расстояние до берега составляло около 10 миль. В первый день пути (20 сентября) мы прошли не все это расстояние, так как выступили в путь только после полудня; кроме того, незачем было особенно спешить, тем более, что молодой лед между крупными льдинами все еще оставался непрочным и требовал осторожности.

На ночь мы расположились в двух палатках, по три человека в каждой. Для меня подобный ночлег не был новостью, но, чтобы показать, какое впечатление он произвел на моих спутников, приведу отрывок из журнальной статьи Уилкинса: «В первую ночь, проведенную на льду, пришлось многому поучиться. Нам показали, как устанавливать палатку, подстилать на полу шкуры и раскладывать спальные мешки по эскимосскому способу. По предложению Стефанссона, мы сняли всю одежду и голыми улеглись в свои спальные мешки из оленьих шкур. Хотя нам, конечно, не хотелось раздеваться на двадцатиградусном морозе, мы не возражали против этого, так как вообще привыкли раздеваться перед сном. Стефанссон и два эскимоса спали в одной палатке, а мы, трое новичков, — в другой. Стефанссон зашел к нам, подоткнул наши спальные мешки и посоветовал нам тщательнее обернуть плечи концами мешков; но мы выслушали его совет невнимательно, так как думали, что и сами сумеем закутаться. Однако не успели мы кончить сравнение записей, сделанных за этот день, как почувствовали, что холодный воздух течет нам за уши и вползает в спальные мешки. Поднялся сильный ветер, который проникал в палатку. Мы корчились и ворочались, жалуясь на холод, и воображали, что голыми могут спать лишь эскимосы, а для нас, воспитанных более нежно, методы Стефанссона не годятся. Только боязнь еще большего холода помешала нам встать, чтобы одеться и лечь в мешки одетыми. Мы совершенно не догадывались, что причиной страданий была наша собственная неумелость. Однако через несколько суток мы научились правильно закутывать шею концом мешка и проводили ночь с таким комфортом, что нам уже не хотелось ложиться в мешки одетыми».

На следующий день мы вышли на сушу, но еще не на материк, а на Амауликток, крайний из цепи островов Джонса, расположенный примерно в четырех милях от берега. Между островами и материком лед оказался молодым и очень непрочным, так что мы решили остановиться и переночевать на Амауликтоке. Для того чтобы согреться и приготовить еду, мы затопили железную печку, используя плавник, которого в этих местах очень много.

На следующее утро я хотел было послать Мак-Коннелля и одного из эскимосов с легкими санями обратно на «Карлук», чтобы привезти некоторые понадобившиеся нам вещи и передать капитану Бартлетту мои дополнительные инструкции. Пока запрягали сани, я поднялся на прибрежный холмик и посмотрел на море.

То, что я увидел, меня очень встревожило. В течение ночи дул сильный восточный ветер, и температура повысилась. Темные пятна в облаках над морем доказывали, что лед взломан, так как были отражением открытой воды; над полыньями поднимался густой туман. Очевидно, посылать теперь Мак-Коннелля на «Карлук» было бы опасно, и поездку пришлось отменить.

В течение следующих 2–3 часов погода все ухудшалась, и наконец разразился такой сильный шторм, какого в это время года мне еще никогда не приходилось видеть на севере. Мы построили из плавника нечто вроде сторожевой вышки, с которой нам иногда удавалось на мгновенье разглядеть «Карлук»; но большую часть времени он был скрыт от нас метелью и мглой. После полудня я едва мог поверить собственным глазам, увидев, что «Карлук» движется к востоку — против ветра и против течения; это казалось совершенно необъяснимым, и оставалось только предположить, что судно освободилось ото льдов и идет под парами. Впрочем, эта картина была настолько мимолетной и туманной, что я, пожалуй, мог принять за судно большую льдину; несомненно лишь, что виденный мною предмет двигался к востоку, так как он прошел за более близкими льдинами, которые, как я знал, были неподвижны.

Ночь мы провели тревожно, хотя я и сознавал, что предотвратить случившееся с «Карлуком» было не в нашей власти. В течение последних недель я привык к мысли о том, что его судьба, по крайней мере до весны, будет зависеть исключительно от стихийных явлений и от законов теории вероятностей.

Наутро вопрос о том, что нам делать дальше, решился сам собой: морской лед взломало ветром, а лед между островами и материком подтаял вследствие оттепели, так что приходилось оставаться на острове и ждать похолодания. Конечно, это было вопросом лишь нескольких дней, так как в конце сентября оттепель не бывает здесь продолжительной.