Гылман Илькин - Восстание в крепости

• Название: Восстание в крепости
• Автор: Гылман Илькин
• Издательство: Художественная литература
• Жанр: Роман
• Год: 1970

Роман «Восстание в крепости», запечатлевший одну из самых ярких страниц революционной борьбы народов Закавказья, выдержал ряд изданий, в том числе и на русском языке. На основе этого произведения был создан фильм «Непокоренный батальон». В 1907 году одним из революционных центров Азербайджана стали Закаталы, заштатный город, находившийся вдали от рабочих центров. Волны первого грандиозного движения революционных масс России, докатившиеся до её далеких окраин, захлестнули маленький провинциальный городок. Сюда после подавления восстания на броненосце "Потемкин" были сосланы революционные моряки Черноморского флота. Они создали в воинских частях местного гарнизона подпольную организацию, установили тесную связь с местными революционерами и возглавили движение, направленное против царизма.

---

— Я, господин Добровольский, всегда оправдывал доверие высшего начальства, — продолжал он после короткой паузы. — Если надо, могу доказать это документами. Вы напрасно думаете, что мы, неся службу здесь, среди гор, заняты только тем, что сосем чубуки и кейфуем. Знали бы вы, господин Добровольский, сколько мы потратили сил на этих проклятых разбойников!

Гнев подполковника Добровольского явно остыл. Обернувшись к Кукиеву, офицер смерил его взглядом с ног до головы, однако теперь во взоре его была только жалость.

"Бедняга! — казалось, говорили его глаза. — Ну как тебе не посочувствовать? Господь не только наделил тебя непрезентабельной наружностью, но, видать, и умом обидел. Как ты жалок, несчастный!"

Открылась дверь, вошел чиновник с пакетом под мышкой и уставился поверх очков на начальников, стоящих в весьма странных позах. Видя, что пристав не обращает на него никакого внимания, он пробормотал что-то в свое извинение и попятился к выходу. Едва чиновник скрылся за дверью, Добровольский отошел от окна и встал посреди комнаты.

— Смею заверить вас, господин пристав, что ваши разбойники и беглецы, скрывающиеся в горах, в настоящий момент не представляют для нас никакой опасности. — Он откашлялся. — Нам не составит особого труда схватить их и вздернуть на виселице. Но что толку? Можно ли такими мерами пресечь появление вот этих листовок? Нас беспокоят именно они. Поймите, вас и меня могут предать военному трибуналу не за головорезов, живущих в горах, а вот за эти самые листовки! Они страшнее бацилл чумы. Вот о чем надо думать!

Скрипнула дверь. Появился щегольски одетый адъютант подполковника и протянул ему украшенный сургучными печатями пакет.

По-видимому, подполковник давно ожидал этот пакет. Оборвав свою речь, он нетерпеливо вскрыл конверт и начал читать. Лицо его сделалось еще более суровым. Свернув пакет вдвое, он сунул его в карман, натянул перчатки и бросил адъютанту:

— Пошли.

Быстрым шагом направившись к двери, он на пороге остановился, обернулся к приставу и, вместо того чтобы попрощаться, спросил:

— Как здоровье Тамары Даниловны?

— Благодарствую, неплохо… — нехотя ответил Кукиев.

— Передайте ей мой поклон.

Добровольский вышел. Адъютант кивнул головой приставу и тоже исчез за дверью.

Кукиев разгладил усы, иронически усмехнулся и медленно опустился в свое удобное мягкое кресло.

Глава четвертая

Дружин сидел, привалившись боком к большой куче свежескошенной травы. Рядом потрескивал маленький костер, Тонкие, пляшущие язычки его озаряли желтовато-красным светом заросшее щетиной лицо Дружина. Ввалившиеся глаза освобожденного из-под ареста солдата не были освещены, худое, со впалыми щеками лицо его избороздили морщины, которые при свете костра казались еще более глубокими. Он казался сейчас пожилым человеком. В руках у него была палка с рогулькой на конце, которой он помешивал угли в костре.

По ту сторону костра, скрестив ноги, сидел Гачаг Мухаммед. На земле между ногами лежала его лохматая папаха. Большая бритая голова атамана была опущена на грудь. Сощурив глаза, он смотрел на яркие угли и лишь изредка, вскинув густые длинные брови, поглядывал на Дружина. Другие гачаги спали вокруг костра в самых причудливых позах. Один, лежа на боку у зарослей ежевики, храпел на всю поляну.

Дружин, видя, что Мухаммед молчит, прилег на землю, скрестив руки под головой. В темной бездне неба мерцали веселые звездочки. Вот между ними стремительно пронесся метеор, вычертил по небу огненную дугу и погас.

Из груди Дружина вырвался вздох. Гачаг Мухаммед поднял голову и пристально посмотрел на него.

— Сдается мне, брат, тоскуешь ты по дому и семье, — сказал он с ласковой усмешкой. По-русски он говорил довольно свободно.

Не меняя позы, Дружин опять вздохнул.

— Нет, друг, ошибаешься, сейчас мои думки не про дом.

— А почему так тяжело вздыхаешь? Или какое другое горе у тебя?

Дружин перевернулся со спины на живот и, подперев подбородок ладонями, взглянул на Мухаммеда.

— По товарищам скучаю, — сказал он. — Тяжело вдали от них. Три года делил с ними хлеб-соль, в походах грелись под одной шинелькой, плечом к плечу не раз смерти в лицо смотрели — все вместе. А теперь они там, а я здесь, один… Тяжело, друг…

Мухаммед расправил широкие плечи и жадно втянул в легкие сырой лесной воздух.

— Не грусти. Ты хоть и один, зато свободен.

Дружин с печальной усмешкой покачал головой:

— В одиночестве нет свободы. Отбившуюся от стада овцу волк загрызет без труда. Нравится мне одна ваша восточная притча — ты ее наверное знаешь. Молодой парень встретил мудрого старика и спрашивает, в чем суть непобедимости. Старик в ответ протянул ему пучок хворостин и предложил разом переломить. Парень взял хворостины, но, как ни старался, сломать не мог. Старик и говорит ему: "Теперь разъедини хворостины и переломай по одной". Парень без труда сделал это, сломал хворостины и побросал ни землю. — Дружин умолк.

— А дальше? — спросил Мухаммед.

Дружин взглянул на звездное небо и опять вздохнул.

— Вот и все, — ответил он, помедлив. — Старик ничего больше не сказал, пошел себе своей дорогой. Ты этой притчи не слыхал?..

Мухаммед покачал головой.

— Нет. И очень жалею, что не довелось раньше услышать.

Он взял лежащую рядом головешку и начал ворошить ею костер. Пламя ярко вспыхнуло, осветив темное, заросшее лицо атамана и его большие задумчивые глаза.

У костра воцарилось молчание. Потом, словно сам с собой, заговорил Дружин:

— Да, одиночество — это смерть. Если люди не опираются друг на друга, если они, как быки в момент опасности, не встают в круг спиной один к другому, — победить их легче, чем выпить глоток воды.

Глаза Мухаммеда задорно сверкнули, Пристально глядя на Дружина, он сказал:

— Словом, один в поле не воин. Так у вас говорят?

Дружин молчал. Мухаммед подумал, что собеседник хочет положить конец разговору. Но тут губы Дружина шевельнула улыбка.

— Не скажи, один в поле тоже воин. Только какой воин? Представь, у тебя тысячи врагов, одного убьешь, повергнешь на землю, — на его место встает другой. Его сокрушишь — третий явится. Перебить всех врагов по одному — жизни не хватит.

— Как же быть? — Лицо у Мухаммеда еще больше оживилось. — Ясно, одной пулей всех врагов не покараешь… Они же не упадут на землю, как сноп колосьев.

Дружин подсел ближе к костру и с воодушевлением заговорил:

— В том-то и дело, одной пулей невозможно поразить всех недругов. Против силы надо выходить сильным. Если на удар кулаком кулаком же не ответишь, — тебя раздавят. Поэтому тот, кто не хочет быть побежденным, должен стремиться не к одиночеству, а к единству.

Мухаммед призадумался.

— Выходит, раз ты разлучен с товарищами, ты уже ни к чему не пригоден? — спросил он.

— Конечно! Если я там, на новом месте, не встречусь с новыми товарищами, я ничего не смогу сделать. Но я обязательно свяжусь с ними. Иначе я не достигну поставленной цели. А в жизни нельзя без цели!

Мухаммед потер лоб большой волосатой рукой, затем вскинул глаза на Дружина.

— А что ты считаешь целью жизни?.. На что она тебе нужна, эта цель?

— А вот на что!.. Она делает человека сильным, наполняет его жизнь смыслом. Если у тебя есть такая цель, ты до конца дней своих будешь отдавать ей всего себя. Человек же, у которого нет высокой цели в жизни, мало отличается от животного. Скажи мне, есть у тебя цель в жизни?

— Конечно, есть!

— Какая же?

— Я хочу, чтобы в нашем крае не осталось ни одного кровопийцы. Всех перебью!

— Каким же образом? — Дружин с любопытством смотрел на Мухаммеда.

— Очень просто. Вот этой штукой. — Он положил руку на приклад лежащей рядом с ним винтовки. — Курица клюет по зернышку.

— Вот мы снова вернулись к тому, о чем я только что говорил тебе. Клюя по зернышку, ты уничтожишь всего лишь несколько человек, а гнет, насилие по-прежнему будут царить на земле. А вот если ты с корнем уничтожишь весь гнет, тогда и насилию придет конец навеки. Так думают люди, которые называют себя революционерами.

Мухаммед, подперев кулаком подбородок, опять погрузился в задумчивость. Вот он глубоко вздохнул, словно сожалея о чем-то.

— Выходит, я напрасно ушел в горы? — спросил он тихо.

— Нет, не напрасно. Ведь у тебя не было иного выхода, Когда стало совсем невмоготу, сердце твое взбунтовалось;

— Да, я убил деревенского бека, а затем скрылся в горах. За мной послали дюжину жандармов, только напрасно они сапоги протирали. Кончилось тем, что на меня рукой махнули. Неуловимый!