Сат-Ок - Белый мустанг

• Название: Белый мустанг
• Автор: Сат-Ок
• Издательство: Издательство детская литература
• Жанр: Сказка
• Год: 1977

В книге собраны легенды и сказки индейцев.

Содержание:

Об авторе этой книги. Н.Внуков

Гануаутэ

Возникновение человека

Белый Мустанг

Сыновья Солнца

Тосинонак

Цветок Антилопы

Сотворение солнца

Медведь старой Мукасон

Великий подвиг Эухета — Бешеного Мустанга

Гитчи Нама

Четыре ветра

Повелитель волков

---

Рыжая белка спустилась по стволу дерева. Её зоркие глаза заметили смерть. Она запищала жалобно, выпрямила хвост и одним прыжком оказалась на ветке дерева, где с грустью оповестила синиц о смерти отважного Тули.

Напрасно люди в селении ожидали возвращения охотника. Мать долгими днями и поздними вечерами всматривалась в северную сторону леса в надежде, что её сын, как всегда, покажется из-за деревьев, увешанный добычей.

Тули и Осимо не возвращались.

Данако все дни проводила в лесу в поисках любимого мужа и маленького Осимо.

Словно стройная берёза, она стояла на скале и выспрашивала у деревьев:

— О высокие деревья, вы в знойные дни укрываете меня своей тенью и знаете ночную и дневную жизнь леса. Скажите мне: не видели ли вы моего любимого? Не проходил ли здесь славный Тули с маленьким Осимо?

Деревья протягивали свои зелёные руки навстречу девушке и тихо шумели на языке леса:

— Тули проходил этим путём, здоровый и лёгкий, словно рысь, но его стопы не протоптали обратных следов... Спроси лучше, милая Данако, у ветра — ведь он бегает по всему свету.

Девушка подставила лицо Ветру Севера и спросила:

— Ветер, охотничий ветер, скажи мне о любимом: не видел ли ты его?

— Я шёл за ним до самой южной страны, — ответил суровый Кабинока. — Там кончается мой путь, и я ничего не знаю о Тули и Осимо. Ты спроси о них лучше у моего брата, Шавондази — Ветра Южного. Это — его владения.

Бедная девушка стояла на скале грустная, как плакучая ива, и ждала Южного Ветра.

Вдруг к её ногам спрыгнула рыжая белка, а на плечи уселись две синицы и красногрудая малиновка. Данако присела на корточки на скале и прижалась щекой к рыжей шёрстке зверушки.

— Что скажете мне, мои маленькие лесные сестры? — прошептала она. — Может быть, вы видели Тули? Расскажите мне о нём.

— Ой, бедная Данако, он уже никогда не вернётся к тебе, уже не расчешет твои чёрные косы гребнем из рога оленя-великана, которого сам добыл в лесу, — шепнула белка.

— Он уже не встретит тебя победным кличем и не прижмётся своими плечами, как он делал всегда, когда возвращался со славой с охоты, — прощебетали синицы.

— Из его сердца вытекла тёплая кровь и вся до капли впиталась в лесные травы, а в твоё сердце вошла грусть, чтобы поселиться в нём навеки, бедная Данако, — тихонько пропищала малиновка.

— В далёкую дорогу отправился славный Тули, он ушёл в Страну Вечного Покоя. Усыпил его навеки Кен Маниту, — заплакали птички.

Услышав это, Данако без чувств упала на холодную скалу, смуглое лицо девушки стало бескровным и бледным.

Перепуганные птицы улетели в лес. Осталась лишь маленькая рыжая белка.

Только поздней ночью Данако пришла в себя. Её привела в чувство ночная прохлада.

Она поднялась с холодной скалы и глазами, в которых не было слёз, смотрела на тёмную чащу.

Черты её лица стали резче и твёрже.

Изменившимся голосом она сказала белке:

— Маленькая подружка, проводи меня туда, где лежит мой любимый. Проведи меня прямой дорогой, чтобы я укрыла его голову от лучей восходящего солнца.

Не чувствуя острых камней, калечивших её ноги, не замечая кустов глога, цеплявшегося за её платье и волосы, она бежала и бежала за белкой.

Она нашла его. Он лежал ничком — лицом в траву, — словно хотел последним поцелуем проститься с землёй, на которой родился, по которой ходил и которая кормила его, с любимой землёй, напоённой запахами трав, — со второй своей матерью.

Данако всматривалась в мёртвые, застывшие черты лица.

О, сколько раз она смотрела на него, когда, усталый после охоты, он отдыхал в типи у тёплого костра! Уже никогда больше не откроются его глаза, чтобы встретиться с её взглядом, а уста не произнесут её имени.

Погиб Тули, её любимый, дорогой Тули.

Она не могла плакать. Сердце, сдавленное болью, превратилось в твёрдый камень.

Она вытащила нож, который когда-то подарил ей Тули, и в знак печали обрезала свои длинные тяжёлые косы.

Потом из веток и корней деревьев она сплела тобоган, сани-волокуши, положила на них тело любимого и двинулась в сторону селения.

Старая Мукасон, постоянно ожидавшая возвращения сына, первой заметила Данако с тобоганом.

Увидев обрезанные волосы её, она поняла всё. Почувствовала в сердце острую боль, словно его царапнули орлиные когти.

Она помчалась навстречу. Отчаяние придавало силы её старым ногам.

Подбежала к тобогану и упала на землю рядом с сыном. Седые её волосы покрыли его голову, а горячие материнские слёзы полились на лицо убитого.

Но вот она почувствовала лёгкое прикосновение ладони Данако.

— Встань, мать Мукасон, не убивай себя горем, а запой лучше песню о великих походах своего сына и о его дороге в Страну Вечного Покоя.

Старушка встала, из её груди, сдавленной болью, полились слова Песни Смерти:

Ничто на свете не долговечно,
кроме земли и высоких гор...

Как только раздались звуки печального напева, из шатров стали выбегать люди, все, кто только были там, они спешили на окраину селения. Дети, женщины, мужчины, словно тёмная туча, приближались к печальной упряжке. На их лицах был виден страх: они поняли, что грозное предсказание начало сбываться.

Самый славный из них погиб, оставил их. Что же будет теперь с ними?

Молчащие люди в печали и тревоге поравнялись со старой Мукасон. Сотни губ подхватили слова Песни Умерших, всё это слилось в один печальный напев, и он поплыл над вершинами могучих пихт, скал — к далёкой стране Гитчи Маниту.

Перестали шуметь деревья, перестали петь птицы, и среди лесной тишины были далеко слышны этот печальный на­пев, плач и рыдания.

Впереди шла Мукасон, поддерживаемая двумя девушками. Её глаза, залитые слезами, не видели дороги. За ней в молчании шагала Данако, таща тобоган с телом любимого.

Перед типи умершего процессия остановилась. Четверо мужчин внесли тело в шатёр, чтобы подготовить и убрать его в последний путь.

Плачущая Мукасон и молчащая Данако остались перед шатром. Данако подняла руки и сказала, обращаясь к мужчинам:

— Воины, соберите на скалу сучья и деревья для костра, я хочу, чтобы Тули унёсся в небо, как большой клуб дыма, как большая пуквана.

Вскоре куча из белой берёзовой коры и сухих сучьев была готова.

Тем временем Тули, убранный в одежду вождя, расшитую узорами племени, в большом головном уборе из орлиных перьев, с лицом, покрашенным в цвета покоя — голубые и белые поперечные полосы, идущие от виска до виска через переносицу, — сидел, прислонённый к столбу, в своём шатре. У него за спиной были лук и колчан с лёгкими стрелами, за поясом — томагавк и нож. На груди, у ожерелья из медвежьих клыков, висел красиво отделанный иглами ежа небольшой мешочек. В него были положены разные целебные травы и табак, которые должны пригодиться в Стране Мёртвых.

Самый старый из вождей завёл коня умершего воина на вершину сложенной кучи. Его привязали к поперечной балке, а колдун взял из колчана Тули стрелу и выпустил её прямо в сердце мустанга.

Стрела пробила скакуна навылет. Он так и остался стоять, поддерживаемый ремнями. Его украсили перьями, бока разрисовали белыми и красными кругами, кровавыми отпечатками ладоней.

Мустанг был готов к переходу вместе со своим дорогим хозяином в Страну Мёртвых.

Четыре воина несли тело умершего в сидячей позе, остальные пели прощальную песню:

Ты ушёл от вас, смелый воин,
пошёл к мудрым отцам своим,
чтоб воевать со алыми духами.
У тебя было всё на земле, смелый воин:
просторы леса, зверя достаток,
любовь людей и жена дорогая.
Всё ты оставил и к нам не вернёшься.
Девушки волосы рвут с головы.
Слышишь их плач? Подними свои веки!
Тули, наш вождь непобедимый,
враг был хитёр и коварен.
Кровь твоя будет отмщённой!
Появится мститель из нашего рода!

Напев умолк, когда процессия приблизилась к тому месту, где был приготовлен костёр.

Здесь уже ждали невесты, окружив Мукасон и Данако, одетую в белое платье, украшенное горностаевыми хвостами. Каменно неподвижное лицо Данако не выражало никаких чувств — всё умерло в ней.

Тело внесли на вершину и посадили на коня, лицом на северо-запад, где находится Страна Мёртвых.

Данако, простившись со старой Мукасон древним знаком покоя, пошла к куче валежника. Остановилась на миг, посмотрела на собравшихся воинов, на соседнюю чащу, на макушки шатров в селении, потом уверенными шагами стала взбираться на берёзовую поленницу.

Сверху ещё раз взглянула на солнце, на чистое небо, потом опустилась на колени, прижалась лицом к ногам любимого и неподвижно замерла в этой позе.

Горестный стон женщин взлетел в небо, когда подожгли берёзовую кору и вспыхнуло яркое пламя, всё сильнее и жарче охватывая брёвна. С шипением и треском ненасытный, прожорливый огонь поднимался всё выше. Среди клубов дыма и языков пламени мелькали порой сидящий на коне воин и его коленопреклонённая жена.