Эдвард Бульвер-Литтон - Привидения и их жертвы, или Дом и разум

• Название: Привидения и их жертвы, или Дом и разум
• Автор: Эдвард Бульвер-Литтон
• Издательство: Квадрат
• Жанр: Ужасы и Мистика
• Год: 1993
• ISBN: 5-8498-0022-0

Предлагаемый вниманию читателей сборник объединяет произведения, которые с некоторой степенью условности можно назвать «готической прозой» (происхождение термина из английской классической литературы конца XVIII в.).

Эта проза обладает специфическим колоритом: мрачновато-таинственные приключения, события, происходящие по воле высших, неведомых сил, неотвратимость рока в человеческой судьбе. Но характерная примета английского готического романа, особенно второй половины XIX в., состоит в том, что таинственные, загадочные, потусторонние явления органически сочетаются в них с обычными, узнаваемыми конкретно-реалистическими чертами действительности.

Этот сплав, внося художественную меру в описание сверхъестественного, необычного, лишь усиливает эстетическое впечатление, вовлекает читателя в орбиту описываемых событий. Обязательный элемент «готических» романов и повестей — тайна, нередко соединенная с преступлением, и ее раскрытие, которое однако — в отличие от детектива может, — так и не произойти, а также романтическая история, увязанная с основным сюжетным действием.

---

Эдвард Бульвер-Литтон Привидения и их жертвы, или Дом и разум

Один мой друг — к слову сказать, философ и писатель — заметил как-то раз полушутя: — Вообразите! За то время, что мы не виделись, я обнаружил в самом сердце Лондона дом, населенный духами.

— Вот как? И что это за духи? Привидения?

— Трудно сказать со всей определенностью. Знаю лишь то, что каких-нибудь полтора месяца назад мы с женой подыскивали для себя дом с меблировкой, и как-то раз на очень тихой улице на глаза нам попалось объявление: «Сдаются меблированные комнаты». Дом расположен был в удобном месте; мы осмотрели комнаты, они пришлись нам по душе, и мы их сняли на неделю, однако съехали на третий день, и не нашлось бы силы на земле, которая бы удержала там мою жену, что мало меня удивляет.

— Что же вы там видели?

— Прошу прощения, но я бы не желал предстать перед вами суеверным фантазером, достойным осмеяния, и в то же время не смею вас просить принять на веру то, что вам кажется невероятным, ибо не подтверждается свидетельствами ваших чувств. И суть не столько в том, что мы увидели или услышали нечто, нас испугавшее (тогда бы вы сочли нас, и совершенно справедливо, жертвами нашего собственного непомерно разыгравшегося воображения или игрушками в руках обманщиков), сколько в чувстве несказанного ужаса, какое охватывало нас обоих — и ее, и меня всякий раз, когда мы приближались к дверям одной пустой комнаты, в которой не видно и не слышно было ничего особенного. Самое тут поразительное, что я впервые в жизни послушался жены — хоть она женщина недалекая — и согласился, что невозможно, пробыв три ночи в этом доме, провести там и четвертую. Посему на четвертое утро я позвал женщину, которая приглядывала за домом и прислуживала нам, и объявил, что комнаты нам не подходят и мы не сможем задержаться на неделю, как намеревались. Она сухо ответила:

— Я знаю, какова причина. Вы пробыли тут дольше иных постояльцев. Мало кто из них оставался на вторую ночь, и уж никто — на третью. Но, как я понимаю, они были к вам особенно добры.

— Они? Какие такие «они»? — спросил я, принужденно улыбаясь.

— Они, те самые, что обитают в доме, кто бы они ни были. Да я-то против них не возражаю. Они и много лет назад тут были, когда я в этом доме жила отнюдь не в прислугах. И знаю, что когда-нибудь они меня спровадят на тот свет. Что ж, так тому и быть, я стара, смерть не за горами, все одно. Тогда я снова буду с ними и навсегда останусь в этом доме, — все это женщина говорила с таким жутким равнодушием, что, право, нечто вроде трепета удержало меня от продолжения разговора. Я уплатил за неделю аренды, и мы с женой были счастливы, что так легко отделались.

— Вы возбуждаете мое любопытство, — ответил я. — Для меня нет ничего притягательнее, нежели переночевать в доме с привидениями. Умоляю, сообщите мне адрес того, откуда вы так позорно ретировались.

Мой друг назвал мне требуемый адрес, и не успели мы расплетаться, как я тотчас отправился туда.

Потребный мне дом помещался на северной стороне Оксфордской улицы, скучноватой, но большой и респектабельной, и оказался в замке. Объявления о сдаче внаем в окне не было, на стук никто не отозвался. Когда я уже было собрался уходить, юный разносчик пива, собиравший неподалеку оловянные пивные кружки, остановил меня вопросом: — Вы тут кого-то ищете?

— Я слышал, этот дом сдается.

— Да, но женщина-смотрительница вот уже три недели как скончалась, и не нашлось никого, кто согласился бы ее сменить, хотя мистер Дж. сулил хорошие деньги. Он предлагал и матушке — она работает на него поденно — фунт в неделю только за то, чтобы проветривать комнаты, но она отказалась.

— Отказалась? Отчего же?

— В доме хозяйничают привидения. Старуху-смотрительницу нашли в кровати мертвой, и глаза у нее были широко открыты. Говорят, ее удавил дьявол.

— Ну уж! А мистер Дж. — владелец дома?

— Он самый!

— Где он живет?

— На такой-то улице, в таком-то доме.

— Кто он таков? Чем занимается? Что, у него торговое дело?

— Да нет, просто одинокий господин.

Мальчик получил вознаграждение, достойное столь щедро предоставленных мне сведений, а сам я проследовал к мистеру Дж. на улицу, соседствовавшую с той, которая могла гордиться своим домом с привидениями. Мистера Дж. — по виду человека умного и обходительного — мне посчастливилось застать дома.

Я представился и без обиняков изложил свое дело. Сказал, что, как я слышал, в доме водятся привидения, и я, со своей стороны, весьма желал бы сам обследовать дом, имеющий такую подозрительную репутацию, поэтому был бы ему чрезвычайно признателен, если бы он согласился сдать мне его хотя бы на одну только ночь, за что готов уплатить любую сумму, какую он соблаговолит мне назначить.

— Сэр, — отозвался мистер Дж. с величайшей любезностью. — Я предоставляю свой дом в ваше распоряжение на то время, какое вам желательно, неважно, долгое или короткое. Об аренде нечего и говорить, это я буду вашим должником, если вы сумеете понять, что скрывается за теми странными явлениями, какие в настоящее время лишают его всякой цены. Сдать его невозможно, ибо невозможно подыскать прислугу, которая бы согласилась содержать его в порядке и отворять дверь посетителям. К несчастью, в доме водятся привидения, если позволительно употребить это слово, причем являются они не только ночью, но и днем, и, надо сказать, ночные их визиты более неприятного, а зачастую и более пугающего свойства. Несчастная старуха, умершая там три недели тому назад, была нищенкой, которую я взял из работного дома, ибо ребенком она была знакома моей родне. Одно время обстоятельства ее были так хороши, что позволяли ей снимать этот дом, принадлежавший моему дяде. Она была превосходно образована и чрезвычайно умна: никого, кроме нее, мне не удалось склонить к тому, чтобы поселиться тут. После ее внезапной смерти и после коронерского досмотра, вызвавшего кривотолки среди соседей, я совершенно отчаялся найти не то что постояльца, а даже прислугу, и с радостью предоставлю его на год безвозмездно всякому, кто возьмет на себя положенные расходы.

— Давно ли этот дом обрел свою пугающую славу?

— Трудно сказать определенно, но думаю, что очень давно. Та самая старуха говорила, что в нем водились духи еще тридцать-сорок лет тому назад, когда она его снимала. Сам я жил в Ост-Индии, служил чиновником в компании, прошел лишь год, как я вернулся в Англию, унаследовав состояние моего дяди, которому принадлежал и этот дом. Я застал его пустым и заколоченным. Мне сказали, что в нем водятся призраки и что никто там жить не хочет. Я лишь посмеялся над тем, что казалось мне глупыми россказнями. Пойдя на известные расходы, я перекрыл его и перекрасил, добавил несколько вещей к довольно старомодной обстановке, повесил объявление и обзавелся постояльцем, снявшим его на год. То был полковник в отставке на половинном жалованье. Он перебрался в дом со всей семьей: с сыном и дочерью, с пятью или шестью слугами — и все они выехали на следующий же день. И хоть о пережитом каждый из них рассказывал по-разному, в словах их сквозил одинаковый ужас. По совести сказать, я не чувствовал себя вправе ни предъявить иск полковнику, ни даже винить его в нарушении контракта. Затем я поместил туда старуху, о которой уже рассказывал, позволив ей сдавать меблированные комнаты. Но ни один жилец не продержался более трех дней. Не стану повторять вам их истории — не было двух людей, с которыми бы приключилось в точности одно и то же. Лучше вам составить свое собственное суждение и въехать в дом, не ощущая, что на ваше воображение давит груз чужих рассказов. Готовьтесь лишь увидеть и услышать всякое и примите все предосторожности, какие вам покажутся желательными.

— А самому вам не хотелось провести там ночь просто из любопытства?

— Я и провел. Правда, не ночь, а три часа и среди бела дня, но в полном одиночестве. И любопытство более меня не мучает, хотя оно и не вполне удовлетворено. У меня нет ни малейшего желания повторять мой опыт. Как видите, сэр, вы не можете посетовать на то, что я с вами не совершенно откровенен. И прибавлю от чистого сердца, если интерес ваш не чрезмерен, а нервы не отличаются недюжинной крепостью, не советую оставаться на ночь в этом доме.

— Любопытство мое возбуждено до крайности, — ответил я, — а что до нервов, то хотя лишь трус заранее уверен в своих силах, я, побывавший в стольких страшных переделках, уповаю, что нервы мои довольно закалены, чтобы я мог полагаться на их крепость даже при встрече с привидениями.

Мистер Дж. ничего более не прибавил, лишь вынул из бюро ключи и передал мне. Сердечно поблагодарив его за откровенность и за любезную отзывчивость к моим желаниям, я удалился с вожделенным предметом в руке.

Снедаемый нетерпением скорее приступить к задуманному, я, едва перешагнув порог своего дома, вызвал своего слугу, надежного молодого человека веселого нрава и неустрашимого духа и к тому же совершенно далекого от всяких суеверий.