Дж. Риддел - Дом с привидениями в Летчфорде

• Название: Дом с привидениями в Летчфорде
• Автор: Дж. Риддел
• Издательство: Квадрат
• Жанр: Ужасы и Мистика
• Год: 1993
• ISBN: 5-8498-0022-0

Предлагаемый вниманию читателей сборник объединяет произведения, которые с некоторой степенью условности можно назвать «готической прозой» (происхождение термина из английской классической литературы конца XVIII в.).

Эта проза обладает специфическим колоритом: мрачновато-таинственные приключения, события, происходящие по воле высших, неведомых сил, неотвратимость рока в человеческой судьбе. Но характерная примета английского готического романа, особенно второй половины XIX в., состоит в том, что таинственные, загадочные, потусторонние явления органически сочетаются в них с обычными, узнаваемыми конкретно-реалистическими чертами действительности.

Этот сплав, внося художественную меру в описание сверхъестественного, необычного, лишь усиливает эстетическое впечатление, вовлекает читателя в орбиту описываемых событий. Обязательный элемент «готических» романов и повестей — тайна, нередко соединенная с преступлением, и ее раскрытие, которое однако — в отличие от детектива может, — так и не произойти, а также романтическая история, увязанная с основным сюжетным действием.

---

Но вдруг я увидела нечто приковавшее мое внимание.

— Где вы взяли это, мистер Конингем? — спросила я.

— Это? — повторил он, следуя за моим взглядом. — Когда мистер Уолдрум съехал отсюда, мой отец купил этот портрет из-за необычайно красивого лица этой женщины.

— Вы сказали, портрет? — спросила я. — Кого же он изображает?

— Загадочную леди, жену Филипа Уолдрума, исчезновение которой никто так и не смог объяснить.

С трудом я добралась до окна, сославшись на головокружение. Там я смогла перевести дух, а потом получить стакан воды.

Вы хотите знать, что со мной случилось, мистер Уолдрум? Так знайте: лицо, которое я видела в зеркале, не просто походило на изображение, висящее на стене в Грейндже. Это было лицо с портрета. Вы, вероятно, помните, — мягко обратилась она к Валентайну, — что на картине каждая мельчайшая деталь выписана с почти неприятной тщательностью. На среднем пальце левой руки, над обручальным кольцом, эта давным-давно исчезнувшая женщина носила другое кольцо, похожее, как нетрудно понять, на то, что принесла мне миссис Пол.

Поверьте, когда я это увидела, у меня кровь похолодела, но я не выдала секрета, Стаффорд. Никто никогда от меня не узнает, что призрак из Кроу-Холл так же всесилен и так же загадочен, как всегда.

Я искренне поблагодарил ее светлость за доброту и отвагу, тогда как Валентайн, который был настолько возбужден, что едва мог вразумительно выразить свои мысли, заявил, что она сняла у него с души огромную тяжесть, которая день ото дня увеличивалась после смерти его отца.

Мне приятно было это слышать, однако мне не понравилось выражение его лица, когда мы вместе выходили из комнаты.

— Послушайте, Валентайн, — сказал я. — Не забывайте, что хотя ваши обстоятельства изменились, положение миссис Тревор осталось прежним. В Англии достаточно женщин, на которых вы могли бы жениться, но вы никогда не сможете жениться на ней.

Впервые на моей памяти он оттолкнул мою руку нетерпеливым жестом, пересек холл и сам открыл входную дверь, словно это я был виноват, что Джеффри в завещании лишил свою вдову всякой возможности выйти замуж. На пороге он обернулся и сказал:

— Вы опекун детей Вы отвечаете за них. Если бы вы захотели, вы наверняка сумели бы нам помочь.

— Мой дорогой друг, — ответил я. — Поверьте, я здесь бессилен. Я бы помог вам, если б завещание оставляло мне возможность.

— Это чистая казуистика, — пробормотал он.

— Это чистая правда, — ответил я.

Некоторое время он стоял в нерешительности, а затем сказал:

— Я отправляюсь в Лоу-Парк.

— Осмелюсь заметить, — в крайнем раздражении ответил я, — что лучше бы вам оставаться там, или, по крайней мере, не возвращаться сюда.

— Мне придется навестить леди Мэри.

— Если леди Мэри будет нуждаться в вашей помощи, она может переехать в Лоу-Парк. Я доведу это до сведения ее светлости.

— Неужели вы намерены сказать ей…?

— Я намерен, чтобы она сама мне сказала, — перебил я. — Послушайте, Валентайн, сердиться или дуться на меня бесполезно. Миссис Тревор достаточно страдала, и ей ни к чему видеть в своем доме возлюбленного, за которого она никогда не сможет выйти замуж. Если бы в завещании речь шла только о деньгах, я бы не стал вмешиваться, но вам известно, что это не так, и ваш долг держаться подальше от Фэри-Уотер.

Он не сказал ни слова. Он либо не заметил моей протянутой руки, либо не захотел ее замечать. Некоторое время он стоял с мрачным видом, затем, глубоко надвинув шляпу, как делает большинство мужчин в тяжелую минуту, он удалился по аллее размашистым шагом. Впервые в жизни Валентайн Уолдрум расстался со мной в ярости: его душу переполняли горечь, подозрение и отчаяние.

Глава X Тайна Кроу-Холл

Глядя, как Валентайн исчезает за поворотом, я принял решение немедленно ехать в Лондон.

Я чувствовал, что не смогу избежать свидания с Валентайном, а учитывая его теперешнее состояние, открытая ссора и последующий разрыв были бы неминуемы. Я прекрасно понимал, что в настоящий момент он испытывает ко мне глубокую неприязнь — несмотря на мой преклонный возраст, прежнюю любовь к его матери и искреннее желание быть ему и Мэри другом и помощником. И все же я его оправдывал.

В мире есть могучее чувство, владеющее как людьми, так и животными, — это ревность. И человек, одержимый ею, виновен в том, что он груб и раздражителен, не больше кошки, которая, увидев, как гладят собаку, бросается ее царапать.

Конечно, Валентайну смешно было ревновать к моему присутствию и влиянию. Однако я чувствовал, что он ревнует, поэтому решил, как я уже сказал, безотлагательно покинуть Фэри-Уотер. Истинную причину своего отъезда я сообщил леди Мэри.

— Вы правы, — заметила она, — он ведет себя нелепо, однако люди, одержимые подобными фантазиями, не внемлют голосу разума, и лучше непрочный мир, чем открытая война. В общем, это блестящая мысль. Вы отправляетесь в Эссекс наводить порядок в вашем имении, а я остаюсь здесь, чтобы миссис Тревор не чувствовала себя одинокой. Я погощу до Рождества и буду прекрасной дуэньей для вашей хорошенькой кузины.

— Когда ваши друзья смогут увидеть вашу светлость в Лондоне? — полюбопытствовал я.

— Когда здоровье моего племянника поправится, и он не будет во мне нуждаться, — ответила она. — К тому же, ни один здравомыслящий человек не женился бы теперь на мне, если б не мой титул, поэтому будет только справедливо, чтобы эта добрая душа, которая дает так много, получая взамен так мало, вдоволь насладилась общением с моей именитой родней.

Нередко аристократическая прямота леди Мэри казалась простотой, особенно в глазах неискушенных людей. Однако не могу сказать, чтобы моя кузина разделяла это заблуждение. Сама простая и бесхитростная, она легко распознавала фальшивку в том, что леди Мэри выдавала за чистую монету.

Не скрою, мне нравилась ироничная и живая фальшивомонетчица с ее блестящими яркими подделками, да и какой мужчина не питает слабость к женщине, которая просто не умеет быть скучной.

Живость характера бывает иногда приобретенной. Я твердо убежден, что в полном блеске она предстает лишь тогда, когда достигается ценой усилий, — тогда она затмевает гений или талант.

И в самом деле, спустя некоторое время моя кузина написала мне, что получает огромное удовольствие в обществе леди Мэри, ставшей еще одним членом семьи, — во что я легко поверил. "Никогда еще зима в Фэри-Уотер не казалась такой приятной, — продолжала миссис Тревор, — и я надеюсь, вы не огорчитесь, узнав, что леди Мэри приглядела здесь несколько вещей, которые она хотела бы взять в свой новый дом, и я упросила ее принять их от меня в подарок. Она предложила их купить, но я, разумеется, сказала, что об этом не может быть и речи. Знатные дамы — если леди Мэри можно считать их представительницей — наверное, довольно странные существа. Вообразите, что мы, приехав в Лоу-Парк, выбираем себе кое-что из вещей, поразивших наше воображение! А именно так и поступила леди Мэри. Только не подумайте, что я не одобряю этого, просто я не могу не сказать, как мне все это странно".

Когда я приехал в Фэри-Уотер принять участие в рождественском обеде, который в этой скромной обители всегда обставляется с большой торжественностью, я застал леди Мэри полновластной хозяйкой Фэри-Уотер, а мою кузину — несмотря на бодрые письмах и то, что Джеффри вернулся домой здоровым, хотя и недостаточно окрепшим, — осунувшейся, бледной и печальной.

— Боюсь, вам наскучила гостья, Мэри, — сказал я.

— Ах, вовсе нет. Она сама доброта.

— Что же тогда вас тревожит? Не больны ли вы?

— Не беспокойтесь, я совершенно здорова, — ответила она, уклоняясь от разговора, чего за ней прежде не водилось.

Увы! Когда колесницей правит Купидон, старейшему другу, мудрейшему советчику, способнейшему ученому, глубочайшему философу лучше посторониться.

— Боюсь, ваш protege постоянно ей пишет, — сказала леди Мэри.

— Я умываю руки, — ответил я с непреклонностью человека, который вел себя честно и требует честности от других. Но пожалел о своих словах, когда через день или два моя кузина подошла ко мне и сказала, зардевшись, потупив глаза и чуть опустив голову:

— Стаффорд, я постоянно получаю письма от мистера Уолдрума. Я пытаюсь объяснить ему мое положение, но либо я непонятно объясняю, либо он не хочет понимать. Не могли бы вы сказать ему, что я не брошу своих детей, даже если любила бы его в тысячу раз сильнее.

— Вы ставите передо мной трудную задачу, дорогая, — ответил я.

— Слишком трудную? — спросила она.

— Не тогда, когда просьба исходит от вас, — ответил я и на следующий день покинул Фэри-Уотер.

Прежде чем написать Валентайну, я запасся копией завещания Джеффри. Я рассудил, что знакомство с документом убедит его лучше потока доводов и упреков.