Дмитрий Володихин - Рюриковичи

• Название: Рюриковичи
• Автор: Дмитрий Володихин
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2013
• ISBN: 978-5-235-03640-6

Династия Рюриковичей правила Русью семь с половиной веков. Судьба нашей страны намертво сплетена с судьбой этого рода. Принадлежавшие к нему личности оказали заметное влияние на политику, культуру, веру, быт русского Средневековья. Их именами наполнены учебники, фильмы, исторические романы. Их живописные изображения висят в картинных галереях и украшают стены храмов. О их деяниях по сию пору спорят историки.

Книга, предлагаемая вниманию читателей, включает в себя более трех десятков биографий. Среди ее героев — выдающиеся государственные деятели и полководцы, почитаемые православные святые и — рядом с ними — люди, которые в своей жизни на первый взгляд не совершили ничего примечательного. Одни из них правили небольшими княжествами, другие носили титул великих князей, а затем и царей московских и всея Руси, управляли громадными территориями. Но именно через биографии этих людей, объединенные в одной книге, можно проследить, как изначальное Киевское княжество в течение нескольких столетий превратилось в иное государство — то самое, в котором мы живем и поныне, — Россию.

---

Карьера его пошла на подъем. Он женился на весьма знатной даме — Елене Михайловне из княжеского рода Репниных-Оболенских. Родня его успешно бьет шведов и поляков на фронтах Ливонской войны.

Все так удачно складывается… И вдруг — опала, арест!

Охлаждение царя к аристократу длилось очень недолго, всего лишь несколько месяцев. Но Василий Иванович понял на своей шкуре: тот, кто находится на верхних ступенях власти, может в одночасье потерять всё. Князю повезло, что царь вернул его ко двору, отменил опалу, дал воеводскую должность. При гневливом, переменчивом, артистическом характере Ивана IV дело могло кончиться гораздо хуже.

При новом царе, Федоре Ивановиче (1584–1598), Шуйские блаженствуют. Они — у кормила власти, им даются выгодные, высокие посты. Василий Иванович пожалован чином боярина, ему доверяют воеводство в огромном Смоленске. Это не скромный Дорогобуж, где когда-то мыкался его отец! Иностранцы видят в нем крупную фигуру. К тому же за ним следует слава умнейшего в роду Шуйских.

Семейство достигает высоты, на какую не восходило вот уже лет сорок — со времен малолетства Ивана Грозного. Но и падение его удивительно!

Проиграв борьбу за власть с Годуновыми, Шуйские жестоко расплатились. Двое из них легли в могилу, в том числе брат Василия Ивановича Андрей. Почти все представители рода лишились земель, должностей, отправились в непочетную ссылку. Где и пребывали на протяжении нескольких лет.

А теперь самое время вернуться к событиям 1591 года, началу рассказа о судьбе Василия Ивановича.

Князь расследует смерть царевича Дмитрия. Он следователь опытный, возглавлял когда-то Московский судный приказ. Почти наверняка он докапывается до сути, и логика разбирательства ведет его к Годуновым. Как поступить князю? Рассказать во всеуслышание о том, что ему открылось? Его дед лишился жизни в опале. Его отец согласился на позорный брак одного из сыновей, чтобы восстановить благосостояние семьи и открыть дорогу собственной карьере. Он сам угодил в опалу при Иване Грозном. Его брат убит Годуновыми. Его родня унижена и раздавлена.

Сказать правду?

А в ответ Годуновы не только уничтожат его, но еще и дотопчут родню. Опыт собственных несчастий и, не менее того, бед, обрушившихся на близких, говорил ему, что это будет сделано незамедлительно, жестоко, беспощадно.

Василий Иванович доложил: несчастный случай.

Можно ли его оправдать? Во всяком случае, можно понять — у него имелись самые серьезные причины бояться и за свою жизнь, и за судьбу всего рода.

Старшего из Шуйских немедленно обласкали. Свидетельство того, что правительственная группировка (те же Годуновы и прочие союзные им вельможи) вернула доверие Василию Ивановичу, отыскивается в официальном документе. Тогда Россия вела большую войну со Швецией. Боевые действия шли вот уже несколько лет, принося то успехи, то неудачи. В списке воевод, направленных летом 1592 года в Новгород Великий — на формирование новой армии для борьбы со шведами, первым стоит имя Василия Ивановича Шуйского. Князю дают положение первого воеводы большого полка. А это, по воинским обычаям того времени, означало статус командующего. Семь лет никому из Шуйских не давали под команду не то что целое соединение, а хотя бы один полк! Теперь — дали. Показали им самим и всем прочим царедворцам: Шуйским государево благоволение возвращено.

Роду вернули кое-что из прошлого величия. Шуйские заседают в Думе, водят полки. Сам Василий Иванович рассуживает местнические тяжбы, воеводствует в богатом Новгороде, по праздничным дням бывает приглашен к царскому столу. Относительное благополучие и его, и рода длится весь остаток царствования Федора Ивановича и продолжается при Борисе Годунове (1598–1605). Когда Борис Федорович восходит на престол, Шуйские, по знатности, по древнему праву своему первейшие кандидаты на царский венец, не противодействуют ему.

Страшно.

Хотя и поворчали немного, но тихо, между собой, неофициально. А «Утвержденную грамоту» об избрании старого врага на царство подписали. Ворчание потом припомнили: одного из братьев Василия Ивановича обвинили в ведовстве, понизили в чине, а свитских людей его угнали в Сибирь. У самого В. И. Шуйского ничего не отобрали, зато позволили «худородным» выскочкам позорить его и бесчестить, вплоть до публичных побоев.

Вот так, униженно, тени своей остерегаясь, но всё же при дворе, на положении большого боярина, доживает Василий Иванович последние годы перед Смутой. Последние годы порядка и покоя. Последние годы главного своего неприятеля — царя Бориса Федоровича. И он доволен. Как и при Иване Грозном — всё могло сложиться гораздо хуже.

Что ему этот царевич Дмитрий? Бастард из рода московских Даниловичей, нагло присвоивший себе всю власть над Русью! Жалко его? Да нимало. Братьев своих жалко. Земель своих жалко. А мальчишку… да кому он нужен! Без него, пожалуй, может завязаться интересная игра… Одним наследником трона меньше, не так ли?

Эта ложь, благотворная для рода, вернется к Василию Ивановичу еще трижды, и под занавес так ударит облагодетельствованный им род, что он навсегда сойдет со сцены большой политики. Есть в судьбе Василия Ивановича великая трагедия. Бог требовал от него правды, род — лжи. Выбрав кровь, отвернувшись от неба, Шуйский еще раз высоко поднимется. Но и рухнет больнее, чем прежде.

В 1604 году против Бориса Годунова выступил самозванец Григорий Отрепьев, именовавший себя «чудесно спасшимся царевичем Дмитрием Ивановичем». В русскую историю он вошел под именем Лжедмитрия I. Авантюрист получил помощь от поляков, набрал войско и вступил в пределы России.

Любопытно, что среди воевод царя Бориса Федоровича с особенным упорством и умением Лжедмитрию противостояли Шуйские — братья Дмитрий и Василий. Первый из них командовал полком в армии князя Мстиславского, нанесшей самозванцу удар под Новгородом-Северским. Второй удачно действовал в сражении при Добрыничах (1605), где воинство Лжедмитрия разбили наголову. Затем, выполняя государев приказ, Василий Иванович упорно стоял с войском под Кромами, осаждая сторонников Лжедмитрия.

Когда Борис Федорович умер и его сменил на троне сын Федор Борисович, Шуйские вернулись в Москву. Здесь, как сообщает современник-иноземец, князь Василий публично «клялся страшными клятвами, что истинный Димитрий не жив и не может быть в живых, и показывал свои руки, которыми он сам полагал во гроб истинного [Димитрия], который погребен в Угличе, и говорил, что это расстрига, беглый монах, наученный дьяволом и ниспосланный в наказание за тяжкие грехи, и увещевал [народ] исправиться и купно молить Бога о милости и оставаться твердым до конца».

Иначе говоря, Василий Шуйский оказался в числе твердых сторонников годуновского семейства. На поле боя он проявил отвагу. На московских площадях — верность государю.

Возможно, эти душевные качества князь показал из страха перед всемогущим родом царя Бориса. Но, скорее, сыграло роль глубокое презрение князя к безродному выскочке-авантюристу, покусившемуся на русский престол. Василий Иванович, хоронивший царевича Дмитрия, мог увидеть и даже, скорее всего, увидел в злом маскараде, предпринятом подменышем, пощечину всей русской знати. Кто желает в государи русские? Ничтожный человечишка, ряженый, грязь! Годуновы — те хотя бы знатный род, невеликий, но — знатный, боярский. А это что такое? Собаку — на трон?!

Твердости Василия Ивановича хватило ровно до того момента, когда стало ясно, что Годуновы проиграли большую политическую игру и власти им не удержать. Войска стремительно переходили на сторону Лжедмитрия. Гонец от самозванца явился под Москву, в Красное Село. Тамошние жители, по свидетельству другого иноземца, «приняли этого гонца с большим благоговением и честью, великой толпой пошли с ним в город на площадь, окружили его там и созвали московскую чернь. Посол прочитал им письмо Димитрия, передал им приказания его и все подробности. Простолюдины стали между собою советоваться, пошли к князю Василию Ивановичу Шуйскому, просили его не скрывать от них правды, подлинно ли он велел похоронить молодого Димитрия, родного сына Ивана Васильевича, убитого в Угличе. Тогда тот отвечал им и дал знать, что Димитрий избежал козней Бориса Годунова, а вместо него убит и похоронен по-княжески сын одного священника».

Шуйский отправился ко двору самозванца, стоявшего в Туле, и там присягнул ему.

Несмотря на это, судьба Василия Ивановича висела на волоске. Когда сторонники Лжедмитрия убили молодого царя Федора Борисовича с ближайшей родней, князь оказался худшим врагом самозванца. Шуйского подозревали в желании убить новоявленного «Дмитрия Ивановича» и уж точно не могли простить речей, произнесенных против самозванца публично незадолго до падения Годуновых. По словам французского наемника Жака Маржерета, он «был обвинен и изобличен в присутствии лиц, избранных от всех сословий, в… оскорблении величества и приговорен императором Дмитрием Ивановичем к отсечению головы, а два его брата — к ссылке. Четыре дня спустя он был приведен на площадь, но когда голова его была уже на плахе в ожидании удара, явилось помилование, испрошенное императрицей — матерью названного Дмитрия, и одним поляком, по имени Бучинский, и другими; тем не менее он был отправлен в ссылку вместе с братьями, где находился недолго. Это было самой большой ошибкой, когда-либо совершенной императором Дмитрием, ибо это приблизило его смерть».