Степан Бардин - И штатские надели шинели

• Название: И штатские надели шинели
• Автор: Степан Бардин
• Жанр: Биографии и Мемуары

---

Я, конечно, мысленно наметил имена отличившихся в боях, продумал, что о них рассказать, какое предприятие они представляли в дивизии - "Электросилу" или "Скороход", завод имени Егорова или авиационный институт, Ленмясокомбинат или ремонтный автомобильный завод.

Второй этап длился значительно дольше, по характеру боев и событий отличался постоянством позиций, отсутствием горечи отступлений. Воины нашей дивизии вместе с населением Ленинграда пережили трудную зиму 1941/42 годов. В этот период большой размах получило движение снайперов-истребителей, ставшее грозой для фашистов. Меткими выстрелами снайперов за восемь месяцев было уничтожено 3500 солдат и офицеров противника.

В заключение я решил призвать хранить и умножать боевые традиции дивизии, не ослаблять связей с предприятиями Московской заставы - родиной нашей дивизии, а также поблагодарить рабочих Кировского завода и Судостроительного завода имени Жданова, ближние подступы к которым мы охраняем, получая от них повседневную помощь.

И, конечно, традиционная концовка: здравица в честь Коммунистической партии и Родины, в честь героев-ленинградцев.

Все это я произнес с трибуны малого зала Дома культуры имени Горького, куда, кроме бойцов и командиров всех подразделений нашей дивизии, прибыли представители рабочих и служащих Московского и Кировского районов.

В конце собрания вышел на трибуну секретарь Московского райкома партии Тихонов. Он сообщил, что фашисты за два года войны потеряли под Ленинградом убитыми 470 тысяч солдат и офицеров, а это больше половины армии, двинувшейся на наш город в начале войны, 5 тысяч орудий и минометов, 8 тысяч пулеметов и автоматов, 1200 танков и бронемашин.

Когда Тихонов сказал, что гитлеровские войска, пришедшие к берегам Невы, чтобы овладеть северной цитаделью страны Советов, в ближайшее время будут разгромлены, люди в едином порыве воскликнули: "Смерть немецко-фашистским оккупантам!"

Зал, где проходило юбилейное собрание, бойцы покидали в хорошем настроении, с чувством гордости за свою дивизию, за свой город, в котором выросли, жили и который теперь защищают. Многие из бойцов и командиров в дивизии служили с первых дней ее существования. Тут был старший лейтенант Устинович Михаил Петрович, возглавлявший до войны на "Электросиле" отдел подготовки рабочих кадров. С этого же прославленного предприятия и офицер связи Староверов Виктор Александрович. Здесь же скороходовец старший лейтенант Николай Перов, бывший штукатур мясокомбината ефрейтор Кошкина Мария Алексеевна, капитан, начальник артснабжения 141-го полка Синицин Иван Иванович, старший сержант, оружейный мастер Орлов Николай Григорьевич, командир орудия старшина Фирсов и, конечно, известные в дивизии командиры и политработники - командир полка Герой Советского Союза подполковник Краснокутский, майор, заместитель командира артполка по политчасти Гусев, майор, агитатор политотдела Ковязин, врачи медсанбата Боровская и Волгина. Все они, в парадной, аккуратно подогнанной форме, при орденах и медалях, как лучшие из лучших представляли на юбилее дивизии свои части и подразделения.

С торжественного вечера я возвращался к себе в политотдел, который по-прежнему находился в Автове, вместе с командиром пятьдесят девятого полка, подполковником Е. М. Краснокутским. Пошли мы пешком, так как до Автова от Дома культуры имени Горького не так уж далеко, да и хотелось после душного помещения подышать свежим воздухом, размяться.

Шли не торопясь и, конечно, говорили о людях дивизии, о бывших ополченцах, которые за два года стали опытными воинами.

В докладе, ограниченный временем, я вынужденно говорил о людях очень скупо и мало, о чем и сказал с сожалением Краснокутскому.

Командир полка с удовольствием подхватил эту тему:

- Да, действительно, в наших частях и подразделениях сложился надежный костяк, и составляют его бывшие ополченцы. С ними хорошо воевать, не подведут. Поверьте мне, я знаю толк в "военной косточке" - давно служу в армии.

И Ефим Маркович стал перечислять имена командиров, политработников и рядовых своего полка, которые, по его мнению, составляют гордость дивизии, являются отличными воинами. Упомянул он и сандружинницу Женю Паршину. Я слышал, что ее в полку почему-то называют "начальником штаба артиллерии", и попросил Краснокутского рассказать о ней поподробней. И вот что узнал от Ефима Марковича.

До войны Женя была студенткой института. На фронт пошла добровольно и была зачислена в полк сандружинницей, Женя - маленькая, хрупкая девушка, но очень смелая. В полку в нее влюбился сибиряк, огромного роста и внушительного телосложения, командир противотанковой батареи Сергей Коряга. Влюбилась в него и Женя. Они съездили в загс и поженились, в полку им устроили настоящую свадьбу. С тех пор Женя стала как бы тенью своего мужа, никогда не оставляла его одного. Он в атаку идет - и она следом за ним. Помогает во всем, делает расчеты, наносит обстановку на карту. В общем стала Женя правой рукой командира батареи. За это-то и прозвали ее "начальником штаба артиллерии", хотя в действительности и должности-то такой не было. И, конечно, Женя перевязывала и выносила с поля боя раненых.

- Во время Старопановской операции, - рассказывал Краснокутский, - ко мне на НП пришел мой заместитель по политчасти, тоже сибиряк, и высказал опасения за жизнь Жени Паршиной, которая и на этот раз вместе с мужем пошла в атаку. "Убьют зазря нашего лучшего санитара, - заявил он. - Кто тогда будет отвечать?"

Я вызвал Корягу и потребовал, чтобы он вернул свою жену в санитарный взвод. Командир батареи, человек дисциплинированный, сразу же выполнил мой приказ. Вдруг мне докладывают: "Начальник штаба артиллерии" просится к вам". - "Пусть войдет", - говорю я.

Входит Женя Паршина. Приложила к берету руку и говорит:

- Товарищ командир, почему вы лишаете меня возможности выполнять воинский долг в бою?

Я как-то даже опешил. Но тут же нашелся и отвечаю ей полушутя:

- Знаешь, в бою иногда бывает, и убивают. Что тогда мне делать? Тогда тобой и не покомандуешь.

- Что будет, того не миновать. А воевать, между прочим, - не прихоть моя, а долг. И убить могут не только меня, а любого, но им-то вы запретов не даете.

Она, конечно, немного сдерзила мне, но упорный и прямой ее характер я знал давно. Знал ее и как мужественного и честного солдата. И потом... права она была все-таки. Так что я махнул рукой, дескать, пусть будет по-вашему.

Она резко повернулась кругом, щелкнула каблуками и вышла из землянки. Через некоторое время мне доложили, что она снова с батареей на самом опасном участке.

Вот такая эта Жена Паршина. За тот старопановский бой ее наградили медалью "За отвагу".

Расплата

1

Осенью 1943 года в теплые сухие дни бабьего лета нашу дивизию снова перебросили на Пулковские высоты. И сразу же прибыли представители 42-й армии, в состав которой мы вошли.

В один из дней, после того как мы "осели" на Пулковских высотах, меня ранним утром вызвали к командиру дивизии Константину Владимировичу Введенскому. Второпях пришлось подшить чистый подворотничок, до блеска надраить сапоги. На то была своя причина: у комдива, как сообщил его адъютант, находился член Военного совета армии, известный своей строгостью и нетерпимостью к малейшей неряшливости офицеров. Попадешься ему на глаза небритым или в помятой гимнастерке - получишь нагоняй.

И действительно, когда я явился к комдиву, член Военного совета окинул меня с ног до головы ястребиным взглядом. Придраться, очевидно, было не к чему, и он медленно, растягивая слова, спросил, хорошо ли я знаю расположение своих частей.

- Только вчера обошел их.

- Вот и отлично. Не будем зря терять времени. Идемте, майор.

Я шел за быстро шагавшим генералом на почтительном расстоянии, памятуя о том, что, когда начальство не расположено к разговору, следует держать язык за зубами. А между тем мне не терпелось узнать цель прибытия к нам члена Военного совета армии. Не собирается ли командование бросить нашу дивизию на штурм врага, засевшего вдоль южных склонов Пулковских высот? Давно бы следовало. Очень уж большое преимущество давал ему этот район. С Вороньей горы, особенно из Александровки и деревни Кузьмине, Ленинград, простирающийся по всей обширной невской низине, виден как на ладони. Отсюда даже можно различить площади и проспекты, проследить все изгибы Невы и полюбоваться Исаакиевским собором... Но что до всей этой строгой красоты города фашистам! Хищнически примечая все, что в нем происходит, они цинично определяли очередную цель для артиллерийского обстрела и варварской бомбежки с воздуха, продолжая разрушать жилые дома, театры, промышленные предприятия, убивать детей, женщин и стариков.

Вот и Пулковская высота, еще недавно служившая ученым, познающим Вселенную, стала теперь рубежом ожесточенных схваток с фашистами, которым бесноватый фюрер приказал овладеть Ленинградом, разграбить его, а потом стереть с лица земли. Гитлер был уверен, что дни Ленинграда сочтены.