Степан Бардин - И штатские надели шинели

• Название: И штатские надели шинели
• Автор: Степан Бардин
• Жанр: Биографии и Мемуары

---

После выполнения задания наши саперы рассказывали, что противник расставил на этом участке прыгающие мины. Особенность их в том, что к ним прикреплялась изогнутая проволока, концы которой разбрасывались по полю. Достаточно было задеть эту проволоку ногой или рукой, как мина подпрыгивала и рвалась в воздухе. Осколки ее очень опасны потому, что стелились пег земле, поражая не только идущих или сидящих, но даже и тех, кто полз или лежал.

- Много ли вам удалось обезвредить таких мин? - спросили Монакова, когда он вернулся со своими саперами с задания.

- Несколько штук. Хорошо, что мы знали о их существовании, а то бы поплатились жизнями.

Теперь настала очередь артиллеристов. Орудийный грохот раздался с первыми лучами солнца. Засверкали молнии орудийных выстрелов. В этот момент весь передний край от Урицка, Старо-Паново до Горелово и Володарки сплошь был покрыт огненными взрывами, тучами дыма, столбами взлетающей земли.

Артподготовка длилась около часа. Снаряды один за другим рвались в расположении противника, разрушая его огневые точки, проволочные заграждения, перепахивая ходы сообщений, поражая технику и живую силу.

В Старопановской операции впервые было применено новое реактивное оружие страшной разрушительной силы и огромного психологического воздействия. Это оружие получило у бойцов кличку "Иван-долбай", хотя официально оно называлось очень скромно и кратко "М-31". Каждая такая мина по своей мощи превосходила снаряды "катюши" более чем в три раза. Мы были приятно удивлены, когда вслед за очередью "катюш" раздался залп из какого-то незнакомого нам оружия и над головами пролетели серого цвета чудовища с огненными хвостами. От их разрывов дрожала земля. Даже на нашем переднем крае обвалились землянки и осыпались брустверы.

Как только утихла артиллерия, в воздухе появились наши штурмовики. В это же мгновение пошли в атаку пехота и танки.

Атака была решительной и быстрой. Бойцы, возглавляемые старшим лейтенантом Жириным и батальонным комиссаром Тутуркиным, первыми поднялись и с возгласом "Ура!" ринулись вперед. Одновременно танкисты открыли из своих пушек стрельбу по огневым точкам фашистов. Среди танкистов был уроженец Старо-Паново Павел Фокин. Перед боем он говорил: "Не дождусь наступления. Я ведь вырос в этой деревне, там и дом наш. Интересно, стоит он или его уже нет?" И вот танки, преодолев первую вражескую линию обороны, ворвались в деревню. Павел остановил танк у родного дома, открыл люк и вылез из машины. От волнения у него выступили слезы на глазах. Он сделал несколько шагов и замертво упал. Его скосила автоматная очередь фашиста, спрятавшегося на чердаке соседнего дома...

Бойцы 59-го полка, которым командовал полковник Краснокутский, выбив гитлеровцев из Старо-Паново, стали преследовать и теснить их в глубь обороны, форсировали Дудергофку и ворвались в Урицк.

- Урицк мы уже считали взятым, потому что немцы, завидев нас, покинули его, - сетовали потом бойцы, - но неожиданно поступил приказ от командира дивизии - отойти назад и закрепиться на правом берегу Дудергофки.

Да, планом предусматривалось выйти только к Дудергофке и закрепиться. Однако подразделения полка, почувствовав панику у врага, увидев, как он драпает, и преследуя его, ворвались в Урицк. Как должен был реагировать на это комдив? Изменить свой первый план и сделать все, чтобы закрепиться в Урицке и расширить клин, образовавшийся в обороне противника.

Но у Лебединского для этого не хватило смелости. Он испугался, как бы не зашли его подразделения слишком далеко. Поэтому-то и отдал приказ выровнять фронт, то есть вернуть из Урицка первый батальон 59-го полка. Как и следовало ожидать, через некоторое время фашисты опомнились и, конечно, поспешили вернуться в добровольно оставленный нами населенный пункт.

Секретарь партийной комиссии майор Г. И. Терновой, вернувшись ночью из полка, возмущался: "Если бы в помощь 59-му были брошены дополнительные силы, то нам бы удалось полностью разгромить 215-ю пехотную дивизию противника и глубоко вклиниться в их оборону. Однако вместо этого вернули наши подразделения из отбитого у гитлеровцев Урицка. Что это - ошибка или глупость?!"

4

Первым в Урицк ворвался батальон 59-го полка, действиями которого руководил старший политрук Михаил Давыдов. Ему-то и было приказано вернуться из Урицка к Дудергофке. Давыдов хотя и не сразу, но выполнил этот приказ. А через сутки, когда наши части снова атаковали Урицк, Давыдов был ранен и доставлен в медсанбат. Узнав об этом, я поспешил к нему. Хотелось узнать подробности боя за Старо-Паново и Урицк.

Старший политрук лежал на койке с забинтованной головой и правой ключицей. Мне показалось, что передо мной не Давыдов, а известный в стране боксер Градополов, которого не раз видел на ринге. Так они были похожи. Те же очертания лица, те же чуть прищуренные и все время следящие за тобой глаза, небольшой прямой нос, коротко подстриженные "под бокс" черные волосы, упрямый, слегка вытянутый вперед подбородок.

Сначала разговор не клеился. Михаилу Ивановичу не очень-то хотелось вспоминать о том, как был оставлен Урицк. Лишь немного успокоившись, комиссар батальона стал рассказывать о том, как все случилось.

- В Старо-Паново мы ворвались быстро. Первое, что бросилось в глаза, полыхающие дома. Их немцы подожгли при отступлении. Всюду торчали почерневшие печные трубы. Фашистов здесь уже не было.

- Выходит, что деревня была взята без боя?

- Нет. Деревню сначала атаковали бойцы 141-го полка. Но они, встретив сильный огонь противника, залегли. Вот тогда-то наш командир полка Герой Советского Союза полковник Краснокутский и обратился к командиру дивизии за разрешением пустить в бой два наших батальона. Второй возглавил комбат Жирин и комиссар полка Тутуркин. А я - свой, первый.

Тут Давыдов замолчал. Он, видимо, еще не мог освободиться от пережитого. Чувствовалось, что он хотя и разговаривал со мной, а сам в мыслях все время был там, на поле боя.

- На фрицев мы наткнулись сразу же за Старо-Паново. Они открыли по нам страшный огонь. Затарахтели пулеметы и автоматы, кругом рвались мины и гранаты. Но мы, охваченные азартом боя, не прекратили наступления. Я бежал, не помня себя, точно завороженный. Со мной рядом мчался наш батальонный парикмахер Саша Тихомиров. Ему бы сидеть в землянке и стричь бойцов. Ведь его никто не принуждал идти в атаку. Но он пошел. Пошел, чтобы отомстить фашистам за мать и сестру, которые погибли в Ленинграде от голода, за раны своего города. Если бы вы видели, сколько в нем было решимости, жажды мести!

Давыдов снова умолк. Глаза его повлажнели. Глотнув из стакана воды, он продолжал:

- Не могу сказать, сколько Тихомиров поразил фашистов. А вот сам не уцелел. За деревней его сразила пуля. Жаль парня. Очень уж был душевный, заботливый. Его у нас все любили. А сандружинницы все время вздыхали красавец... Немцы не выдержали нашего напора и пустились наутек. Нам все же удалось несколько человек взять в плен. Нашивки у них были эсэсовские.

- Что же было дальше?

- В деревне мы останавливаться не стали и побежали в сторону Дудергофки. По приказу наш 59-й полк и 141-й должны были здесь остановиться и закрепиться. Но, увидев, как фашисты побежали к Урицку, покинув противоположный берег реки, мы решили продолжать преследование врага. Переправиться через Дудергофку было не сложно - речка небольшая. Все же вымокли. Но денек был жаркий. На шоссе, по пути в Урицк, заметили два броневика, автобус и несколько легковых машин, около которых суетились немцы. Я отдал приказ пулеметчикам открыть огонь по отступающему противнику, поразить легковые машины и автобус. И тут же одна из легковых машин загорелась. Видимо, пробили бак с бензином. Броневики пустились наутек. Остался стоять лишь автобус, около которого толпилось несколько гитлеровцев. Наверное, заглох мотор. Видя растерянность фашистов, я подозвал командира третьей роты лейтенанта Осипова и приказал немедленно атаковать... И вот мы у автобуса. Фашисты, не успевшие бежать, побросали автоматы и в испуге подняли руки. Автобус оказался штабным. В нем были разные документы, карты, и канцелярские принадлежности. Мы не сразу заметили, что под машиной, притворившись мертвым, лежал гитлеровский подполковник. Наши ребята вытащили его за ноги, и он тоже поднял руки. Возиться мы с ним не стали. Некогда было. Отправили в штаб полка.

- Что же было дальше?

- Продолжали наступать. Не останавливаться же, когда противник бежит. Правда, впереди был большой населенный пункт - Урицк. Мы понимали, что в Урицке встретим упорное сопротивление. Но очень уж велик был соблазн. И мы подбежали к полотну железной дороги, продолжая атаковать отступавших. Но здесь неожиданно затарахтел вражеский пулемет, уложивший весельчака-дагестанца лейтенанта Гусейнова, бойцов Антонова, Удалова и Кирюшина. Тогда старший лейтенант Румянцев, взяв несколько гранат, пополз к вражескому пулемету. Я знал его жажду отомстить фашистам. У него, как и у Саши Тихомирова, в Ленинграде умерли от голода мать, отец и маленькая сестренка. За продвижением лейтенанта наблюдал с большим волнением. Мне было видно каждое его движение. Вот Румянцев уже у цели. Взмах руки, и... взрыв. Но вражеский пулемет продолжает действовать, прижав нас к насыпи железной дороги. Румянцев бросил вторую гранату. И тут я увидел, как он растянулся, сраженный вражеской пулей. Но своего добился. Пулемет замолчал. В Урицке схватка была недолгой... Я уже хотел послать связного с рапортом о взятии Урицка. Но кто-то из бойцов подбежал ко мне и сообщил, что в овраге замаскированы крупнокалиберные пушки. Пришлось собрать комсостав батальона и наметить план захвата вражеских дальнобойных орудий, которые, как оказалось потом, вели огонь по Ленинграду. Подробно рассказывать не стану, как мы их захватили. Лишь скажу, что атаковали с двух сторон - с обоих флангов.