Бернард Шоу - Карьера одного борца

• Название: Карьера одного борца
• Автор: Бернард Шоу
• Издательство: Панорама
• Жанр: Классическая проза
• Год: 1993

Известный драматург и прозаик Джордж Бернард Шоу (1856-1950) был удостоен в 1925 году Нобелевской премии «за творчество, отмеченное идеализмом и гуманизмом, за искрометную сатиру, которая часто сочетается с исключительной поэтической красотой». Том «Избранных произведений» включает пьесы «Пигмалион» (1912), «Святая Иоанна» (1923), наиболее известные новеллы, а также лучший роман «Карьера одного борца» (1885).

---

Но Лидия уже взглянула на него и догадалась, что новый пленник был Парадиз, хотя лицо его было изувечено до неузнаваемости. Его костюм был похож на костюм Кэшеля, за исключением того, что поясом ему служил синий платок с белыми крапинками, а на плечах у него была старая попона, сквозь складки которой виднелись обнаженные бока, окрашенные во все цвета, какие только могут быть причинены ушибами. Что же касается его лица, то небольшая щель и дыра в комке багрового мяса указывали на присутствие глаза и рта; остальных черт нельзя было различить. Очевидно, он еще мог немного видеть, потому что поднял свою распухшую руку, чтобы поправить попону, а затем спросил хриплым голосом, с сильно затрудненным дыханием, не даст ли леди напиться бедному борцу, который сделал все, что мог, чтобы оправдать доверие державших за него пари. Кто-то из присутствовавших подал ему фляжку, а Меллиш вызвался, под условием, чтобы его на минуту освободили, влить ее содержимое в глотку Парадиза. Как только водка прошла сквозь раздувшиеся губы, Парадиз собрался с силами и закричал во весь голос:

— Он послал за полицией, потому что не мог больше держаться. Я готов продолжать бокс.

Полисмены приказали ему замолчать и столпились вокруг, закрывая его от Лидии, которая, не выказывая ни чувства жалости, ни отвращения, предложила полисменам отвести изувеченного в замок и там оказать первую помощь. Она прибавила, что там может подкрепиться и весь отряд полиции. Полицейский сержант, который очень устал и чувствовал сильную жажду, поколебался. Лидия, заметив это, стала распоряжаться так, как будто это было уже делом решенным.

— Башвиль, — сказала она, — будьте добры показать им, куда они должны пройти, и позаботьтесь, чтобы им дали все необходимое.

— Какой-то вор украл мой сюртук, — мрачно сказал Меллиш, обращаясь к Башвилю. — Если вы одолжите мне свой, а эти почтенные полисмены не стащат его с моей спины, я вам верну его через день или два. Я честный человек и был здесь жильцом у милостивейшей леди.

— Вашему товарищу сюртук еще нужнее, чем вам, — строго произнес сержант. — Быть может, найдется старый кучерский плащ или что-нибудь в этом роде. Я сам позаботился бы о том, чтобы он был возвращен в целости. Мне очень не хотелось бы вести этого господина по деревне в одеяле, словно дикого индейца.

— У меня есть такой плащ, — сказал Башвиль. — Я сейчас принесу его вам.

И прежде чем Лидия могла придумать какой-нибудь предлог, чтобы остановить его, он исчез, и она слышала, как он вошел в дом через заднюю дверь. Ей показалось, что все вокруг нее умолкли, словно обман уже обнаружился. Меллиш, который выжидал удобного случая, чтобы протестовать против последнего замечания полисмена, сердито произнес:

— Кого вы называете моим товарищем? Пусть меня гром поразит на месте, если я когда-либо видел его прежде.

Лидия посмотрела на него, как смотрит каторжник на того несчастного, которого сковывают общей с ним цепью. Он делал то же, что делала перед этим и она, — лгал. Башвиль, пройдя все комнаты, вошел в библиотеку через внутреннюю дверь, держа в руке старый ливрейный плащ.

— Набросьте это, — произнес он, — и пойдемте в замок со мною. Вы можете осмотреть все дороги на пять миль в окружности с южной башни и разглядеть на них каждого человека в подзорную трубу. С вашего позволения, сударыня, мне кажется, что Фебе следует пойти с нами, чтобы помочь.

— Конечно, — сказала Лидия, спокойно глядя на него.

— Я достану в замке платье для этого человека, который так нуждается в нем. Ну, а теперь, молодцы, в дорогу.

— Благодарю вас, леди, — произнес сержант. — Нам пришлось целое утро порядком поработать, а теперь мы не можем сделать ничего лучше, как выпить за ваше здоровье.

Он опять прикоснулся к своей каске. Лидия слегка поклонилась ему.

— Держитесь ближе друг к другу, ребята, — сказал он, когда толпа двинулась за Башвилем.

— О, — с насмешливой улыбкой произнес Меллиш, — держитесь ближе друг к другу, как гуси. Да, хороший оборот приняли дела, если англичанина преследуют за то, что он остановился, увидев толпу.

— Ну ладно, — сказал сержант. — Принимая во внимание, что вы хорошо вели себя и не сопротивлялись, я очень сожалею, что вы не заметили, где спрятаны колы и веревки. Я мог бы замолвить словечко, во время разбора этого дела, за того, кто указал бы мне, где их найти.

— Колы и веревки! Силы небесные! Да там вовсе не было ни колов, ни веревок. Ведь это была только простая драка, если там вообще-то что-нибудь было. Я, по крайней мере, ничего не видел, но вы, очевидно, видели. И это только доказывает, что вы хитрее меня. Вот и все.

Тем временем последние люди полицейского отряда удалялись. Лидия следила за ними, стоя у дверей. Когда она повернулась, чтобы войти в дом, она увидела Кэшеля, осторожно выходящего из комнаты, в которой он прятался. Его возбуждение прошло. У него был деловой, серьезный и озабоченный вид.

— Они все ушли? — спросил он. — А этот ваш слуга — славный малый. Он обещал мне принести кое-какую одежду. Что же касается вас, то вы лучше, чем… Что вы делаете? Куда вы хотите идти?

Лидия надела шляпу и закуталась в шаль. Красные пятна то появлялись, то исчезали на ее щеках, глаза и ноздри были сильно расширены.

— Вы не хотите разговаривать со мной? — нерешительно произнес он.

— Да, не хочу, — страстно воскликнула она. — Не смейте никогда больше показываться мне на глаза. Из-за вас я пошла на обман. Я заставила моего слугу — честного человека — быть соучастником во лжи. Мы хуже вас, потому что даже ваше дикое ремесло не так дурно, как внесение в мир лжи. Вот что мне принесло знакомство с вами! Я позволила вам войти в этот дом, как в убежище. Я никогда больше не переступлю его порога.

Кэшель, смущенный, весь сжался, как ребенок, который, стараясь украдкой достать лакомое блюдо с высокой полки, опрокидывает на себя весь шкаф. Он не произнес ни одного слова и не сделал ни одного движения, пока она уходила прочь.

В замке Лидия прошла в свой будуар, где ждала ее служанка-француженка. Из ее негодующего рассказа Лидия узнала, что полисмены принялись за истребление сыра, мяса и пива и что помощь доктора не понадобилась, так как раны Парадиза были искусно перевязаны Меллишем. Лидия приказала ей послать Башвиля к вязовой аллее, чтобы узнать, не бродит ли там еще кто-нибудь из посторонних. Кроме того, она распорядилась, чтобы никто из женской прислуги не смел ходить туда, пока он не вернется. Затем она села и попыталась не думать больше об этом. Но так как она не могла помешать мыслям произвольно хозяйничать в голове, ей пришлось уступить их натиску и обдумать все происшедшее в это утро. Мысль о том, что она нарушила законный ход вещей, внушив людям уверенность в том, чего на самом деле не было, наполняла ее негодованием. Из книг, по которым. Лидия училась жить, она вынесла твердое убеждение, что сокрытие правды и, как результат этого, появление в душах людей лжи должны посеять зло, хотя бы начало и конец этого зла были недоступны для наблюдения. Она не делала при этом никакого различия между самым тонким философским софизмом и самой вульгарной ложью. Несчастье, которое выпало бы на долю Кэшеля, если бы его поймали, можно было еще умерить, зло же, вызываемое какой бы то ни было ложью, было недоступно измерению. И хотя она не могла вообразить себе ни одного дурного последствия своего обмана, все же она была уверена, что в результате должно непременно появиться зло. Предчувствие тяжелым грузом ложилось на душу, так как отец, закоренелый скептик, лишил ее утешений, за которыми в подобных случаях прибегают люди верующие. Для нее было ясно, что следует послать за полисменами и открыть обман. Но сделать это она была не в силах. Ее воля, не обращая внимания на рассудок, действовала в противоположном направлении. И в этом параличе своей моральной силы она видела первое зло, зародившееся от допущенной лжи. Она сама вызвала ее на свет, и природа не позволит ей бороться против этого чудовища.

Возвратилась служанка и сообщила, что застолье окончилось и полисмены ушли. Оставшись наедине с собой, Лидия встала с кресла и принялась медленно ходить взад и вперед по комнате, забывая о времени в беспокойной душевной работе. На этот раз мысли ее были прерваны Башвилем.

— Что нужно вам? — сурово спросила она.

Он был поражен тоном Лидии, никогда прежде она не разговаривала так высокомерно с прислугой. Он не понял, что положение его теперь изменилось и что отныне он был в ее глазах сообщником преступления.

— Он отдал себя в руки полиции.

— Про кого вы говорите? — спросила Лидия, внезапно ощутив страх.

— Про Байрона, сударыня. Я понес ему в дом кое-какое платье, но, когда пришел, его уже там не было. В поисках я направился к воротам и увидел его в окружении полицейских. Полисмен сказал мне, что он сам пришел к ним. Он ничего не захотел говорить о себе, вид у него был очень нехороший.